– Для такой процедуры требуется согласие органов здравоохранения, - заметил Пати.

– Уже сделано.

– А может, все это ни к чему?
– не сдавался врач.
– Наши крестьяне возят в город молоко и молочные, продукты; если газеты напишут об исследованиях, они могут потерять клиентуру.

– Me волнуйтесь, ни один журналист сюда не проникнет. Мы уже приняли соответствующие меры.

– Как вы сюда попали?

Вопрос был обращен к молодому человеку с пышной шевелюрой, который свободно развалился на стуле перед офицером с золотыми нашивками.

– С помощью велосипеда. Ваши солдаты получили приказ не пропускать автомашины, а о велосипеде не было речи.

– Немедленно покиньте район! Капитан проследит за этим лично.

– На каком основании?

– В деревне объявлено чрезвычайное положение, и все, кто здесь находится, подчиняются моим приказам.

– Хорошо, я уеду. Ну, а как вы справитесь с десятком моих коллег, которые приедут сюда сегодня же, как только прочтут в вечерних газетах мое сообщение? Особенно много я сказать не могу, но заголовок будет интригующим: "Таинственное место". Вам нравится?

Офицер кашлянул.

– Послушайте, мы не можем запретить вам публиковать информацию... во всяком случае, пока не можем, но мы заинтересованы в том, чтобы вы немного повременили. Нам необходимы двадцать четыре часа... просто для того, чтобы выяснить некоторые обстоятельства. Идет?

– Идет, если в течение этих двадцати четырех часов я буду здесь и узнаю все, что меня интересует.

Офицер замялся. Молодой человек наклонился к нему и добавил:

– Вы, господа, ничем не рискуете. Если обстоятельства, о которых вы говорили, будут достаточно серьезными, мне все равно не разрешат опубликовать собранные сведения. Если же нет, моя статья вам ничем не повредит.

– Хорошо. Я только хочу предупредить, что в течение суток вы не должны покидать деревню и что телефонная связь прервана. Это все.

– Еще одно, с вашего разрешения. Могу ли я, прежде чем обратиться к местным жителям, получить объяснение от вас?

– В деревне обнаружено подозрительное вещество, происхождение и свойства которого пытаются исследовать наши специалисты. Это и есть обстоятельства, которые мы хотим выяснить.

– А что если вам это не удастся?

– Ради безопасности населения завтра в полдень независимо от результатов исследований - это вещество будет уничтожено.

– Еще по одному пиву для всех.

"Это уже седьмое, в голове шумит, как в открытом море во время шторма, а я все еще так и не понял, что к чему", - подумал журналист. В доме стоял шум, необычный для этой поры дня.

– Тише, тише, господа, тут не все ясно. Вы сказали, что Мариес не мог набрать в лопату вещество, потому что оно вытекало, так?

– Ну, так, - послышалось несколько голосов.

– А что случилось с лопатой?

– А что с ней могло случиться? Наверно, все еще лежит у клумбы. Как ты думаешь, Мартин?

– Ну да, лежит, - поддакнул Мартин.

– Целая и невредимая?
– допытывался журналист.

– Целехонькая, совсем как новая.

– Тогда как же получилось, что лопата из листового железа цела, а стальной ковш расплавлен?

– Дьявольские штучки!
– заметил кто-то из присутствующих.

– А Мариес? Как вы думаете, господа, это действительно был сердечный приступ?

– Понимаете, Мариес - мужик здоровый. А лежит он потому, что доктор не отпускает его от себя ни на шаг, а то он еще не одному из нас свернул бы шею.

– Тогда что же с ним могло случиться?

– А он ничего не помнит. Говорит, что возвращался из города и видит - перед его домом толпа. Не успел он их толком разглядеть, как уже оказался в избе на кровати и доктор рядом.

– В деревне кто-нибудь чувствует себя скверно? Может, у кого голова болит или слабость? Вы не слышали?

– Все здоровы.

Журналист закурил. Невозможно разобраться. Может, коллективная галлюцинация? Ему доводилось слышать о подобном.

– Господа, а со вторника в деревне не произошло ничего необычного? Может, слышали какие-нибудь выстрелы, шум моторов?

Присутствующие переглянулись.

– Да нет, - сказал наконец тот, что сидел напротив журналиста, - только вот что-то стряслось с радио.

– С радио?

Теперь все заговорили наперебой.

– Гудит и бубнит, ничего не слышно.

– Если б у одного, то, может, и испортилось, а то у всех сразу.

– Это все военные. Телефон отключили, ну и радио глушат.

– А стонет, словно больной.

– Как стонет?
– заинтересовался журналист.

– А вот так: "у, у-у-у, у-у-у-у-у" и опять сначала. Или иначе: "у, у-у, у-у-у-у, у-у-у-у-у-у-у-у" и снова то же самое.