Шрифт:
Добравшись до гостиницы, мы почти сутки проспали в номере на огромной двуспальной кровати. “Фросик, не толкайся коленками!..”
Тюльпаны
Урса встречал нас на вокзале. Для меня это был сюрприз.
— Елена Антоновна! — кричал он и размахивал букетом тюльпанов.
И я вспомнила, что так зовут мою маму.
— Елена Антоновна, у вас все хорошо? — Он подхватил сумку из ее руки. Я подозрительно принюхивалась к цветам — взяв Урсу под руку, мама отдала тюльпаны мне.
— Извините, Урса Бенедиктович, но я… Мы с дочерью…
И на том спасибо — решила от меня не отказываться ради условного целомудрия!
— Мы с дочерью не очень хорошо себя чувствуем.
— Вы заболели! — решил угадать Урса.
— Нет, — перешла мама на шепот. — Мы перепили. Вчера. Нет, позавчера? — повернулась мама ко мне.
— Какая разница. Кто-нибудь знает, какое сейчас время года? — спросила я.
— Фросик, ты видишь, что у тебя в руках тюльпаны? Значит — весна!
— Вы дали мне телеграмму, я беспокоился…
— Ты дала ему телеграмму? Зачем? — возмутилась я.
— А вдруг этот Ланский захочет нас убить — тут же, на вокзале? Вдруг он уже знает, что мы видели его пустой гроб?
— Вы видели пустой гроб? — остановился Урса. — То есть в могиле Ланского…
— Никого нет, — закончила я. — Теперь-то вы мне верите? Верите, что он самозванец?
— По крайней мере теперь у нас есть повод для разговора с ним, — кивнул Урса.
— То есть вы — на моей стороне? — решила я расставить все по местам.
— Фло, отстранитесь от понятия врагов и друзей. Вот я стою перед вами — усталый мужчина средних лет…
— Вы так неприлично молоды! — вступила мама.
— Облысевший, исхудавший… Кстати! — Он поднял вверх указательный палец. — За последние дни я поправился на три с половиной килограмма!
— Это голубцы, Урса Венедиктович, — заверила его мама. — Нет! Постойте, а вдруг это у вас опять начинается ожирение из-за ножа?
— Я хотел сказать, — продолжил Урса, — что дело Халея все еще не убрано в архив.
— Где будем говорить с Ланским? — спросила я.
— Приезжайте к нему в квартиру вечером, часам к шести. Я там буду.
— Вы составили список пациентов Киры Ланского в девяностых годах? — поинтересовалась я.
— Собрал кое-что, вам не понравится. Богдан Халеи наблюдался у Ланского почти восемь месяцев. Угадайте, какой предварительный диагноз?
— Он не был суицидником! — замотал я головой.
— Угадали. У него была скиофобия. Так что, до вечера, Фло.
— Урса, у вас есть оружие? — строго поинтересовалась мама.
Мертвые голуби
Я пыталась дозвониться Лумумбе. Телефон не отвечал.
Пришлось лезть на крышу одной.
Последнее время я стала бояться одиночества. Не в себе, а в городе. На крышу я лезла по пожарной лестнице. Главное — не смотреть вниз и проверять каждую ступеньку перед тем, как поставить ногу.
Взобравшись, я отметила, что небо сегодня голубое. Я была на крыше почти совсем одна. Почти. Если не считать молодого человека, отковыривающего черное покрытие.
Я подошла поближе и решила, что он хочет найти место протечки. Он отрывал толь и заглядывал под нее с видом человека, которому это надоело до тошноты.
— Как вы думаете, — спросила я, — сейчас весна?
Он не ответил и вообще повел себя странно. Сначала отошел шагов на двадцать (я заметила, что он считал эти шаги), потом сел, подстелив под себя газету. Я тоже присела на удобный выступ и осмотрела несколько антенн неподалеку. Здесь, на выступе, сидеть куда удобнее, чем там, на газете. Так мы сидели и молчали. Потом я достала полиэтиленовый пакет и пошла к воздуховоду, у которого в последнее свое посещение крыши заметила двух мертвых голубей.
— Любите птичек? — крикнул молодой человек издалека.
— Нет! — крикнула я. — Мой друг любит. Он их часто кормит и наблюдает!
Если бы этот тип не отбежал от меня, как от чумной, я бы рассказала в память о Байроне, как он их пугал, притопывая ногой. Мы бы посмеялись вместе.
Стоило мне тряхнуть пакетом, расправляя его, как откуда-то прилетели голуби. Они прилетели на звук хлопнувшего пакета. Я стояла, раскинув руки к небу, и вдыхала запах грязных перьев и помойки.
В кармане у меня нашлась шоколадная конфета (без головы). Я растоптала ее ногой и еще раскидала в стороны, чтобы крошек стало побольше. Голуби скучились плотно, образовав над раздавленной конфетой сплошную колышущуюся серую массу.