Когда самолетик с мигающим малиновым сигналом под брюшком растворялся в темнеющем небе, я уже катил в авто по трассе. Свет фар искажал мелькающий придорожный мир и возникало впечатление полета среди галактической космической пыли. Я чувствовал себя превосходно, точно астронавт, которому предстояло совершить героический плюх на неведомой планете. Для меня наступало время Ч.
– время действий. Общие контуры обстановки определились и теперь все зависело от личных качеств звездоплавателя. Освещенный огнями городок Дивноморск пластался на побережье, словно красивая морская звезда. И как любая красивая вещь, он привлекал внимание.

Припарковав машину в горбатом переулочке имени III-го Интернационала, я прогулочным шагом направился в сторону мэрии. И надо признаться - не на прием. Потому, что на прием к господину мэру с рюкзачком, где находится сто грамм радиоуправляемого пластита, не ходят. На автомобильной стоянке били в южную ночь два прожектора высокопородистый автотранспорт будто лоснился от света. Весь этот фейерверочный антураж мог напугать лишь шкодливого угонщика. Перерезав кусачками косметическую сеть заграждения, я проник на запретную территорию. Те, кто стоял на страже казенного имущества на колесах, не обращал внимания на тени деревьев - охрана была глупа, самоуверенна и считала, что нет силы, способной угрожать хозяевам приморского края. Потом я вернулся в переулочек имени III-го Интернационала и со спокойной душой отправился в тихую рыбачью дыру. Ветер усиливался - небо очищалось от облаков и зарождались новые звездные безделицы.

– Как ты долго. Почему?
– встречала Анастасия.
– Меня утром не разбудил. Почему?
– Ты спала, как сурок.
– Я здесь одна, как дура.
– Я был с тобой, - признался.
– В мыслях.
– И чмокнул персиковую щечку. Благодарю за службу!
– И вручил пакет с продуктами, которые приобрел в городке.
– Гуляем и поем!
– А есть повод? Я отвечал не без пафоса, что повод всегда найдется, было бы желание желание быть вместе. Скоро на берегу пылал костерок из лодочных дощечек, пенилось "Советское шампанское" и рвалась душевная песня про гору, где синяя прохлада и моря перезвон.
– Ха-ха, и неба тоже перезвон, - смеялась Анастасия, задирая голову.
– Мы так всегда будем?
– Как?
– Вместе?
– Всегда, - солгал я. Потом через несколько часов на рыбачьих лодках приплыло новое утро чистое и обещающее жаркий денек. Я поцеловал спящую Анастасию в затылок, пахнущий недавним детством, и снова неслышно удалился из домика.

Последующие события вызвали у администрации Дивноморска чудовищную панику. В 15 часов 24 минут у парадного подъезда банка "Олимпийский" был подорван "BMW" господина Каменецкого - подорван в тот самый достаточно счастливый момент, когда Лев Михайлович и его водитель Гоша направлялись в мраморное здание коммерческого учреждения. Повезло им необыкновенно по той причине, что, если бы они задержались на несколько секунд в автомобиле... А так лишь легкие контузии от взрывной волны, подсмолившей лысоватый семитский череп мэра. Понятно, что все правоохранительные службы были подняты на ноги. На срочное совещание в мэрию срочно вызвали их руководителей. Само место происшествия было оцеплено от зевак, норовящих утащить кусочки расплавленного металла - на память. В развороченном лимузине лазали пиротехники. Из своей машины я понаблюдал за производственной суетой своих же коллег. Трудились они со всей ответственностью и добросовестностью, точно надеясь в искореженной автоутробе найти смысл преступного замысла. А он был прост: злоумышленнику, то бишь мне, необходимо было смятение в умах мэра и его сподвижников по олимпийскому движению. Когда человек страшится за собственную шкуру, он, как правило, совершает ошибки. Я надеялся и верил, что Льву Михайловичу не свойственна поза героя и он обратит свой взор к благодетелю своему: заслуженному наркобарону республики господину Дыховичному. Более того поспешит в "Орлиное гнездо", чтобы потребовать объяснений. Все зависит от степени контузии мэрской головы. Следовательно, есть возможность предельно откровенного скандала. А именно в такой бузе и открывается истина.

Поэтому мои боевые действия в 15 часов 24 минут были вполне миролюбивы от мертвого врага никакой пользы как от дохлого льва. Расчеты оказались верны. На развалюхе я покатил к перевалу "Дальний круг" и там занял потайное местечко для удобного наблюдения. Когда с гор опустились на сиреневых парашютах сумерки, по вновь заасфальтированному серпантину прошел автомобильный кортеж. Моя колымага поковыляла за ними, и очень даже резво поковыляла: буквально парила над планетой, будто орбитальная станция "Мир", готовая вот-вот бултыхнуться в бездну Мирового океана.

