Она всегда волновала его. И всегда будет волновать. Любил он ее или ненавидел, но хотел всегда. И именно это знание делало его столь уязвимым. Дай ей только малейшую возможность прибегнуть к своим чарам, и он загорится от крошечной искорки. Найджел настолько верил в это, что готов был пойти на что угодно, лишь бы Джессика не проснулась, пока он не уложит ее в постель, а сам не окажется за дверями спальни, желательно на другом этаже. Проклятая ведьма! И братец ее такой же!.. Недаром Кэти говорила, что они стали легкой добычей для этой темнокожей парочки.

Кэти… Найджел почувствовал, как в груди что-то оборвалось. Не в первый раз за сегодняшний длинный несчастный день. Как же ему не хватает дорогой малышки Кэт! Как же ему хочется вернуть ее, больше всего на свете хочется!.. И снова горькие, едкие слезы навернулись на глаза.

Найджел с силой нажал на акселератор, пытаясь хоть как-то ослабить владеющее им напряжение. За окном мелькали знакомые улицы. Впереди засветились красные огни светофора. Скорее, скорее! Он сильнее вдавил педаль в пол и устремился к перекрестку, бросая вызов проклятой старухе по имени Смерть.

Джессика шевельнулась и что-то пробормотала. Он покосился на нее, сжал челюсти и заставил себя сбавить скорость. Одной катастрофы на сегодня довольно. Мгновение безумия миновало, а молодая женщина продолжала спокойно спать, даже не подозревая, что он готов был рискнуть ее жизнью.

Но ощущение замешкалось. Замешкалось и продолжало жечь его изнутри, как кислота. Гнев, что так безвременно оборвалась молодая жизнь, пересилил даже горе. И Найджел угрюмо подумал, что знает лишь один способ как-то смягчить его.

«Мерседес» свернул на подъездную аллею и затормозил у дома. Джессика потянулась, открыла покрасневшие глаза и огляделась.

Найджел ждал, когда же она поймет, где оказалась.

К его удивлению, этого не случилось. Наверное, слишком устала, решил он. Джессика открыла дверцу и вышла. Он последовал ее примеру, достал из багажника сумку, поднялся на порог, достал из кармана ключи.

— У тебя, значит, есть ключи, — пробормотала она, с трудом сдерживая зевок.

— Да.

— Что ж, молодцы.

— Гмм… — удивился странноватому комментарию Найджел.

— Кэти и Тэд, — пояснила Джессика. — Молодцы, что оставляют тебе ключи от дома.

Он помолчал с непроницаемым выражением лица, подумал, заметила ли она, что говорит о Кэтрин, как о живой.

И снова в нем вспыхнул гнев. И снова усилием воли был подавлен.

— Хотя ничего странного, — почти проснувшись, продолжила Джессика. — Все Скленнерды почитают семейную сплоченность главной добродетелью.

— Не вижу в сплоченности ничего плохого, — огрызнулся Найджел.

— Угу, но только пока она не выходит за рамки разумного… — Оказавшись в просторном холле, Джессика оглянулась на своего спутника, увидела, что тот все еще держит ее сумку, и сухо добавила:

— Можешь бросить ее прямо на пол. Надеюсь, ты доберешься до дома без происшествий. — Затем повернулась и прошествовала к лестнице.

Найджел с любопытством смотрел ей вслед.

Когда же наконец она заметит белые шелковые обои, легкие светлые занавески, дорогой полированный паркет — все то, что так разительно отличало его дом от дома Кэтрин, обожавшей темно-красные тона и тяжелые драпировки?

И вот Джессика замерла, внимательно повела глазами вокруг, втянула воздух сквозь стиснутые зубы и повернулась лицом к нему.

— Ты, — выдохнула она, совершенно потрясенная, — ты ведь не думал, что я соглашусь остаться здесь с тобой?

Бросившись к входной двери, Джессика повернула ручку — тщетно.

— Ты прекрасно знаешь, что она не откроется, пока я не выключу сигнализацию.

— Тогда выключи.

Джессика стояла так близко, что он ощущал на щеке ее дыхание. Она пахла розовой туалетной водой и больницей. Да, Найджел ясно видел, что она бросает ему вызов, но под ним заметил еще и тревогу, потому что Джессика не понимала, почему он привез ее именно сюда, на место преступления…

Найджел мог бы успокоить ее, заверить, что в его действиях нет злого умысла, что ей надо где-то жить во время пребывания в Лос-Анджелесе, что не настолько же он жесток, чтобы привезти ее в дом только что погибшей невестки и бросить там одну. Но все это было бы не правдой, вернее полуправдой.

Что-то перевернулось и сломалось в нем во время сумасшедшей гонки. Он желал ее, желал так сильно, что внутри все горело и болело. Единственное, чего ему хотелось сейчас, это схватить ее на руки, закинуть на плечо и потащить в ближайшую спальню. Там швырнуть на кровать и заняться с ней сексом — настоящим, без всяких фальшивых претензий на нежные чувства, яростным сексом. Таким, что помог бы хоть на время забыть обо всем, что произошло за этот длинный, тягостный, ужасный день: горечь потери сестры, переживания за жизнь зятя. Эта женщина превратила последние три года его жизни в сплошное страдание. И самое меньшее, чем она могла расплатиться, — это помочь ему преодолеть боль сегодняшнюю.