— …а мы не будем и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого… деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив — общественность, как выражаемся мы в полиции.

Колльберг зевал. Ольберг, казалось, вот-вот придет в отчаяние.

Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Трех журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма; через минуту он узнал еще несколько человек. Большинство журналистов были людьми молодыми.

— Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, — заключил наконец окружной начальник и сел.

Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Б'oльшую часть вопросов задавали три молодых репортера, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидит молча и вообще не делает никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно.

Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции?

Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.

Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время?

Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.

Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия?

Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.

(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.)

Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?

(Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Колльберга.)

Ответ: К сожалению, да.

Вопрос: Не произошло ли это потому, что полиция оставила нас, журналистов, без какой-либо достоверной информации? Причем сделала это нарочно, чтобы эту информацию мы добывали сами?

Ответ: Гм, гм.

(Некоторые менее болтливые репортеры начали уже проявлять признаки отвращения к происходящему.)

Вопрос: Вы идентифицировали жертву?

(Комиссар Ларссон быстро взглянул на Ольберга и предоставил право ответа ему. Потом сел и демонстративно вынул из кармана сигару.)

Ответ: Нет.

Вопрос: Можно ли предположить, что она из Муталы или окрестностей?

Ответ: Нет, вряд ли.

Вопрос: Почему?

Ответ: Потому, что в этом случае мы бы наверняка смогли установить ее личность.

Вопрос: Только ли по этой причине вы полагаете, что она приезжая?

(Ольберг тупо уставился на комиссара, тот целиком был поглощен своей сигарой.)

Ответ: Да.

Вопрос: Дал ли какие-либо результаты осмотр дна озера и волнолома?

Ответ: Мы обнаружили целый ряд предметов.

Вопрос: Имеют ли эти предметы связь с преступлением?

Ответ: На это трудно ответить.

Вопрос: Сколько лет было жертве?

Ответ: Двадцать пять-тридцать.

Вопрос: Можете ли вы уточнить, сколько времени она уже была мертва, когда ее обнаружили?

Ответ: На это тоже нелегко ответить. От трех до пяти дней.

Вопрос: Вы предоставили для публикации в газетах словесный портрет. Нельзя ли получить более точный словесный портрет, более определенный?

Ответ: Он у нас имеется, пожалуйста. У нас также есть отретушированная фотография лица. Мы будем вам обязаны, если вы сможете ее опубликовать.

(Ольберг взял со стола листы бумаги и начал их раздавать. Воздух в помещении был тяжелый и влажный.)