– Вы ведь знаете как иногда хочется выпить, когда все мозги на

бекрень от усталости?

– Конечно,- ответил друг.- Самое естественное дело.

По всему бару прошло оживление, одни, казалось, приняли сторону

бармена, другие - группировки с машиной. Высокий угрюмый человек,

стоявший рядом со мной, подал голос.

– Еще кисленький виски, Билл,- сказал он.- Только полегче с ли

монным соком.

– Пикриновая кислота,- проворчала машина.- В таких заведениях не

держат лимонного сока.

– Хватит с меня!
– рявкнул бармен, хлопнув рукой по стойке.

Переставьте эту штуковину или выкиньте ее вообще отсюда. Сказано вам

я не в духе. Я в этом баре хозяин и не потерплю дерзостей от

механического мозга или какого дьявола вы еще сюда притащите.

Человек пропустил этот ультиматум мимо ушей. Он обратился к своему

другу, чей стакан теперь был пуст.

– Дело не только в том, что он измотан после трех дней шахмат,

сказал он доверительно.- Знаете, почему еще он хочет выпить?

– Нет,- сказал друг.- Почему?

– Он мухлевал,- сказал человек.

При этих словах машина хихикнула. Одна из ее рук немного

опустилась, засветилась шкала.

Друг нахмурился. Видно было, что его достоинство оскорблено, его

доверие обмануто.- В шахматах не мухлюют.- сказал он.- Эт'невозможно.

В шахматах все открыто и честно. Сама природа шахмат не допускает

жульничества.

– Я тоже так раньше думал,- сказал человек.- И все-таки е с т ь

способ.

– Ну, это меня нисколько не удивляет,- вставил бармен.- С первого

взгляда я признал в этом гадком создании мошенника.

– Два виски с водой,- сказал человек.

– Не получите вы виски,- сказал бармен. Он пристально посмотрел на

механический мозг.- Как я узнаю, что он еще не пьян?

– Очень просто. Спросите его что-нибудь,- сказал человек.

Посетители сгрудились и уставились в зеркало. Все мы уже по уши

были в этом деле. Мы ждали. Ход был бармена.

– Что спросить? Например?
– сказал бармен.

– Что угодно. Придумайте парочку больших чисел, попросите его

перемножить их. Вы же не можете перемножать большие числа, если

пьяны, не так ли?

Машина слегка встряхнулась, как бы внутренне приготавливаясь.

– Десять тысяч восемьсот шестьдесят два умножить на девяносто

девять,- злобно сказал бармен. Видно было, что он подбросил две

девятки, чтобы усложнить задачу.

Машина задрожала. Одна из ее трубок фыркнула и рукоятка,

дернувшись, сменила положение.

– Миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь,- сказала

машина.

Во всем баре не поднялся ни один стакан. Люди просто уныло

– 3

таращились в зеркало; одни изучали собственные лица, другие бросали

беглые отраженные взгляды на человека и машину. Наконец моложавый

похожий на математика посетитель достал листок бумаги и карандаш и

уединился.- Все точно,- сообщил он после нескольких минут расчетов.

Нельзя считать машину пьяной!

Теперь все уставились на бармена. Он нехотя налил две порции

виски, наполнил два стакана водой. Человек выпил свое. Потом влил в

машину ее долю. Свет в машине потускнел. Одна из ее маленьких

причудливых ручек расслабленно опустилась.

Некоторое время жизнь в баре тихо кипела как вода у носа корабля,

идущего по морю в спокойную погоду. Все мы, казалось, старались

переварить ситуацию с помощью спиртного. Немало стаканов было напол

нено заново. Большинство из нас искало помощи в зеркале - суде

последней инстанции.

Приятель с расстегнутым воротничком расплатился. С трудом

переставляя ноги, он подошел и встал между машиной и ее хозяином. Од

ной рукой он обнял человека, другой - машину.- Давайте-ка выберемся

отсюда и пойдем в приличное место,- сказал он.

Машина слабо светилась. Теперь она казалась немного пьяной.

– Отлично,- сказал человек.- Это меня вполне устраивает. У меня

там на улице автомобиль.

Он расплатился за выпивку, оставив чаевые. Потом спокойно и