Илья ВАРШАВСКИЙ
НОВОЕ О ШЕРЛОКЕ ХОЛМСЕ
Лондонское воскресенье всегда полно скуки, но если к этому добавляется дождь, то оно становится невыносимым.
Мы с Холмсом коротали воскресный день в нашей квартире на Беккер-стрит. Великий сыщик смотрел в окно, барабаня своими тонкими длинными пальцами по стеклу.
Наконец он прервал затянувшееся молчание:
– Не раздумывали ли вы, Ватсон, насчет неравноценности человеческих потерь?
– Я не вполне вас понимаю, Холмс.
– Сейчас я это поясню: когда человек теряет волосы, то он их просто теряет. Когда человек теряет шляпу, то он теряет две шляпы, так как одну он потерял, а другую должен купить. Когда человек теряет глаз, то неизвестно, потерял ли он что-нибудь, ведь одним глазом он видит у всех людей два глаза, а они, имея два глаза, видят у него только один. Когда человек теряет разум, то чаще всего он потерял то, чего не имел. Когда человек теряет уверенность в себе, то... впрочем, сейчас мы, кажется, увидим человека, потерявшего всё, что я перечислил. Вот он звонит в нашу дверь!
Через минуту в комнату вошел тучный, лысый человек без шляпы, вытирая носовым платком капли дождя с круглой головы. Левый глаз у него был скрыт черной повязкой. Весь его вид выражал полную растерянность.
Холмс церемонно поклонился.
– Если я не ошибаюсь, то имею честь видеть у себя герцога Монморанси?
– спросил он с очаровательной изысканностью.
– Разве вы меня знаете, мистер Холмс?
– спросил изумленный толстяк.
Холмс протянул руку и достал с полки книгу в черном коленкоровом переплете.
– Вот здесь, ваша светлость, моя скромная работа по переписи всех родовых перстней. Я не был бы сыщиком, если бы с первого взгляда не узнал знаменитый перстень Монморанси. Итак, чем я могу быть вам полезен? Можете не стесняться моего друга и говорить обо всем вполне откровенно.
Некоторое время герцог колебался, по-видимому не зная, с чего начать.
– Речь идет о моей чести, мистер Холмс, - сказал он, с трудом подбирая слова, - дело очень деликатное. У меня сбежала жена. По некоторым соображениям я не могу обратиться в полицию. Умоляю вас помочь мне! Верьте, что мною руководит нечто большее, чем ревность или ущемленное самолюбие. Дело может принять очень неприятный оборот с политической точки зрения.
По блеску полузакрытых глаз Холмса я понял, что всё это его очень интересует.
– Не соблаговолите ли вы изложить обстоятельства, при которых произошло бегство?
– спросил он.
– Это случилось вчера. Мы находились в каюте "Мавритании", готовящейся к отплытию во Францию. Я вышел на минуту в бар, а жена оставалась в каюте. Выпив стаканчик виски, я вернулся, но дверь оказалась запертой. Открыв ее своим ключом, я обнаружил, что жена и все принадлежащие ей вещи исчезли. Я обратился к капитану, весь пароход был обыскан от клотика до киля, к сожалению, безрезультатно.
– Была ли у миледи горничная?
Наш гость замялся:
– Видите ли, мистер Холмс, мы совершали свадебное путешествие, и вряд ли посторонние могли способствовать...
Я хорошо знал деликатность моего друга в таких делах и не удивился тому, что он жестом попросил герцога не продолжать рассказ.
– Надеюсь, что мне удастся помочь вам, ваша светлость, - сказал Холмс, вставая, чтобы подать гостю его пальто.
– Жду вас завтра в десять часов утра.
Холмс учтиво снял пушинку с воротника герцога и проводил его до двери.
Несколько минут мы провели в молчании. Холмс, сидя за столом, что-то внимательно рассматривал в лупу.
Наконец я не выдержал:
– Интересно, Холмс, что вы думаете об этой истории?
– Я думаю, что герцогиня Монморанси грязное животное!
– ответил он с необычной для него резкостью. Впрочем, Холмс всегда был очень строг в вопросах морали.
– А теперь, Ватсон, спать! Завтра нам предстоит тяжелый день. Кстати: я надеюсь, что ваш армейский пистолет с вами? Он может нам понадобиться.
Я понял, что из Холмса больше ничего не вытянешь, и пожелал ему спокойной ночи.
На следующее утро герцог не заставил себя ждать. Ровно в десять часов он позвонил в нашу дверь.
Кеб был уже заказан Холмсом, и мы отправились по указанному им адресу.
Ехали мы очень долго, и наш клиент уже начал терять терпение. Неожиданно Холмс приказал кебмену остановиться в районе доков. Он свистнул, и из-за угла появился верзила с рыжим кенгуру на привязи.
– Ваша светлость, - обратился Холмс к герцогу, - прошу вас вручить мне пятнадцать фунтов, три шиллинга и четыре пенса в присутствии моего друга мистера Ватсона. Из этой суммы я должен десять фунтов хозяину зверинца за герцогиню Монморанси, а остальное я внесу в виде штрафа таможенным властям за попытку незаконного вывоза животных из Англии.