– Нонна!

– Ау!

– Тут ко мне один тип зайдет за этой папкой, так ты не говори, что я уехал.

– Почему?

– Есть соображения. Скажи, что ушел, а папку просил передать.

– Хорошо.

– И вообще не трепли про симпозиум, не положено.

– Хорошо, Лёкочка.

– Вот так.
– Лёкочка затянул портфель ремнем, подхватил чемодан и, запечатлев на губах Нонны рассеянный поцелуй, направился к двери. Будь жива!

– Мыло ты взял?

– Взял, взял.

– Так когда тебя ждать?

– Дней через десять, не раньше.

* * *

Прошло три дня. Первый из них Нонна наслаждалась обществом очаровательной и ветреной подружки Свободы, второй провела с престарелой камеристкой Скукой, а на третий, измученная непрошеным назойливым визитом Одиночества и Тоски, улеглась спать в десять часов вечера.

Было уже за полночь, когда кто-то потряс ее за плечо и знакомый голос произнес привычную фразу:

– Подвинься, не могу же я спать на воздухе!

Из всех рефлексов, которыми человек обзавелся за длительный путь эволюции, супружеский самый стойкий, и, пробурчав обычное замечание о том, что, к сожалению, промышленность еще не освоила выпуск трехспальных кроватей, Нонна подвинулась к стенке.

Неизвестно, как бы прошла эта ночь, если б часов около трех Лёкочка не почувствовал нестерпимую жажду.

Направляясь на кухню, он опрокинул стоявший у кровати торшер, произведя при этом шум, соизмеримый только с грохотом падения Вавилонской башни.

Нонна зажгла свет над кроватью и с изумлением уставилась на мужа.

– Лёкочка, ты?!

По выражению Лёкочкиного лица можно было предположить, что вместо горячо любимой супруги он увидел на семейном ложе легендарную Медузу.

– Нонна?!!

– Почему ты здесь?
– спросила Нонна, накидывая на плечи халатик Что-нибудь случилось?

– Не знаю...
– его вид выражал полную растерянность - Честное слово, не знаю...

– Ты не был в Тбилиси?!
– У нее мелькнула страшная догадка - Скажи мне правду, не был?!

– Был.
– Лёкочка сел на кровать и обхватил голову руками.
– Я... и теперь... в общем... в Тбилиси...

– Что?!

С одной стороны, ароматы грузинской кухни, которыми благоухал Лёкочка, исключали всякие подозрения, но с другой...

– Как в Тбилиси?! Ты понимаешь, что говоришь?! Лёкочка!

– Не понимаю.
– Он потер лоб ладонью.
– Не понимаю, Нонна, хотя кое о чем догадываюсь. Впрочем... право, не знаю, можно ли об этом говорить, ведь я...

Черт побери! Тут уже пахло тайной...

Мне не хочется разглашать методы, которыми пользуется в таких случаях лучшая половина человечества.

– Только без трёпа, - сказал Лёкочка, - клянешься?

– Клянусь!
– Розовые лучи восхода уже зажгли волшебным пламенем ореол белокурых волос на подушке.
– Клянусь, Лёкочка, ты же меня знаешь!

– Так вот... на этом симпозиуме была группа физиков. Они выступили с бредовой идеей о возможности биотрангуляпии.

– Чего?

– Биотрангуляции. Ну, возможности переносить человека в любую точку пространства.

– На чем?

– Ни на чем. Просто так, по эфиру.

– Вроде телевидения, да?

– Г-м, не совсем. По телевидению ты видишь изображение, а тут... Лёкочка потрепал ее по щеке, - а тут, так сказать, полный перенос материального тела. Впрочем, это уже подробности, которые нельзя разглашать, ты же поклялась, помнишь?

– Помню, Лёкочка. Так они тебя тран... тран?..

– Биотрангулировали. Другого объяснения я найти не могу. Видишь ли, днем я очень резко выступил по основному докладу, доказывал, что при нынешнем уровне науки эту затею осуществить нельзя. Вот они, наверное, и решили подшутить.

– Тебе было больно?

– Нет. Мы сидели за столом. Они притащили с собой какой-то черный ящик. Я в это время ел шашлык на ребрышках, и вдруг!..

– Ты был пьяный?

– Ну что ты, Нонна! Это же симпозиум.

– Постой! А вещи?
– Нонна приняла сидячее положение.
– Чемодан они тоже трангулировали?

Лёкочка развел руками.

– Чемодан остался в гостинице. Они, видимо, не учли...

– Нужно немедленно дать телеграмму!
– Нонна подошла к телефону. В какой гостинице ты остановился?