– Ладно, злополучного Джейка Соблазнителя ты увидела, теперь можешь идти своей дорогой, – поддела ее Кейси. – Через десять минут у нас лекция по математике, да и вообще можешь не строить глазки. Джейку нравятся девчонки с большими титьками. Так что тебе, малявка, тут ничего не светит.

Не успела Дженис сказать Кейси, что никакие Джейки Соблазнители ее не интересуют, как темноволосый повернулся и пристально посмотрел на нее. Тут-то все и произошло.

В животе вдруг образовалась какая-то пустота, в ушах зашумело, во рту сделалось сухо.

Оставив приятелей продолжать дискуссию, темноволосый двинулся в их сторону. На лицо ему падали солнечные лучи, особенно высвечивая лучащиеся, янтарного цвета глаза. Впрочем, впоследствии выяснилось, что они карие.

– Привет, Кейси, – заговорил он, не отводя взгляда от Дженис. – Продолжаешь заниматься культурой и отклонениями в жизненном поведении?

Кейси закатила глаза.

– Ладно, кончай. Девушку зовут Дженис Джордан. Свежачок, из самого Фресно, ни больше ни меньше Для тебя она слишком хороша. Так что отвали и дай ей идти своей дорогой.

– Не верь ни единому ее слову, – покачав головой, обратился Джейк к Дженис. – Просто ей не дает покоя мое мужественное тело.

Дженис невольно бросила взгляд на Кейси, в глазах подруги на какое-то неуловимое мгновение мелькнуло раздражение.

– Честное слово. Задница Джейк, впервые встречаю такого задаваку, – сказала Кейси. – Да я бы с жабой скорее легла, чем с тобой.

Неожиданно улыбка Джейка погасла. «Черт, а ведь его за живое задело», – подумала Дженис, бросив хмурый взгляд на Кейси.

Приятельница картинно развела руками.

– Вижу, старая черная магия по-прежнему срабатывает, – скорее устало, нежели сердито, сказала она. – Что ж, Дженис, не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Засунув руки глубоко в карманы куртки, Кейси неторопливо двинулась вперед, оставив Дженис в полной растерянности. Она последовала было за подругой, но почувствовала на плече руку Джейка.

– Чушь все это. Моя репутация соблазнителя сильно преувеличена. Веришь?

– Верю – не верю, какая разница? – высвободила руку Дженис.

– Да брось, не надо притворяться. Ведь и ты почувствовала это.

– Это – что?

– Что-что? Какая-то искорка пробежала, когда мы посмотрели друг на друга. Иначе зачем бы мне прерывать спор и стремглав бежать сюда? Ну и ты тоже что-то почувствовала, разве не так?

Так, так. Только ей не хотелось в том признаваться. Предупреждение Кейси могло быть продиктовано чем угодно: может, она просто не любит его, а может, наоборот, Джейк Мурхаус ей нравится, только она это скрывает. Но в одном Дженис была уверена: подруга не лукавила. Так что надо смотреть в оба. Никаких сердечных переживаний из-за этого типа.

Ее решимости хватило ровно на час. Джейк буквально заболтал Дженис, не позволяя уйти. Он вроде и слышать не хотел никаких отговорок и в конце концов заставил ее согласиться съесть на следующий вечер вместе по сандвичу. Правда, она предусмотрительно сообщила, что ей надо быть дома пораньше, потому что на следующий день занятия с самого утра.

Но после ужина Джейк уговорил ее прогуляться до административного здания, где у стены стоял киоск, увешанный разными объявлениями. Он сказал, что не прочь бы пригласить ее на танцульки, да в бумажнике почти пусто, впрочем, с деньгами у него всегда проблемы. В конце концов, несколько неожиданно для себя самой, она очутилась за пределами студенческого городка, в квартирке, которую Джейк делил еще с двумя аспирантами.

К тому времени Дженис уже знала, что он сирота, единственный сын матери-вдовы («Она прямо помешалась на мне одном», – заметил он), рос в рабочем квартале Окленда, сейчас занимается социологией, пишет диссертацию, подрабатывает то тут, то там, обожает кошек, ненавидит птиц, а любимый его автор Лорен Эйсли, естествоиспытательница.

Некоторое время спустя Дженис специально заказала в библиотеке книги Лорен Эйсли, чтобы потолковать о них с Джейком, но ничего из этого не вышло, потому что, когда она процитировала самые знаменитые ее строки о морозах и божках, Джейк никак не откликнулся и быстро перевел разговор на другое.

Но в тот первый вечер она поняла только, что Джейк подобен ртути, или переменчивой погоде, или волне прилива, или движущейся мишени… одним словом о нем никак не скажешь.

О том, что он всегда глядит вперед и строит планы на будущее, ей стало известно потом, когда начала перебирать шаг за шагом их первый вечер. Разве не тщательной подготовкой объясняется то, что обоих его соседей в тот день не было дома? И что квартира, которую впоследствии ей придется не раз наблюдать в немыслимом запустении, была тщательнейшим образом прибрана? И что на столе стоял графин с красным вином, а блюдо из плетеной соломки, которое, как ей вскоре предстояло убедиться, обычно пустовало, в тот раз было доверху наполнено разнообразными сырами и печеньем?