Мальчик смолк. Старейший вздохнул полной грудью и сказал, точно самому себе:

– Крек, сердце мое полно радости и надежды. Фо-чужеземец умер, но не открыл мне своей тайны. Но теперь словно свет просиял в темной бездне моей памяти. Теперь я все понимаю. Тайну Фо знали мои предки, но сам я не был посвящен в эту великую тайну. Если ты сказал правду и мы найдем в пещере сокровища чужеземца Фо, мы будем спасены. Огонь снова оживет, веселый и ласковый, он снова будет оберегать нас. Быть может, тебя простят…

– Да будет так, – сказал старший начальник. – Пусть дети выйдут из пещеры и подождут под надзором Рюга.

Рюг, очень довольный в душе, уже хотел увести мальчиков, но Старейший снова обратился к Креку:

– Почему ты мне раньше не сказал об этом?

– Прости, если я худо сделал, Старейший, – ответил Крек, – но ведь я обещал молчать. Я думал – тебе давно известна тайна! Это было так давно, я забыл об этом. Хорошо, что я сейчас вспомнил о Фо-чужеземце. Иначе мне пришлось бы умереть.

– Что сталось с вещами чужеземца Фо?

– Не знаю. Я ни разу не осмелился пойти туда, где их нашел. Они, наверное, и теперь там, если только чужеземец не поломал их.

– Хорошо, Крек, – ответил старик. – Хорошо, надейся. И ты, Ожо, утри слезы. Рюг! Ты останешься с детьми. Понимаешь?

– Понимаю и повинуюсь.

Старейший с волнением, которое напрасно старался скрыть, поглядел вслед детям.

В наши дни очень многие дикари пользуются двумя палочками для добывания огня. При трении сухое дерево постепенно нагревается, начинает дымиться и в конце концов загорается.

Но в те незапамятные времена, когда жили Фо и Крек, только очень немногие люди умели добывать огонь трением. Эти счастливые избранники ревниво оберегали от всех окружающих свой драгоценный секрет: это давало им огромную власть над остальными людьми.

Без сомнения, Фо-чужеземец скрывал свою тайну, надеясь с ее помощью завоевать себе почетное место среди обитателей пещеры. Но огонь в пещере горел непрерывно, и Фо так и не представилось случая проявить свое искусство. Перед смертью он не успел открыть свой секрет Старейшему и, наверное, унес бы свою тайну в могилу, если бы Крек случайно не поднял камня.

Убедившись, что дети находятся неподалеку от входа в пещеру, старик вместе с сыновьями отправился к месту, где жил Фо-чужеземец.

Крек сказал правду: под камнем лежали разные вещи чужеземца – прозрачные камни, просверленные посредине, куски янтаря и агата и две драгоценные палочки. Старейший жадно схватил их и пошел обратно в пещеру.

Он сел, взял короткую твердую палку с дырочкой, положил ее под ноги, вставил в дырочку конец другой палочки и принялся быстро вертеть ее между ладонями.

Охотники обступили старика и не отрываясь следили за каждым его движением. Скоро из дырочки показался легкий дымок. Толпа охотников еще плотнее сомкнулась вокруг старика. Через головы и плечи друг друга неотступно глядели они на волшебные палочки. Наконец показался легкий дымок, и клочок сухого мха вспыхнул. Огонь воскрес!

Толпа ахнула, послышались восторженные восклицания. Старейший схватил клочки горящего мха и перенес их на очаг. Вскоре затрещали мелкие сучья.

Очаг ожил, и ожили сумрачные лица охотников. Кое-кто бросился к сваленным в беспорядке тушам – добыче последней охоты. Им не терпелось отведать горячего мяса. Но воины сурово остановили их.

– Еще не время, – строго сказал Старейший. – Огонь воскрес, в пещере снова будет тепло и светло. Теперь нам нужно решить, что делать с осужденными.

Между тем виновные молча, закрыв лица руками, сидели неподалеку от входа, ожидая приговора.

Рюг наблюдал за ними, не говоря ни слова.

Старейшины долго совещались. Наконец старик вышел из пещеры и направился к детям. Его морщинистое лицо было мрачно.

Рюг молча, с тревогой смотрел на старика, как бы спрашивая его о судьбе мальчиков. Старейший сказал:

– Огонь снова горит. Ожо может вернуться в пещеру. Его прощают, он еще мал.

– О, благодарю! – весело воскликнул маленький Ожо. Но сейчас же прибавил с отчаянием в голосе:

– А он, Старейший? Что же он?

Ожо повернулся к Креку, ласково гладя его по плечу.

– Креку дарована жизнь. Но старейшины вынесли такой приговор; кто хоть однажды изменил своему долгу, тот и позднее может снова изменить ему. Никто не может более доверять Креку. Он должен уйти. Пусть он уходит.

– Ужасно! – воскликнул Рюг.