– Чего же хотите вы? – спросил Александр, не давая Остроуму закончить свой рассказ.

– Просим мы тебя, пресветлый князь Александр Ярославич, вернуться в Новгород и занять место свое на княжеском престоле.

Александр недоуменно поднял брови.

– Али не вы, недавно только, не хотели власти моей? Али не вы гнали меня из родимого Новгорода? Что ж я, скажи мне, купец, забыл там? Зачем возвращаться мне к вам, людям неблагодарным? Ведь забыли вы мигом, что спас я вас от шведов проклятущих, кои вам так же, как ныне рыцари ливонские, житья не давали! – голос Александра сорвался на крик. – Нет, прочь уходите, не вернусь я в Новгород на княженье!

Купец совершенно смутился и отступил в сторону. В глазах его затаился испуг – а ну как прикажет князь за старую обиду послов изничтожить? Кто его остановит, кто поперек повеления княжьего пойдет?

Тут вперед вышел седовласый архиепископ и повел речь мягким, вкрадчивым голосом.

– Не изволь гневаться, княже! Пришли мы с миром и ждем от тебя милости. Сознаем, что нанес тебе народ Новгородский обиду великую, милосердие и сострадание долженствует быть в сердце любого человека, и знаю я, княже, что в твоей душе его предостаточно.

– Что ж не попросите вы князя Андрея, брата моего, на Новгородское княжество сесть? – выслушав архиепископа, спросил Александр, как и прежде делая вид, что ничего ему о делах тамошних не ведомо.

Архиепископ видимо смутился, и глаза его забегали взад-вперед под кустистыми бровями.

– Ты уж не гневайся, княже, да наперед его мы и просили прийти в Новгород княжить, – наконец выдавил из себя слуга Божий.

– Вот оно как! – воскликнул Александр и принял вид суровый. – Так что же тогда от меня хотите?

– От великого стыда прибегли мы к этому, – склонил голову архиепископ. – Сомневались мы шибко в том, что захочешь ты послов Новгородских не только слушать, а видеть пред собою.

– Были вы недалеки от истины, – буркнул Александр. – Так что ж брат мой Андрей? Почто не довольны вы им, сворный народец?

– Нет толку от его княжения. Как изводили нас рыцари ливонские – так и изводят, и никакой управы нет на них, супостатов! Даже хуже стало, чем ранее – опустошают они земли новгородские, уводят скот да лошадей, не дают мирному люду своим трудом заниматься – полей пахать, хлеб жать. Горе поселилось у нас – вечное горе. Видать, Бог отвернулся от новгородцев за вину нашу!

– Ладно, не казнись, владыка Спиридон, – смягчился наконец Александр. – Приеду я на княжение в Новгород, забуду прежние обиды и зла никогда не воспомню. Только и вы впредь по совести живите.

Радостный гул поднялся среди бояр, до сих пор толпящихся чуть поодаль со скорбными лицами.

– Слава тебе, княже Александр Ярославич! – громко воскликнул боярин Остроум, и все остальные хором повторили за ним: – Слава тебе, княже Александр Ярославич! – так, что эхо прокатилось под сводчатыми, расписными потолками, испугав нарисованных птиц, сидящих на нарисованных цветах.

Почти сразу же начались сборы. Князь Александр созвал дружину свою и стал готовиться к походу в Новгород. Роман, конечно, тоже отправлялся в путь с князем.

Тем временем до Переяславля дошли тревожные слухи. Немцы уже собрали большие силы и похвалялись, что покорят народ славянский. Вот уж правда – беда не приходит одна, не татары, так ливонцы!

Накануне того дня, когда порешил князь Александр выйти в поход, пошел он в церковь. Роман уже давно приметил, что князь благочестив и храмы посещает часто. С ним на моление отправились люди особо приближенные, а среди них и Роман – ни на шаг не отпускал его князь, так привязался к смышленому отроку.

В величественном соборном храме, чудом уцелевшем во время татарского нашествия, пал великий князь на колени и молил Бога о том, чтобы рассудил он его распрю с велеречивым народом немецким. И такой верою сияли глаза Александра, что Роман проникся к нему еще большим уважением, нежели прежде.

Слушая, как шепотом повторяют люди слова молитвы, вспомнил вдруг Роман страшную ночь, когда умирал его отец. И то вспомнил, как молились они с матерью, глядя на потемневшие лики икон.

Сердце защемило от этих воспоминаний. Как там сторона родная? Живы ли, здоровы ли покинутые им уже так давно сестрица да брат? Не бедствуют ли они? Оно конечно, не обидят их – все там свои. Но время такое теперь – никто возиться да цацкаться с ними не станет, а они малышата балованные...

Твердо пообещав себе навестить сестру с братом, как только выйдет подходящий случай, Роман начал молиться за их здравие и за удачу предстоящего похода.

Испросив благословения архиепископского, Александр покинул храм Божий с просветленным лицом и верою в то, что творит он дело правое, священное.

Рано поутру князь во главе дружины выехал из Переяславля к далекому славному Новгороду.

Дорога была трудной и безрадостной. Всюду виднелись сгоревшие деревни и города, жалкие остатки поселений, жители которых ютились в землянках и наскоро сооруженных избушках.