Вдруг он с коротким вздохом поднялся, прошел на другой конец комнаты, отпер старинного вида шкаф и вынул оттуда дюжину небольших книг, которые он положил на стол. Они все были одинаковой величины и на каждой стоял год. Это были дневники, но не его собственные. Когда он однажды случайно зашел в бюро Торнтона Лайна, он нашел эти книги в личном денежном шкафу своего хозяина. Из бюро шефа можно было видеть все помещения фирмы, так что он должен был заметить приход Торнтона Лайна и его нельзя было накрыть с поличным. Мильбург тогда же взял один из томов и прочел.

В тот раз он, впрочем, прочел всего несколько страниц, но впоследствии он нашел случай прочесть один из томов с начала до конца. Он мог почерпнуть оттуда очень много информации, которая ему весьма пригодилась и пригодилась бы еще больше, если б Торнтон Лайн не умер так внезапно.

В тот день, когда тело Лайна было найдено в Гайд-парке, мистер Мильбург, имевший еще один ключ к денежному шкафу своего хозяина, доставил эти дневники к себе на квартиру. В них было очень много такого, что было не особенно лестно для мистера Мильбурга, в особенности в дневнике за последний год. Потому что Торнтон Лайн записывал не только разные переживания и то, что случалось каждый день, но и свои мысли, свои поэтические наброски и все такое прочее. Из всего было ясно, что он имел тяжкие подозрения против своего управляющего. Чтение этих дневников оказалось для мистера Мильбурга вполне интересным. Он раскрыл книгу на том месте, на котором он остановился в прошлый вечер. Он легко мог найти его, так как проложил между страницами конверт с красными тоненькими бумажками. Вдруг он, казалось, вспомнил что-то и тщательно ощупал свой карман, но, по-видимому, не нашел того, чего искал, и с улыбкой заботливо положил конверт с китайскими бумажками на стол. Потом он открыл книгу и стал читать дальше.

«Обедал в Лондон-Отеле, после обеда немного прилег. Погода ужасно жаркая. Собирался посетить дальнего родственника Тарлинга, который служит в шанхайской полиции, но это чересчур хлопотливо. Вечерние часы провел в танцевальном павильоне Чу-Хана. Там познакомился с маленькой красивой обворожительной китаянкой, которая умеет говорить по-английски. На завтрашний день условился встретиться с ней в чайном домике Линг-Фу. Ее зовут здесь „маленьким нарциссом“, и я называл ее „мой милый маленький желтый нарцисс“. — Мистер Мильбург на этом месте остановился. — Маленький желтый нарцисс, — повторил он про себя, потом посмотрел в потолок и сжал губы. — Маленький желтый нарцисс? — сказал он еще раз, и широкая улыбка расплылась по его лицу.

Он был еще занят чтением, как вдруг раздался звонок. Он подскочил и прислушался. Позвонили еще раз. Он быстро потушил повсюду электричество, осторожно отодвинул в сторону толстую штору, прикрывавшую окно, и посмотрел в туман.

При свете уличного фонаря он мог различить несколько человек, стоявших у окна. Осторожно он снова опустил штору, зажег свет, взял книги в руки и исчез с ними в коридоре. Помещение, находившееся позади, было его спальней. Он скрылся туда и в течение пяти минут не обращал внимания на продолжавшиеся звонки.

Потом он снова показался. Он надел пижаму и поверх нее солидный халат. Он отпер дверь и в войлочных туфлях прошел по дорожке к большим железным воротам.

— Кто там? — спросил он.

— Тарлинг. Вы же знаете меня.

— Мистер Тарлинг? — спросил удивленным тоном Мильбург. — Но это совершенно неожиданное удовольствие. Подойдите ближе, господа.

— Отпирайте ворота, — коротко приказал сыщик.

— Извините, господа, я сперва должен сходить за ключами, я никак не ожидал гостей в такой поздний час. — Он вошел обратно в дом, еще раз осмотрелся и вторично вернулся с ключом. Хотя и раньше он имел его при себе в кармане, но, будучи осторожным человеком, он хотел убедиться в том, не забыл ли он чего-нибудь.

Тарлинг был в сопровождении Уайтсайда и еще одного человека, в котором Мильбург правильно угадал сыщика. Но только Тарлинг и полицейский инспектор приняли приглашение войти. Третий остался у ворот.

Мильбург ввел их в свое уютное помещение.

— Я уже несколько часов как лег спать и мне очень жаль, что я заставил вас так долго ждать.

— Однако ваша электрическая печь еще очень горячая, — спокойно заметил Тарлинг, наклонившийся к маленькому аппарату.

Мильбург засмеялся.

— Но вы сразу же открываете все, — сказал он с удивлением. — Когда я отправился в постель, меня охватила такая сонливость, что я забыл выключить печь. Когда я только что вышел, я увидел это и поспешил выключить ее.

Снова Тарлинг нагнулся и взял в руки тлеющий окурок сигары, брошенный в пепельницу на камине.

— Вы курите во время сна? — сухо спросил он.

— О нет, — беззаботно ответил Мильбург. — Я курил как раз в тот момент, когда спускался с лестницы, чтобы впустить вас. Погруженный в мысли я зажег сигару и сунул ее в рот. Это я делаю каждое утро, просыпаясь. Я только что положил ее, когда выключал радиатор.

Тарлинг улыбнулся.

— Не желаете ли присесть? — спросил Мильбург, который сам при этом опустился на стул. Он со значительным видом указал на бумаги, лежавшие на столе: — Вы видите, у нас в деле сейчас очень много работы с тех пор, как бедный мистер Лайн умер. Я вынужден даже брать работу на дом и могу уверить вас, что иной раз работаю до рассвета только для того, чтобы приготовить все счета для предстоящей ревизии новых книг.

— Вы разве всегда работаете? — с невинным видом спросил Тарлинг. — Не выходите вы иной раз погулять ночью в туманное время, чтобы освежиться?

Мильбург вопросительно поднял брови.

— Гулять, мистер Тарлинг? — сказал он крайне изумленный. — Я вас не вполне понял. Само собой разумеется, что такой ночью, как эта, я не пойду гулять. Сегодня ведь совершенно невероятный туман.

— А вы вообще знаете Паддинг-Тон?

— Нет, я знаю только, что там находится железнодорожная станция, откуда я иной раз сажусь на поезд. Но кажите мне, пожалуйста, зачем вы пришли ко мне?