— Может быть, он обгорел или ранен, — рискнул предположить Стренгьярд. — Он мог попросить кого-то другого написать за него.

— Верно. — Джулой задумалась. — Но тогда, я полагаю, он использовал бы свое имя, если только не боится быть обнаруженным до такой степени, что не может даже отправить с птицей послание со своей подписью.

— А значит, если это писал не Диниван, — сказал Джошуа, — мы должны допустить, что здесь какая-то хитрость. Это могли послать как раз те люди, которые несут ответственность за смерть Ликтора.

Воршева немного приподнялась в постели.

— А может быть ни то, ни другое. Кто-то мог найти птиц Динивана и отправить послание по собственным соображениям.

Джулой медленно кивнула.

— Тоже верно. Но этот кто-то должен был бы знать, кем были друзья Динивана и где они могут находиться: на письме стоит имя вашего мужа, словно тот, кто послал его, знал, что оно попадет прямиком к принцу.

Джошуа снова начал шагать взад-вперед.

— Я и сам думал о Наббане, — пробормотал он. — И не раз. Север — пустыня, я сомневаюсь, что Изорн и Эолер соберут хотя бы небольшой отряд. Северные города разрушены войной и погодой. Но если бы мы каким-нибудь образом могли выставить из Наббана Бенигариса… — он остановился и, нахмурившись, уставился в потолок. — Тогда мы могли бы поднять армию и корабли… У нас появился бы реальный шане расстроить планы моего брата. — Принц нахмурился еще сильнее. — Но кто может знать, правда в этой записке или нет? Я не люблю, когда меня тянут за веревочки. — Он с силой хлопнул себя ладонью по ноге. — Эйдон! Почему ничто на свете не может быть простым?

Джулой тихо пошевелилась на своем стуле. Голос мудрой женщины звучав на удивление сочувственно.

— Потому что ничто и не просто, принц Джошуа.

— Чем бы ээто ни оказалось, — заметила Воршева, — правдой или ложью, но посланник в любом случае появится. Тогда мы, возможно, узнаем больше.

— Может бытъ, — сказал Джошуа. — Если только это не хитрость, придуманная для того, чтобы заставить нас потерять время.

— Но это не кажется мне особенно вероятным, если вы извините меня за такое вмешательство, — высунулся Стрешъярд. — Кто из наших врагов настолько бессилен, что вынужден был бы прибегать к такой низкой уловке?.. — Он замолчал, глядя на суровое, расстроенное лицо Джошуа. — Я хочу сказать…

— Мне кажется, вы правы, Стренгъярд, — согласилась Джулой. — Это слабая игра. Элиас и его… союзники… выше этого.

— Тогда тебе не следует спешить с созывом рэнда, Джошуа, — в голосе Воршевы было что-то похожее на торжество. — Бессмысленно было бы строить планы, пока вы не узнаете, правда это или нет. Придется подождать посланника, по крайней мере, какое-то время.

Принц повернулся к ней; несколько секунд они смотрели друг на друга. Никто из остальных не знал, что может означать это молчание между мужем и женой, но все ждали. Наконец Джошуа холодно кивнул.

— Я полагаю, что ты права, — сказал он. — В записке идет речь о двух неделях. Это время я моту подождать с рэндом.

Воршева удовлетворенно улыбнулась.

— Я согласна с вами, принц Джошуа, — сказала Джулой. — Но все еще есть многое, чего мы не…

Она замолчала, потому что в дверях возникла долговязая фигура Саймона. Юноша медлил, и Джошуа нетерпеливо сделал рукой приглашающий жест.:

— Входи, входи, Саймон. Мы обсуждаем странное послание, и, что может оказаться еще более странным, посланника.

Саймон вздрогнул.

— Посланника?

— Письмо, возможно, отправили из Наббана. Входи. Тебе что-нибудь нужно?

Юноша кивнул.

— Может быть, сейчас не лучшее время…

— Я могу заверить тебя, — сухо сказал Джошуа, — что любая твоя просьба покажется пустяком рядом с теми затруднениями, перед которыми меня поставило сегодняшнее событие.

Саймон, казалось, все еще колебался.

— Что ж… — сказал он наконец и шагнул внутрь. Кто-то последовал за ним.

— Благословенная Элисия, Мать нашего Спасителя, — сказал Стренгъярд охрипшим голосом.

— Нет. Моя мать назвала меня Адиту, — был ответ. Речь ситхи была очень гладкой, но в вестерлинге чувствовался странный акцент; нельзя было с уверенностью сказать, насмехается Адиту или нет.

Ситхи была стройной, как копье, с голодными золотыми глазами и копной белоснежных волос, перевязанных серой лентой. Одета она была во все белое и почти сияла в темноте палатки, словно в дверь вкатился маленький кусочек зимнего солнца.

— Адиту, сестра Джирики. Она ситхи, — бессмысленно сообщил Саймон.

— Во имя древа, — сказал Джошуа, — во имя святого древа.

Адиту засмеялась плавным, музыкальным смехом:

— То, что вы сказали, это волшебные заклятья, чтобы изгнать меня? Ну так они не действуют.

Валада Джулой поднялась с места. На се обветренном лице была невообразимая смесь эмоций.

— Добро пожаловать. Дитя Восхода, — медленно произнесла она. — Я Джулой.

Адиту снова улыбнулась, но уже мягче:

— Я знаю, кто ты. Первая Праматерь говорила о тебе.

Джулой подняла руку, словно хотела задержать это видение.