Посмотрели - не видно иголки нигде, ни здесь, ни там! Делать нечего, легли - вся ведь ночь впереди. Меняли то одну подушку, то другую, а сон к ним не приходил. Зажгли свет, сели по-турецки среди комнаты и давай в четыре глаза и четыре руки искать иголку. Расшили одну подушку, перышко за перышком вытаскивали - нет иголки, только пух позёмкой по полу. Другую подушку расшили - перьев опять полная комната, а иголки нет... В доме уже ничего не видно было, как в метель.

На улице день давно, но откуда им знать об этом? Снова и снова копаются они то в одной подушке, то в другой...

За этим делом и застал их дружок, который зашёл пригласить их на свадьбу.

Оставил парень бутылку на полу и пулей выскочил на улицу: в доме творилось что-то несусветное... Целый буран перьев долго летел за ним следом...

Но вот человек и его жена помылись, почистились, все перышки с себя до единого сдули, спустились в погреб, - только там и можно было переодеться в новую одежду. Натёрли до блеска обувь, да и надушиться не забыли, и пошли на свадьбу. Вышагивали сначала гусиным шагом друг за дружкой, а после подхватил муж жену под ручку. Изредка, правда, косились друг на друга - не вылезают ли случайно перья на свет божий.

Музыка, как и положено, издалека ещё начала им марш играть. Услышав звук тромбона, гость стал весело пристукивать каблуками. Так и во двор вошёл. В который раз поднимал то одну ногу, то другую, но вдруг замер с поднятой ногой: музыка ни с того ни с сего смолкла, и все вокруг на него уставились.

– Батюшки!
– разинули рты, как тромбоны, все собравшиеся.
– Так это ты?

– Батюшки! Так это он!..
– как в барабан ударили слова.

– Он самый!
– бубном задребезжали женские голоса.

Женщина смотрит вокруг и только тут замечает, что муж её - в ушанке! Всю дорогу шёл вроде бы в серой, а сейчас на нём... чёрная!.. Котелок облупленный!.. Тяжёлая, как чугунок, и с длиннющими ушами!..

Что тут поднялось! И чем всё это кончилось! Ну, об этом можно, пожалуй, и ещё один рассказ написать!..

КАК У ТИТИРИКЭ ГОЛОВА ОЧУТИЛАСЬ ЗАДОМ НАПЕРЕД

И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

– Это не иначе, как ворона сглазила меня, - объяснял позже Титирикэ.

Только он добрался до яиц в гнезде, - трах! Ветка под ним сломалась, и мальчик - бух!
– головой вниз...

Лежит он под деревом, и первое, что приходит ему после падения в голову: "Дай-ка, - думает, - отдохну немножко, а потом, если смогу сразу встать, значит я жив, если же не смогу, то жив, но не совсем..."

С трудом приподнялся... и сел. Всё было бы хорошо, но голова... Ай-ай-ай! Голова была как будто перевёрнута задом наперёд, такое ощущение было у Титирикэ. Сначала он подумал, что это ему просто кажется. Но, если кажется, то почему он видит свою спину, а не грудь и живот, как обычно. Стал Титирикэ на ноги и пошёл вперёд. Идёт и ничего не понимает: идёт вроде бы вперёд, а смотрит почему-то назад. Все как-то не по-человечески получается...

Мать Титирикэ, как увидела своего сына в таком положении, заметалась по селу - туда, сюда, но где взять машину как раз тогда, когда она нужнее всего... Ни за что не найдёшь!..

Хорошо еще, что Груя пришёл на помощь. Быстро, но без всякой суеты запряг он хромую лошадь. Мать и Титирикэ кое-как втиснулись в тележку, а Груя взгромоздился на коня, - и скорей в больницу! В Бельцы! Потому что дело вовсе не шутейное: вон как Титирикэ стонет и голова всё ещё не на месте, и говорит вроде как бы по-французски... А может, на другом каком языке, сразу-то не разберёшь. Особенно во время тряски.

– Господи! Уж не свихнулось ли что у сына в голове?
– Мать плакала, утирая слезы, и подгоняла Грую: - Гони, парень, сильнее коня! Гони, милый!..

Когда до Титирикэ дошло, что его и в самом деле везут в больницу, он стал орать во весь голос:

– Не хочу в больницу! Домой хочу! Домой! А то умру сейчас!

Хорошо, что лошадь не послушалась Титирикэ и не повернула обратно. Чтобы он не спрыгнул, мать крепко прижимала его к тележке.

– Но-о!
– кричал Груя, вцепившись в гриву лошади, и при этом так колотил её голыми пятками по бокам, что она обогнала-таки стоявшую на обочине машину...

Так старалась эта лошадь, что уже с рыси на галоп перешла. Мать Титирикэ случайно подняла глаза... что такое?
– ездового нет! Титирикэ, лежа на животе, тоже высматривает Грую в небе, - к облакам он улетел, что ли... И тут они слышат какое-то странное бульканье в канаве возле дороги. Лошадь тоже прислушалась к этому бульканью и остановилась.

В это время Груя как раз высунул голову из воды. Смотрит по сторонам и тоже ничего понять не может. Потом пришёл в себя и стал клясться, что он не упал с лошади, а просто хотел проверить, глубокая ли канава...