– Я хочу, чтобы ты ушел, Итан.

– Потому что не можешь меня простить?

– Нет, - честно призналась Дорис, - потому что не могу простить себя. Я не должна была вступать с тобой в близкие отношения. Это было глупо. Неразумно. Ведь я тебе даже не нравлюсь.

– Так же, как я тебе?

– Мы едва знакомы. Ты не позволял мне узнать или понять тебя! Не пускал меня в свои мысли и чувства!

Однако это не помешало ей влюбиться в него.

– Да, но теперь я хотел бы, чтобы ты узнала и поняла меня.

– Теперь слишком поздно.

– Нет, не поздно. Я все равно хотел узнать тебя поближе, Дорис. Потому что из-за лжи Моники все с самого начала пошло не так, как надо. Но ты была нужна мне. С тех самых пор, как я увидел тебя в первый раз, меня, как сильным магнитом, потянуло к тебе. Я цинично уверял самого себя, что твоя необыкновенная привлекательность - просто товар, но это не помогало. Я хотел тебя, и все. В жизни не испытывал ничего подобного, даже не предполагал, что со мной может такое произойти. В чисто сексуальном плане, - сухо добавил он.

– Это верно.

– Ты тоже это почувствовала. И все еще чувствуешь. Между нами все время пробегает ток.

– Хватит об этом Итан! Мне все известно и без твоих ученых объяснений. Однако этого недостаточно!

– Знаю. Теперь знаю.
– Он снова потянулся к ней через стол, но Дорис немедленно убрала Руку.

– Не трогай меня, пожалуйста.

– Но ведь мы могли бы попытаться получше узнать друг друга. Поговорить обо всем. Можем походить по театрам. Ты любишь балет? Или оперу?

– Оперу?
– с ужасом спросила Дорис.
– Она наводит на меня тоску.

– А если я признаюсь, что люблю оперу - мне конец?

– Не говори ерунды. Так ты ее любишь?

– Не очень, - с улыбкой признался он.
– А балет?

– Ничего из этого не получится, Итан.

– Почему? Потому что я - живое напоминание о том, какую боль тебе причинила Моника? Если бы я тебя не совратил, ты не лишилась бы работы и не забеременела? Ты это имеешь в виду?

– Ах, Итан, ну почему ты такой бестолковый! Предположим, только предположим, мы узнаем друг друга и наши отношения продлятся дольше, чем ты предполагал, - но что потом?

– Значит, ты все-таки допускаешь возможность каких-то отношений?

– Нет!
– сердито отрезала Дорис.
– Я говорю чисто теоретически. Мы просто разговариваем.

– Хорошо. В таком случае, я не знаю. В данную минуту я размышляю только о том, что делать сейчас. Мы должны думать о ребенке...

– Без тебя знаю! Но я не собираюсь вступать с тобой ни в какие отношения только из-за этого ребенка!

– Нашего ребенка. Нашего с тобой.

– Пусть так, нашего! Но я прекрасно могу позаботиться о нем сама. Я отлично справлюсь...

– Пока он не заплачет.

– Хватит об этом!
– закричала Дорис.
– Что, если Моника узнает?! Что, если она вернется?!

– Не вернется, - заявил Итан с уверенностью.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому. Сядь и успокойся. Это вредно для ребенка.

– Много ты знаешь!
– сердито воскликнула Дорис, но села.

– Немного, но я научусь, - ответил он, неожиданно улыбнувшись.
– Мне до сих пор не верится, что я стану отцом. Меня удивляет, что я воспринимаю все это так спокойно...

– Ты думаешь, я солгала?
– снова вспыхнула Дорис.

Он посмотрел на нее, и она не замолчала.

– Перестань вести себя так, словно я тебя в чем-то обвиняю, наставительно сказал Итан.
– Я ведь тоже имею к этому прямое отношение, и тебе не удастся заткнуть мне рот.

– Я и не пыталась, - жалобно пролепетала она.
– Но ведь совершенно естественно с моей стороны ожидать, что новость о ребенке тебя не обрадует. После того, что ты сказал в коттедже...

– Будь любезна, давай забудем обо всем, что я тогда говорил. Ты каждые пять минут попрекаешь меня моими глупыми словами!

– Я не попрекаю! Просто ты заявил, что не хочешь иметь детей. И не собираешься жениться. Ты сказал...

– У меня прекрасная память. Давай лучше вернемся к разговору о Монике.

Дорис возмущенно фыркнула.

– Она уехала в Канаду. Попросила перевести ее в филиал авиакомпании. Но даже если Моника вернется, она знает: стоит ей хоть словом, хоть жестом обидеть тебя, пусть мне просто покажется, что она только задумала что-то, и ей придется горько сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Она знает, что это не пустые угрозы.