Точно так же рождаются музыка, живописные полотна, скульптуры и все прочее, что когда-либо создавалось на нашей планете.

То, что волновало Чарльза Форта, то, что рвалось наружу, было еще смутным, неясным и непонятным даже ему самому. Этим вещам не было найдено имени - оттого они как бы и не существовали. Впрочем, чаще всего именно так и бывает.

Он написал три с половиной миллиона слов. Это был роман, по словам самого Форта, похожий на отпрыска кенгуру - такой же нежизнеспособный, жалкий, недостаточный. Впоследствии, когда чикагская газета "Дейли Ньюз" опубликовала интервью с Чарльзом Фортом на своей Книжной странице, он признавался: "Я думал, что если я не буду писать романы..., то у меня не будет никаких побудительных мотивов для продолжения жизни. Юристы и натуралисты, портовые грузчики и сенаторы Соединенных Штатов - что за ужасная участь! Но я не написал того, что замышлял. Мне пришлось начинать заново и стать ультранаучным реалистом".

В прекрасной книге Ала Цукермана "Как написать бестселлер", недавно переведенной и изданной в России издательством "Армада", есть строки, которые могут служить своеобразным целеуказателем не только писателям, но всем, кто пытается создать что-либо свое, какой бы области человеческой деятельности это ни касалось. "Энергия, сила воли и выдержка - такие качества ..., которым трудно обучить. Каждый, кто думает, что написать роман легко, просто обманывает себя. Упорство и настойчивость необходимы для того, чтобы покорить не одну высочайшую горную вершину, за первой вершиной вырастает следующая, а за ней - целая гряда. Автор, который не способен перечекнуть пятьсот-восемьсот исписанных страниц и начать все заново..., никогда не сможет добиться высокого уровня".

Те книги, которые были написаны Фортом, безусловно, вызывают уважение и восхищение. Но еще большее уважение и восхищение вызывает у меня эта его способность - перечеркнуть все и начать заново, с чистого листа, не ропща при этом на судьбу, не сдаваясь, не отступая, а шаг за шагом следуя намеченной цели.

Три с половиной миллиона слов - это бесконечно много. Для многих и многих перечеркнуть такое количество слов и признать, что это не то, что им хотелось - невозможно, ибо равносильно тому, чтобы перечеркнуть собственную жизнь. Чарльз Форт с легкостью отказался от предыдущей жизни и начал новую, которая и принесла ему в конце концов бессмертие.

Когда ему исполнилось тридцать четыре года, его родители умерли. Форт продал бакалейную лавочку, принадлежавшую его отцу, и сумел, благодаря этому, получить маленькую ренту, которая давала ему возможность существовать скромно, но достойно, а главное - независимо.

С тех пор образ его жизни в корне меняется. Если и прежде Чарльз не был общительным и компанейским человеком, то теперь и вовсе выходит только в муниципальную библиотеку, где усердно работает над газетами, журналами, ежегодниками и справочниками всех стран и всех эпох, какие только находились в фондах. Именно в это время оформилась его основная страсть - он начал коллекционировать заметки о невероятных событиях и явлениях.

Вначале эти заметки были бессистемными. Он выписывал их на отдельные карточки. Это был титанический труд - исписать от руки двадцать пять тысяч! карточек, покрыв целую стену в комнате ячейками и отделениями для них. В то время его постоянно мучила мысль о возможном пожаре, и он всерьез задумывался над тем, чтобы делать заметки на несгораемом материале. В этом факте содержится горькая ирония, если вспомнить о том, как перестала существовать эта уникальная картотека.

Человек нестандартный, своеобразный, Форт стал как бы добровольным изгоем, предпочитая общество книг, газет и журналов обществу людей. Может, отчасти поэтому его так привлекали неприкаянные реальности; факты, изгнанные людьми из памяти и сознания только за то, что им не находилось удовлетворительного объяснения. Красный дождь над Бланкерберге в 1819, грязевой дождь над Тасманией в 1902, хлопья снега величиной с блюдце в Нэшвилле в 1891; а также дожди из головастиков, лягушек и рыб, самовозгорания людей, таинственные исчезновения и загадочные появления из ниоткуда, огненные шары и пылающие диски в небесах, летающие блюдца, загадочные надписи, кровавые ливни, черные снега, дикие люди, крохотные люди, легендарные великаны - не перечислить все загадочные, ненаучные и необъяснимые наблюдения, которые он приютил в своем кабинетике.

Даже если бы Форт в своей жизни проделал только эту работу, только этот титанический труд, то и тогда его бы запомнили потомки. Но для него это было слишком мало. И однажды он начал все заново. Ему пришло в голову, что собранные им данные - это всего лишь коллекция маньяка, никчемный труд. Он отказался от этого труда, бросив все 25 000 карточек и газетных вырезок в камин. Этого поступка Теодор Драйзер не мог простить ему до конца своих дней.

Восемь следующих лет Чарльз Форт изучал все науки и искусства, таким своеобразным способом совершив путешествие назад во времени и пространстве. Он начал не просто с начала, но с азов, и это сослужило ему добрую службу. Однажды он написал, что его настигло удивление - как можно ограничиться только одной работой, как можно удовлетвориться одним делом, неважно, каким - став писателем либо главой стального треста, портным либо губернатором, либо уборщиком улиц. Он решил создать произведение новое и революционное, охватывающее многие отрасли знания - и нельзя сказать, что он в этом не преуспел.

Как мы уже говорили, Чарльз Гой Форт жил отшельником. Правда, он был женат, и жена его - Анна - часто жаловалась, что ее Чарли (ах, как он не любил это "Чарли"!) необщителен. Она-то была в курсе всех дел всех соседей в округе, любила ходить в кино, и довольно часто вытаскивала с собой мужа, нимало не заботясь о том, что ему это неприятно. Она вела дом и готовила, проявляя при этом сноровку и какое-никакое воображение. Но она даже и не подумала поинтересоваться тем, чем занимался ее муж. Из четырех написанных им книг она не прочла ни одной, и единственное, что может служить оправданием - она не прочитала ни одной книги вообще. Странно, что такой эрудит и интеллектуал как Форт связал с ней свою жизнь.

В доме он принимал охотно и часто только двоих людей - писателя Теодора Драйзера, который бесконечно им восхищался и считал его "самой крупной литературной фигурой после Эдгара По", и свою приятельницу Тиффани Тэйр. К числу его друзей принадлежал и Дональд Вулхайм. А вот корреспондентов у него было очень много, и с выходом каждой последующей книги их число росло. Жил он в небольшой квартирке в Бронксе, где на стенах висели в рамках чучела гигантских пауков-птицеядов, многочисленные фотографии (скажем, фотография градины размером с бейсбольный мяч) - которые стали присылать ему многочисленные поклонники после выхода первой его книги, и под стеклом образец какого-то странного вещества, выпавшего с неба в одном из штатов. В остальном его квартира была вполне обычной, и по воспоминаниям его друзей более всего походила на те квартиры, которые в ремарках к театральной пьесе авторы определяют как "захудалое благородство". Он угощал их за круглым обеденным столом пахучими сырами, домашним вином, ржаным хлебом и виноградом. С ними он мог беседовать ночи напролет.