– Но топливо...

– Я не говорила, что здесь нельзя взять дров. Я сказала, что только дурак способен поднять нож или топор на Колдовское Дерево. Внизу полно хвороста, если у вас хватит смелости собрать его.

– Ступай набери дров, племянник, - велел Сулис Аваллесу.

Молодой рыцарь, поколебавшись, отдал свой факел Сулису, пролез под нижние ветви дерева и сразу исчез из вида, но быстро вылез обратно.

– Там ничего не видать.
– Его глаза белели каемкой белков.
– И кто-то сидит - какой-то зверь, что ли. Он... он дышит. У Телларина глаза получше моих...

"Нет!" - чуть не завопила я. Дерево ждало, закутанное во мрак, неподвластный факелам. Я уже хотела выскочить из укрытия и молить любимого не приближаться к нему, но Сулис, словно услышав мой беззвучный крик, выругался и сунул факел обратно Аваллесу.

– Клянусь Пелиппой и ее чашей! Пойду сам.

Он пролез под ветки, и мне послышалось, будто листья шепчутся, хотя никакого ветра здесь не было. Потом шорох стал громче - видимо, отчим раздвигал ветки. Тянулись долгие минуты, и дерево шуршало все громче. Наконец Сулис вышел пошатываясь - казалось, что под каждой рукой у него зажато по куску тьмы. Телларин и Аваллес хотели помочь ему, но он только потряс головой так, будто его что-то оглушило. Даже в темноте я видела, как он побледнел.

– Ты сказала правду, Валада. Ни ножа, ни топора не понадобилось.

Он велел воинам выложить на полу круг из камней, которые валялись повсюду, положил в середину собранный им хворост, взял из сумки на поясе растопку и зажег факелом Колдовское Дерево. Занялся огонь, и показалось, что в зале стало еще темнее - костер точно впитывал в себя свет факелов. Пламя потянулось ввысь.

Темное дерево больше не шелестело. Все затихло - даже костер не трещал. Я с бьющимся сердцем подобралась поближе, едва не забыв о том, что надо прятаться. Поистине черное пламя горело в этом подземелье - оно мерцало, как всякое пламя, и все же наносило раны живой материи мира, проедало дыры, темные, как беззвездное небо.

Да, поверить в это трудно, но я видела это своими глазами. Что-то виднелось сквозь Черное Пламя - не то, что было по ту сторону костра, но какое-то другое место - сначала казалось, что там пустота, но потом пространство над костром стало обретать цвет и форму, будто самый воздух вывернулся наизнанку.

В огне явилось лицо, и я едва сдержала крик.

* * *

Незнакомец, явившийся в пламени, не походил ни на одного виденного мной человека. Что-то было не так с его лицом - подбородок слишком узок, уголки больших глаз приподняты вверх. Несмотря на длинные белые волосы, он не казался старым. Он был обнажен до пояса, и на бледной лоснящейся коже виднелись страшные ожоги - скорее старые, чем свежие, хотя его окружало пламя.

Черное Пламя коверкало все, даже тьму. Она дрожала, точно весь мир вытягивался, как то, что отражается в речной воде.

Казалось, что человек в огне объят сном, но сон этот был тревожен. Человек корчился, извивался, даже закрывал руками лицо, словно защищаясь от чего-то страшного. Глаза его, когда они наконец открылись, оказались черными, как сама ночь, и смотрели они на что-то, чего я не видела, далеко за пределы костра. Рот раскрылся в ужасном беззвучном вопле, и мне, несмотря на его чуждый облик и на собственный страх, показалось, что у меня сейчас разорвется сердце. Если он жив, почему он горит и горит, не сгорая? Если призрак, почему смерть не прекратила его мучений?

Телларин и Аваллес попятились от костра с глазами, полными страха. Аваллес осенил себя знаком Древа.

Мой отчим, глядя на разинутый рот и слепые глаза человека в пламени, сказал Валаде:

– Почему он ничего не говорит нам? Сделай что-нибудь!

Она рассмеялась своим резким смехом.

– Ты хотел встретиться с одним из ситхов, Сулис, - с одним из Мирных. Хотел найти дверь - но некоторые двери открываются не в другое место, а в другое время. Черное Пламя отыскало тебе одного из Мирных во время сна. Он спит, но услышит тебя даже через века. Поговори же с ним! Я исполнила то, что обещала.

Сулис, явно потрясенный, крикнул человеку в огне:

– Эй! Ты меня понимаешь?

Тот снова передернулся, но его темные невидящие глаза обратились на моего отчима.

– Кто-здесь?
– спросил он, и я услышала его не ушами, а где-то внутри головы.
– Кто идет по Дороге Снов?
– Призрак поднял руку, словно хотел коснуться нас через года, и удивление на миг согнало страдание с его странного лица.
– Вы смертные? Но зачем вы пришли ко мне? Зачем беспокоите сон Хакатри из дома Танцоров?

– Я Сулис.
– Голос у отчима дрожал, словно у древнего старца.
– Некоторые называют меня "Отступник". Я рискнул всем, что имею, и провел годы в ученых трудах ради того, чтобы задать вопрос, на который только Мирные могут ответить. Ты поможешь мне?

Человек в огне, казалось, его не слушал. Его рот снова искривился, и на сей раз крик, полный боли, был подавлен. Я хотела зажать уши, но крик звучал у меня в голове.

– Жжет!
– простонал горящий.
– Кровь червя до сих пор жжет меня - даже когда я сплю. Даже когда иду по Дороге Снов!