На охраняемую территорию санатория я прибыл на плечах противника. Во-первых, в его рядах наблюдались общие панические настроения, во-вторых, в темной комнате все кошки черны, так и мой автомобильчик, должно быть, показался на строгом КПП новой скандинавской моделью, и поэтому проблем у меня не возникало. Припарковав машину под елями, я направился к главному санаторному корпусу, рядом с которым расположился боевой отряд господина Каменецкого. Здание, построенное в духе социалистического конструктивизма, напоминало огромный куб, украшенный гипсовыми чашами благоденствия всего трудового народа. Судя по тому, что большинство окон неприятно темнело, эра всеобщего процветания закончилась. Наступили суровые будни капитализма и по этой причине расточительный свет пылал только на втором этаже. Нетрудно было догадаться, кто оплачивал счета за электричество и прочие коммунальные услуги.

Маскируясь под ночными деревьями, я извлек из рюкзака портативную подслушивающую систему, которую приобрел по случаю года два назад у выпивохи-полковника из МВД по смешной фамилии Жигайлович. Слухач снимал с оконного стекла тембры голосов и переводил речь на аудиопленку - для тех, кто все хочет знать. После того, как миниатюрный лазерный ушастый зайчик запрыгал по невидимо дребезжащим от голосов стеклам, я нацепил наушники и принялся слушать музыку высших сфер. Поначалу прошли бытовые звуки и пустые слова приветствий, затем раздался спокойный и бархатистый голос, мне еще незнакомый: - Лев Михайлович, подозреваю, желаете говорить конфиденциально?
– Мечтаю, Дмитрий Дмитриевич, - буркнул глава городской администрации.
– С глазу на глаз.
– Мечты надо воплощать в жизнь, - согласился господин Дыховичный, он же Папа-дух, и приказал ближайшему окружению удалиться из апартаментов.
– Папочка, я останусь, - неожиданно услышал женский знакомый голосок и ахнул: Римма из сельпо! Как интересно: искал недостающее звено в последних событиях и нашел в самом невероятном месте. И в лице кого?
– Только молчи, киса, - предупредил Папа-дух и обратился к главе городской администрации: - Какие проблемы, Лев Михайлович?
– И вы меня спрашиваете? Безобразие, - пыхнул тот от возмущения.
– Какие проблемы?! Меня хотели убить! Вы это понимаете?! Убить! Кто, я бы хотел знать? Дмитрий Дмитриевич саркастически рассмеялся: - Что за намеки, Лева? Это не мы, клянусь памятью мамы!
– А больше некому, да-с!
– истерически вскричал господин Каменецкий. Вы... вы Милькину... А теперь моя очередь?!
– Ша!
– поморщился заслуженный наркобарон республики.
– А я этого не позволю! Вы меня еще не знаете! Да-с!

Наступила пауза - зловещая. Потом раздался скрип паркета, настоящий хозяин приморской зоны выдерживал знаменитую МХАТовскую паузу.
– А зачем тебя, плешь, гробить, - наконец проговорил с угрозой.
– Мы тебя купили с потрохами, сучь!
– Очевидно, приблизился к собеседнику.
– На сто лет вперед! И если ты!..
– Прекратите мне угрожать, - взвизгнул мэр.
– Я... я на службе! Меня люди выбрали!
– Лев Михайлович, душка!
– неожиданно хохотнул господин Дыховичный. Прости, зарапортовался. Вас люди выбирали, а я без уважения, - и с новой угрозой.
– Думаю, этим людям, которые тебя выбрали будет интересно на какие такие капиталы...
– Прекратите, Дмитрий Дмитриевич, - страдал народный избранник.
– Мне плохо, меня хотели взорвать. Эти трупы, трупы, трупы, а вы обещали стабильность, напоминаю вам.
– Все будет, как и прежде, уважаемый Лев Михайлович, - проговорил Папа-дух.
– Тихо и спокойно, как на кладбище.
– Шутите?
– Какие могут быть шутки, Лева. Надо разбираться. И будем это делать, обещаю.
– А что происходит?
– продолжал нервничать господин Каменецкий.
– Кто посмел Александру Алексеевну, эту замечательную женщину во всех отношениях?
– Вы про Милькину?
– хмыкнул наркобарон.
– Не смешите людей, дорогой. Эта красная шапочка* сама заварила такую кашу, что нам расхлебывать и расхлебывать.