— Ваша покойная жена была немного странной. По какой-то причине, известной лишь ей самой, она воспитала Дороти, — он сделал, ударение на последнем слове, — в полной уверенности, что она дочь ее первого мужа, а другую дочь приучила считать себя моложе Дороти. Я не берусь объяснить ее поведение в этом вопросе… — продолжал Мартин.

— Можете и не объяснять, — ответил Торрингтон. — Может быть, все это неверно. Что же дальше?

Мартин собрался с духом.

— Вы уверены, сэр, что ваша дочь Дороти умерла, но это не так. Она жива, она в Англии и это моя жена.

Дэниел Торрингтон не отрывал от него взгляда. Его глаза, казалось, проникали в самую душу посетителя.

— Эту историю вы и хотели рассказать мне? — произнес он наконец. — Историю о том, что моя маленькая Дороти жива и что она ваша жена?

— Да, мистер Торрингтон!

— Гм! — старик почесал себе подбородок. — Так ли это?

Последовало долгое томительное молчание.

— Знаете ли вы историю моего ареста и сопровождавшие его обстоятельства? Я вижу, что не знаете. Ну, так я расскажу вам…

Он посмотрел на потолок и облизнул губы, словно восстанавливая в памяти давно прошедшую сцену.

— Я сидел на веранде моего дома в Винберге, — летом я всегда жил на полуострове, — и, я помню, играл с моей крошкой. Вдруг я увидел показавшегося из-за дома Маршалта и удивился, что привело его ко мне, но вслед за этим я заметил двух шедших за ним сыщиков. Маршалт смертельно боялся меня. Когда я встал и положил ребенка назад в колыбель, он выхватил револьвер и выстрелил в меня. Потом он говорил, что первым выстрелил я, но это ложь. Я не стрелял бы совсем, но пуля попала в колыбель, и я услышал крик девочки. Тогда я выстрелил, и не быть бы ему в живых, если бы не охвативший меня страх за моего ребенка. Я промахнулся, а его второй выстрел раздробил мне ногу. Вы это знали?

Мартин покачал головой.

— Вы никогда не слышали, что выстрел попал в колыбель?

— Нет, сэр, это ново для меня.

— Я и не сомневался, что для вас это будет новостью. Ребенок был легко ранен. Пуля попала в пальчик на ноге и перебила кость. Удивляюсь, как ваша жена не рассказала вам об этом!

Мартин молчал.

— Моя маленькая Дороти жива, я это знаю давно. Я искал ее много лет и, благодаря моему другу Стормеру, нашел ее!

— Она знает это? — спросил Мартин, смертельно побледнев. Торрингтон покачал головой.

— Нет! Она не знает. Я не хотел, чтобы она узнала. Я хотел скрыть это от нее, пока не будет закончена моя работа. И я говорил всем, кроме одного человека, что она мне чужая. Спросите бедного мистера Виллита, который чуть не на коленях умолял меня взять ее к себе секретаршей.

Он не спускал холодных глаз с лица Мартина.

— Ваша жена — моя дочь, да? Скажите ей, чтобы она пришла ко мне и показала мне свою левую ногу. Вы можете подделать метрические свидетельства, но вам не подделать сломанного мизинца на ноге!

Он позвонил и сказал появившемуся слуге:

— Выведите этого господина. А когда вернется мисс Бедфорд, попросите ее немедленно зайти ко мне.

Мартин шел домой словно во сне, и Дора прочла известие о катастрофе на его бледном лице. Она потащила его в гостиную и закрыла за собой дверь.

— Что с тобой, Мартин? Ты видел его?

Мартин кивнул:

— Он все знает, — беззвучно сказал он.

— Как знает?

— Да, знает, что Одри его дочь, вот и все. Торрингтон знал это все время. Он поручил Стормеру следить за ней. Сегодня ночью он собирался все ей рассказать, и я надеюсь, ты понимаешь, что это означает для тебя и меня?

Он сел и обхватил голову руками.

— В этом может быть вся наша судьба, — сказала она, и он быстро поднял на нее глаза.

— Ты хотела это сделать, и я против своей воли согласился. Это была моя идея сказать старику, что она его дочь. А ты сказала, что лучше умереть, чем увидеть, как она заберет себе все деньги. И в чем же тогда эта судьба?

Она медленно кивнула.

— Он заплатит, чтобы получить ее, если…

— Если, что?

— Если она еще жива, — сказала Дора Элтон. — И если… не случилось чего другого.

Хозяин мистера Слика Смита был добродушным человеком. Он знал, что его жилец ведет двойную жизнь, но это не роняло Слика Смита в его мнении. Его жилец был для него человеком, который регулярно оплачивал счет, постоянно был любезен, с ним не случались неприятные истории — и он всегда был благодарен за любую мелкую услугу, которую хозяин, уважаемый всеми судебный клерк, мог ему оказать.