– Завтра еще попоем, - выпустил воздух их мехов Гриша.

– После завтрака приводи.

Салажата спрыгнули в зал, и сержант повел их на выход.

– Чего там сидишь?
– щелкнул замками.

Но Мишка не ответил. Прошел по проходу и сел поближе.

– Ну и дал он тебе "обходной"?

– Вот он что дал!

– И чего говорит?

– А все то ж. В библиотеку иди. Ленина, говорит, во всю стену малюй. Чтобы как во Дворце Съездов было.

– А ты?

– Ничего. Как мудак, вот, сижу. Вперед чтоб не рыпался.

– Без аккорда все равно б не уехал.

– А вот ты и врешь! В "Приказе" о том не написано.

– Да видел ты этот "Приказ"?

– В газете печатали!

И тут Мишку вдруг повело:

– А знаешь, я к прокурору пойду!

– Какому еще прокурору?

– Военному. В комендатуре бывал - так соседняя дверь. Своими глазами читал: "Военная прокуратура". Для чего-то ж написано?

Но Гриша только усы разгладил, пальцем туда и сюда:

– Может, того, в Кремль сразу?

– А хоть бы и в Кремль! Тычут тебя тут "Уставами", так и эдак выкручивают. А ты - будто грамоте не учили.

– Зря обижаешься, - слез со сцены Гриша.
– Но сам посуди: как ты в эту прокуратуру пойдешь? Ведь она, небось, только днем работает. Значит, в служебное увольнение надо, чтобы маршрут был указан. А кто тебе такое увольнение даст? Мартынов? Своей же рукой "Прокуратура" напишет? Мол, я на вас жаловаться иду. Подмахните, пожалуйста.

– Дай сигарету, - порылся в кармане Мишка.
– Свои куда-то девал.

Гриша - холодная голова. Верно всегда рассуждает. Но именно это и злило.

– Чего ж предлагаешь?

– Сначала поспи, - выпустил колечко Гриша (лихо у него получается, одно в одно, будто круги по воде).
– А утром еще денек из календаря вымараешь, все к дембелю ближе. Время теперь на тебя работает. А там и в библиотеку можно...

– Не-ет!
– опять набычился Мишка. Но Гриша не слушал:

– Мартынова, один черт, не объедешь. Только измором взять можно. Слыхал про итальянские забастовки? Вроде, работаешь, а дело так, между пальцев течет... Ведь как получается: в Управлении ты больше не числишься. И как наряд закрывать - где денечки достанешь? Один-два, положим, не станут связываться. А больше - за тунеядство притянут. А в библиотеке все же тепло. Малюй по-маленьку...

– Зачем же тогда я копировальный станок для них делал?

– А Новый год хотел дома встретить. Думаешь, не понимаю? И они понимают. И пока у тебя шанс еще есть на этот Новый год до дома добраться будут как танки давить. А как только поймут, что проехали, и тебе уж теперь все равно - без всяких аккордов отпустят. Ведь тут, за денечками вырученными, можно похуже в историю вляпаться.

– Не в денечках дело! Он мне душу изгадил. Всю как есть дерьмом вымазал. И теперь промолчу - вроде как спасибо сказал.

– А ты как хотел? Чтоб тебе? Мол, спасибо, Мишенька Манфред, что своим беззаветным трудом Север помог нам освоить. Так сказать, приблизил светлое завтра всего человечества... Да ты на них помолись-ка сперва, что вообще домой отпускают, что в три года укладываются, а десять-пятнадцать не сделали. А потом рассуждай.

Но Мишка не хотел рассуждать. И молиться на них и не думал.

– Я тебе очень просто скажу, - тем временем продолжил Гриша, - рыбка где глубже любит, даже если в вонючую лужу пустили. Вот пристроился в Управление, чертил там чего-то, станок какой-то выдумывал - худо, тоска, а все траншеи не нюхал. Ну а что с дембелем промахнулся - так не все же выгадывать. Это даже честности ради, пусть хоть по-мелочи отыграются. Потрафят, так сказать, ущемленному чувству. Гегемоны, все-таки. А то какой-то без рода без племени...

– А если все же пожаловаться?
– не хотелось отступать Мишке. Хотя уже чувствовал, уступает. И даже если сейчас Гриша перестанет его отговаривать он уж и сам по мудрому... Столько раз уже было.

– Кому?
– раздавил окурок и затолкал под скамейку Гриша.
– Ну, положим, доберешься ты до этого прокурора. Если прежде патруль не накроет. И что ты ему расскажешь? Что Мартынов слово офицера давал и теперь мундир свой позорит? Да он только со смеху лопнет.

– А может, к Окулову, начальнику Управления?... Однако Окулова Гриша меж ушей пропустил, но как-то вдруг посерьезнел и огляделся: никто ль не подслушивает?
– и сразу же тихо, совсем другим голосом:

– Если уж совсем невтерпеж, - и еще раз в углы посмотрел, - то я бы с лейтенантиком, ну-у, из Особого, потолковал...

Но Мишка только головою затряс. Не-ет, в Особый он сам не пойдет.

– Тогда не ропщи, - развел ладонями Гриша, и даже как-то повеселел, будто камень с плечей уронил.
– Лучше часика через два приходи. Мы тут репетировать будем.

– "Человек проходит как хозяин"?
– огрызнулся Мишка.

– Нет. Это для самодеятельности. А мы рок-н-рольчик вчера один сбацали! Джон Ленон от зависти лопнет!