Переход стал воронкообразно увеличиваться и Айс различил впереди свечение знакомого рисунка. Тогда он воткнул факел в ближайшую расщелину, сделал несколько шагов вперед и… взлетел. Он помнил, что здешнее пространство это позволяет. Учитель на Священной Вершине дал ему увидеть, как он прошел сквозь паутину с протезами крыльев. А ведь мягкокрылы гораздо больше твердокрылов. Поэтому Айс рассчитывал пролететь ловушку насквозь и, если не встретит Паука, вылететь наружу. А если встретит… Тут уж как судьба распорядится… Но РАЗГОВОР должен состояться! Иначе дети Стаи будут продолжать погибать — если догадка верна, и виноват Паук… А если нет?.. Тогда надо уцелеть…

И Айс не торопил себя. Напротив, он летел максимально медленно и плавно и, не отрываясь, смотрел на вырастающий перед ним рисунок паутины, начиная РАЗГОВОР с невидимым собеседником…

… И стал Айс обескрыленным мягкокрылом, со страхом и надеждой подставлявшим культи Пауку, который вдохновенно наплетает на них новые искусственные крылья из паутины. Он ясно ощутил в себе эту надежду и этот страх перед Пауком. И в то же время чувствовал, как растут крылья и сладкая тяжесть их все явственней растекается по телу звонкой истомой предвкушения… О! Как он хочет взмахнуть этими крыльями и взлететь!.. И вот крылья готовы. Неуклюже сложив протезы за спиной, ступает он на пружинящую паутину, Паук бежит впереди, он ковыляет следом, с трудом удерживая равновесие и все дальше углубляясь в светящуюся воронку паутины. И вдруг небо! Звезды! Ветер! Слезы!.. Чувство благодарности!.. И, наконец, он летит! Летит, запрокинув лицо к звездам, и от этого кажется, что он летит к ним или среди них… И радости его нет предела!..

Таков был первый монолог этого странного РАЗГОВОРА… Неожиданная догадка выбила Айса из медитации. «О, Мать Мира!

Как же это я раньше не догадался?! Ведь Паук умеет делать крылья!..»

Он снова вгляделся в светящуюся спираль паутины, и его словно бы ввинтило в пространство. Сознание опять погрузилось в глубины медитации, и Айс ясно представил себе Паука, летящего на искусственных крыльях, скопированных им у летающих пещерных грызунов. Конечно же, для Паука они гораздо удобнее, чем крылья мягкокрыла и, тем более, твердокрыла. Перепонки, натянутые на лапы, позволяют менять конфигурацию и характер полета. Паук оказался отличным конструктором! И, стало быть, эта ужасная тварь, действительно, разумна!

…И вот Паук летит к жилой пещере в красных лучах заходящего солнца, и крылья его кажутся сотканными из огня. Страшен темный лик его!.. Так кажется перепуганным твердокрылам, которые неспособны понять радость Паука, научившегося летать — они-то всегда это умели… И, значит, они, спасая себя, совершили зло…

Таков был второй монолог РАЗГОВОРА… Но существует ли собеседник?!..

Айс продолжал ввинчиваться в пылающую спираль паутины, уже не в силах остановиться, потому что остановка означала бы падение в паутину и…

А что, собственно, «и»? Они же уничтожили единственного Паука. Но ведь никто не видел его трупа, и если он остался жив… Тогда «и» наполняется кровавым и беспросветным смыслом. У Паука больше нет оснований щадить твердокрылов, наоборот — у него есть все основания ловить и уничтожать своих врагов…

Но неужели можно выжить, упав с той высоты, на которой летел Паук?! Теперь Айс понял, что лохмотья паутины на камнях были крыльями Паука, которые так искусно отсекли истребители. А тело?.. Тело могли утащить ночные хищники. Никто ведь и не задавался целью обнаружить его…

И все же, несмотря на логические умозаключения, Айс ощущал, что прекрасная ловушка — жива!.. О, Мать Мира!.. Айс был на грани отчаяния. Он влетал сюда с надеждой — теперь же не видел выхода. Диаметр ловушки сузился настолько, что развернуться он уже не мог. Оставалось только лететь до предела. До предела чего, о Мать Мира?.. Надежды?.. Жизни?.. Ведь где-то должен быть предел Зла?!..

А спираль, сужаясь, вращалась все быстрее и быстрее, а Верховному Айяру казалось, что вращается он сам. Кто знает, может, так оно и было?.. Айс потерял ощущение реальности. Видимо так и становятся жертвой ловушки теряя ориентацию и сознание от бесконечного вращения светящихся спиралей… Хитро… Единственное спасение — закрыть глаза…

… И Айс снова стал неизвестной громадной птицей, которой ему довелось ощущать себя во время Восхождения. И снова он ввинчивал величественную спираль своего полета в звездное небо, пытаясь познать Предел Своей Высоты, и с удивлением почувствовал, что предела этого нет. Родная планета превратилась в маленькую чуть светящуюся точку. Крылья его стали прозрачными и легкими, словно были сотканы из тончайшей паутины, инкрустированной светлыми точечками созвездий… И вдруг ему стало так одиноко без тех, кого он оставил на родной планете! И сам собой сложился айят: «И когда Звезды Небесные стали украшением крыльев моих, понял я, что Предел Высоты Полета находится не в пространстве, а в Любви моей»…

Таков был третий монолог Айса… Вопль в пустоту…

… Айс открыл глаза и увидел, что спираль больше не вращается, а сжимает его со всех сторон. И крылья его, распятые для полета, глубоко и прочно застряли в паутине, и ноги запутались где-то внизу, и руки оказались плотно прижатыми к телу. Он попытался освободиться, но ловушка только крепче стиснула его. Стало трудно дышать…

«Вот он и Предел, — констатировал Айс. — Что ж, я сам стремился найти его…»

Висела абсолютная тишина. Впрочем, нет. Все-таки слышался еле различимый посвист сквозняка в нитях паутины. Айсу показалось, что впереди сквозь зеленое свечение мелькают красные огоньки. Он вспомнил, как такие же огоньки бегали у него перед глазами там, на склоне, когда он совершал Восхождение. Какие однообразные галлюцинации… Но почему галлюцинации? Ведь так же светятся и глаза Паука! Но у него только два глаза, а здесь целое созвездие: один, два, три, четыре… Нет! Они движутся, не сосчитать!..