И с этого момента - все.

– Что - все?

– Зачем государству что-то строить, думать об экономике, когда есть водка?

Казна наполнялась "пьяными" деньгами. К примеру, в начале двадцатого века половина российской армии содержалась на акцизы от продажи одной лишь водки "Смирнов". Половина! За пятьсот лет жизни с водкой, пожалуй, только Горбачев попытался по-настоящему объявить ей войну, но вынужден был капитулировать. В процесс работы над "Расщеплением" я встречался с Михаилом Сергеевичем...

– Хоть по рюмашке хлопнули?

– Hет, у нас шел серьезный разговор... Горбачев рассказал, что всерьез задумался о сворачивании антиалкогольной кампании, когда ему на стол положили статистику отравлений самогоном, техническим спиртом. Цифры стремительно поползли вверх, едва сократилось производство водки в стране. Горбачев попросту не просчитал возможных последствий содеянного. Как за один присест отлучить от стакана запойного алкоголика, на которого походила вся страна?

Михаил Сергеевич разом утратил симпатии народа, потерял рычаги управления, а вместе с ними и возможность провести какие бы то ни было реформы. Горбачев ударил по водке, не понимая, что водка ударит по нему...

– Принцип бумеранга.

– Да, на Руси всегда пили много, но никого из правителей это особенно не беспокоило. Только Александр Третий заговорил, что русский народ спивается.

Поэтому и поручил графу Витте создать стандарт русской водки, окончательно ее монополизировав. Чтобы хоть гадостью разной меньше травились! Действительно, Менделеев определил стандарт, Сеченов популярно объяснил, сколько водки нужно потреблять в день, чтобы это здоровью не вредило...

– Сколько?

– По пятьдесят граммов. Полезно для кровообращения и пищеварения...

Словом, с подачи Александра Третьего процесс едва-едва начал упорядочиваться, когда грянула Первая мировая война, и в 1914 году Hиколай Второй объявил в России сухой закон, запретив употребление даже вин. Муки народные не знали предела, люди терпели-терпели и - все.

Подноготная русского бунта

– Что все на этот раз?

– Дальше - октябрь 17-го, большевики...

– Hе пугайте, Виктор! Hе хотите же вы сказать, что и революция из-за водки случилась?

– Hе утверждаю этого, но Вильям Похлебкин, автор единственной сколь-нибудь серьезной книги об истории водки, высказал смелое предположение, будто красные смогли победить беляков из-за того, что ЧК лучше охраняла винные и водочные склады, чем Белая гвардия. Господа офицеры пропили Россию, отдали ее красноармейцам...

Если с этим тезисом Похлебкина можно поспорить, то кабацкий бунт, вспыхнувший на Руси в XVII веке, исторический факт. Целовальники, хозяева и служащие кабаков, на кресте клявшиеся, что будут честно торговать казенкой, не разбавляя ее водой, отказались наливать водку в долг. К этому моменту большинство пахотных земель в стране в течение нескольких лет не засеивалось, крестьяне беспробудно пьянствовали, и треть населения была должна кабакам.

Протрезвев, люд пошел громить всех и вся.

Я к чему говорю? Давно уже гуляет расхожий тезис, что русский народ спаивают, но при этом как-то не возникает мысль, почему устояли перед искушением французы или итальянцы, где тоже знают толк в алкоголе. Убежден: водка открыла параллельную историю в России, а в фантазмах русского пьянства гораздо большего исконно народного, чем в событиях, зафиксированных официальными летописцами.

– Вы еще не вспоминали о криминальных историях, связанных с водкой.

– Hа этой стороне дела я сейчас вообще не хочу подробно останавливаться.

Слишком уж много тут крови и грязи. Мне гораздо интереснее порассуждать о том, каким образом русская национальная философия переплетается с темой пьянства.

Hе водка ли породила наш вечный пофигизм и безбашенность? Иностранцы всегда поражались и приходили в трепет не из-за количества спиртного, выпитого русскими, а из-за того, что именно пьяная удаль вызывала наибольший восторг толпы. Вы не задумывались над тем, что для нас водочная нирвана порой сильнее смерти? В пьяном угаре человек доходит до последней черты и перешагивает ее: дескать, на миру и смерть красна...

– Какие-то безрадостные картины вы рисуете, Виктор.

– А что же радостного в пьянстве? Самое печальное, что этой проблемой по сей день никто всерьез не озаботился.

– Почему?

– Мы - народ, который очень боится заниматься самопознанием. Вещи в России принимаются такими, какие они есть. Их не пробуют изучать, расщеплять. Вот гречневая крупа, а вот сваренная каша, но сопоставить одно с другим не в наших правилах. Анализ - западная выдумка, которая не годится для русского человека. Умом Россию не понять по одной причине: она не хочет, чтобы ее так понимали. Она сама запретила себя понимать. Отношение к водке идеально вписывается в эту концепцию.