– Ты погоди, потом наглядишься на свою кровиночку! Теперь никто его от тебя не возьмет, а вот матушку ее выручать надобно! Того и гляди ведь заточат ее в монастырь навечно, Христовой невестой сделают!

Смысл сказанного дошел до Феофана не сразу, а когда дошел – он сорвался с места.

– Эй, кто-нибудь! – завопил не своим голосом.

Сразу сбежалась дворня, смотрели радостно-испуганно на обычно такого сдержанного хозяина. А тот и речью своей не владел, говорил отрывисто:

– Самых быстрых коней в возок запрячь! Игнату скажите – пускай готовится, со мной поедет.

Ребенок на его руках заплакал. У челядинцев глаза на лоб полезли – господин их нежно прижимал младенца к груди. Заметив изумление их, Феофан широко улыбнулся.

– Вот! – прокричал, поднимая плачущее дитя над головой. – Сие дитя мое...

– Сын, – вставила Прасковья.

– Сын! Видали?! Немедля сыскать ему лучшую кормилку, глаз с него не спускать! Что случится – шкуру спущу!

Из толпы скорой, мелкой поступью вышла ключница Фелицата. Глаза ее были влажны.

– Слава Богу! – сказала-всхлипнула она. – Не изволь волноваться, хозяин, давай мне дитя.

Феофан с видимой неохотой отдал ей сына.

– Обо всем позабочусь сама, – важно объявила ключница. – Девки, за мной! – и шустро отправилась в верхние покои, по дороге отдавая распоряжения.

– Кони готовы? Едем! – и Феофан ухватил за руку Прасковью. – Дорогу показывать станешь!

– Да стану, стану! – упиралась Прасковья. – Только ты подумай, господин, кто ж тебе ее из монастыря отдаст? Тут княжеский приказ нужен!

– Молодец, старая, правильно понимаешь! Мы теперь прямо к князю, а потом в монастырь тот проклятый!

Во мгновение ока погрузились в возок, и оглянуться не успели – лихой возница Игнат догнал коней до княжеских хором.

– Идем со мной! – опять уцепился Феофан за Прасковью.

– Господи, да как же это... – совсем растерялась она. – Я, старуха убогая, да к князю самому! Уж лучше я тут побуду, витязь, не по чину мне в княжеские хоромы идти!

– Ничего такого нет, что тебе не по чину! Как звать-величать себя прикажешь?

– Прасковьей... – по-девичьи смутившись, молвила старуха.

– За мать тебя почитать буду, Прасковья, ввек твоей услуги не позабуду! Не смущайся, идем к князю! Все, что мне сказала, ему скажешь! – и чуть не на руках вынес старушку из возка.

Та совсем опешила, едва ноги передвигала. А как вступила в палату – и вовсе обмерла, но при виде князя очнулась, поклонилась в ноги и рассказала, что знала, смело.

Князь только головой качал.

– Трудно будет нам с тобой! – сказал Феофану. – Ну да ладно, сдюжим, не бойся. А ты, божья старушка – тебе спасибо мое княжеское! Совсем было у нас сей молодец захирел, а ты ему жизнь воротила. Сам с вами поеду, чтоб никаких преград никто вам не учинил.

Феофан не знал, как и благодарить за такую милость, совсем потерялся. Пришел в себя уж тогда, когда уселся в княжеской повозке. Старая Прасковья показывала дорогу, князь посмеивался над своим милостивцем, а у Феофана сердце стучало скорей, чем кони цокали копытами.

Вот и неприступные стены обители, вот и остановилась повозка... Ступив на землю, Феофан понял – с великим почетом приехал князь, свиты при нем несчетно. Должно, нарочно так сделал – чтоб поразились монахини, чтоб, дрожа, вышли встречать. Так и вышло. Не то предупредил их кто, не то сами издалека услышали топот копыт – у ворот их уже встречала матушка настоятельница, кланялась земно, но в глазах стоял страх. С чего это нагрянул так нежданно великий князь? Не беда ли какая?

Князь с места взял быка за рога. После первых же приветствий молвил:

– А скажи ты мне, матушка Варвара, содержится ли в вашей святой обители женщина по имени Ксения?

Феофан приметил, как заметались глаза настоятельницы под низким черным платом. Но лгать князю не посмела, ответила степенно:

– Есть у нас такая.

– А кто ее к вам привез, под каким видом?

– Привез ее, государь мой князь, братец ее. Сказал, что девица сия забыла себя, предалась греху блуда, потому как не в разуме она. Просил приютить ее, а как опростается – постричь в монахини...

– Вот как! – громыхнул князь, аж монахини присели. – А ведомо ли тебе, матушка Варвара, что не брат ее то был, а муж законный, венчанный, который так порешил от своей супруги избавиться!

– Господи! – вскрикнула настоятельница.

– Что ж теперь-то охать! Впредь внимательней надо быть, не верить на слово первому встречному! Аль заплачено вам было, чтоб не любопытствовали?

И, по смущению настоятельницы, понял князь – так оно и есть. Но не стал боле метать молнии, сказал тихо: