Дома Исзма [= Дома Иззоома]

Аннотация

Растительность планеты Исзм уникальна и невероятна. Здесь можно вырастить себе Дом, который сам создаст обстановку, будет защищать хозяина и обеспечивать его покой. Всех, прилетающих на планету, исцики — жители Исзма — рассматривают как потенициальных воров, пытающихся похитить женскую особь Дома.

Эйли Фарр был ботаником, поэтому автоматически становился объектом для предельных подозрений...

Глава 1 Эта истина не подвергалась сомнению: все туристы прилетают на Исзм с единственной целью — украсть женскую особь Дома. Космографы, студенты, богатые бездельники-недоросли, негодяи всех сортов — циничный критерий исциков годился для каждого, и все подвергались детальному обыску, вплоть до микроскопической инспекции мыслей. Эту процедуру могло оправдать лишь одно: благодаря ей исцики обнаружили огромное количество воров. Дилетанту казалось, что украсть Дом проще простого. Можно спрятать в полое семечко, размером с ячменное зернышко, можно поместить в ракетный снаряд и отправить в космос небольшой побег, можно завернуть в платок рассаду — подобных способов находилась тысяча, все они были испробованы, и все закончились неудачей. В результате незадачливые воры оказывались в сумасшедшем доме, а конвой исциков оставался предельно вежлив с ними до конца. Будучи реалистами, исцики сознавали, что придет день (год, столетие, тысячелетие) — и монополия рухнет. Но, являясь фанатическими блюстителями монополии, они стремились отодвинуть этот день как можно дальше. Эйли Фарр был высокий, худощавый человек лет под тридцать, с веселым рельефным лицом и большими ладонями и ступнями. Его кожа, глаза и волосы имели общий пыльный оттенок. И, что имело гораздо более важное значение для исциков, — он был ботаником, то есть автоматически становился объектом для предельных подозрений. Подозрительность, с которой он столкнулся, прибыв на атолл Джесциано на борту ракеты «Юберт Хоноре» серии «Красный мир», была выдающейся даже для Исзма. Возле люка его встретили двое свекров, служащих Элитарной полиции. Они проводили Фарра словно арестованного вниз по трапу и повели по необычному проходу, по которому можно было идти лишь в одну сторону. Из стен, в направлении движения, росли гибкие шипы, так что в проход можно было войти, но нельзя было вернуться. В конце пути проход перекрывался прозрачным стеклянным щитом, и уже отсюда Фарр не мог двинуться ни назад, ни вперед. Исцик с лентами вишнево-красного и серого цветов вышел вперед и принялся изучать его через стекло. Фарр чувствовал себя препаратом под микроскопом. Недовольно отодвинув перегородку, исцик провел Фарра в маленький кабинет. Там, чувствуя за спиной взгляд свекра, несчастный ботаник развернул корабельную регистрационную карточку, справку о здоровье, заключение о благожелательном характере, а также прошение на въезд. Карточку клерк опустил в размягчитель; справку и заключение, внимательно рассмотрев, вернул Фарру и уселся читать прошение. Глаз исцика, расчленившийся на большие и малые сегменты, мгновенно приспособился к двойной фокусировке. Читая нижними секциями глаз, верхними клерк внимательно разглядывал Фарра. — «Род занятия… — он направил на Фарра обе пары секций сразу, затем опустил нижние и стал читать дальше: — Исследовательская ассоциация. Место работы — университет в Лос-Анджелесе…» Так, понятно… Отложив бумагу в сторону, он спросил: — Могу я узнать о мотивах прибытия на Исзм? Терпение Фарра готово было лопнуть. Он указал на бумагу: — Здесь они подробно изложены. Клерк читал, не сводя с него глаз. Зачарованный его ловкостью, Фарр в свою очередь не сводил глаз с исцика. — «Я нахожусь в отпуске, — читал исцик. — Я посетил множество миров, где растения приносят людям пользу». — Он сфокусировал на Фарре обе секции. — Для чего вам это нужно? Считаете, что информация практически применима на Земле? — Я заинтересован в непосредственных наблюдениях. — С какой целью? — Профессиональное любопытство, — пожал плечами Фарр. — Надеюсь, вы ознакомились с нашими законами? — А у меня была альтернатива? — раздраженно бросил Фарр. — Меня ими накачивали еще до того, как корабль покинул Землю. — Вы понимаете, что никаких особых прав ни на общее, ни на аналитическое изучение вы не получите? Вы это понимаете? — Конечно. — Наши правила строги, я должен это подчеркнуть. Многие посетители об этом забывают и навлекают на себя серьезное наказание. — Ваши законы, — сказал Фарр, — я теперь знаю лучше, чем свои. — Противозаконное выдергивание, отрывание, отрезание, присваивание, прятание или вывоз любой растительности или растительной материи, любых растительных фрагментов, семян, рассады, побегов или деревьев, независимо от того, где вы это нашли, — запрещено. — Ничего противозаконного я не замышляю. — Большинство посетителей говорит то же самое. Будьте любезны пройти в соседний кабинет и оставить там одежду и личные принадлежности. Перед отъездом вам их возвратят. Фарр озадаченно взглянул на него: — Но мои деньги, моя камера, мои… — Вас снабдят местными эквивалентами. Безропотно пройдя в белую эмалированную комнатку, Фарр разделся. Сопровождающий упаковал одежду в стеклянную коробку и заметил, что Фарр забыл снять кольцо. — Если бы у меня были вставные зубы, вы бы и их потребовали, — буркнул Фарр. Исцик моментально обозрел список. — Вы совершенно определенно заявили, что зубы являются фрагментом вашего тела, что они естественные и без изменений. — Верхние фрагменты обличительно уставились на Фарра. — Или здесь допущена неточность? — Нет, конечно, — возразил Фарр, — они естественные. Я всего лишь… пытался пошутить. Исцик что-то пробормотал в переговорное устройство. Фарра отвели в соседнюю комнату, и там его зубы подверглись самому тщательному осмотру. «Здесь, пожалуй, отучишься шутить, — сказал себе Фарр. — Чувство юмора у этих людей полностью отсутствует…» Наконец врачи, недовольно покачав головами, вернули Фарра на прежнее место, где его встретил исцик в тесной белой с серым форме. В руке он держал шприц для подкожных впрыскиваний. Фарр отшатнулся: — Что это? — Безвредный радиант. — Не нуждаюсь! — Это необходимо для вашей же безопасности, — настаивал исцик. — Многие туристы нанимают лодки и плавают по Феанху. Случаются штормы, лодки сбиваются с курса. Радиант укажет на главной панели ваше местоположение. — Я не хочу такой безопасности, — сказал Фарр. — Я не хочу быть лампочкой на панели. — Тогда вы должны покинуть Исзм. Фарр покорился, прокляв врача за длину шприца и количество радианта. — А сейчас, будьте любезны, пройдите в соседнюю комнату на трехмерную съемку. Фарр пожал плечами и пошел в соседнюю комнату. — Встаньте на серый диск, Фарр-сайах. Ладони вперед, глаза шире… Он стоял не двигаясь, пока по телу скользили плоские щупальца. В стеклянном куполе сформировался его трехмерный двойник — изображение шести дюймов высотой. Фарр хмуро посмотрел на него. — Благодарю вас, — сказал оператор. — Одежду и личные принадлежности вам выдадут в соседней комнате. Фарр нарядился в обычный костюм туриста: мягкие белые брюки, смокинг в серую полоску, просторный темно-зеленый вельветовый берет. Берет сразу же провалился на глаза и уши. — А теперь я могу идти? Сопровождающий смотрел в отверстие. Фарр заметил быстро мелькающие буквы. — Вы — Фарр-сайах, ботаник-исследователь. Это прозвучало так, словно он заявил: «Вы — Фарр-сайах, маньяк и рецидивист…» — Да, я Фарр. — Вас ожидают некоторые формальности. Формальности заняли три часа. Фарр еще раз был представлен свекру, и тот его тщательно допросил. Наконец Эйли отпустили. Молодой человек в желто-зеленой полосатой форме свекра проводил его до гондолы на берегу лагуны. Это было тонкое, длинное судно, сделанное из одного стручка. Фарр сел на скамью и переправился в город Джесциано. Это было его первое знакомство с городом исциков. Он оказался богаче, чем рисовало Фарру его воображение. Дома росли через неравные промежутки вдоль каналов и улиц. Их тяжелые шишковатые кривые стебли поддерживали нижние стручки, массив широких листьев и, наконец, верхние стручки, наполовину утопающие в листве. Что-то мелькнуло в памяти Фарра, какое-то смутное воспоминание… Гробница мицетозея под микроскопом. Та же пролиферация ветвей. Стручки — точь-в-точь увеличенная сперагия, те же характерные цвета: темно-синий на мерцающем сером фоне, пламенно-оранжевый с алым, доходящим местами до пурпурного, черно-зеленый, белый с розовым, слабо-коричневый и черный. По улицам бродили жители Исзма — тихие бледные личности, надежно разделенные на гильдии и касты. Гондола причалила. На берегу уже поджидал свекр — видимо, важный чин, в желтом берете с зелеными кисточками. Рядом стояли коллеги рангом пониже. Формального преследования не последовало, но свекры тихо обсуждали персону Фарра между собой. Фарр, не найдя больше причин задерживаться, двинулся по улице к гостинице для космических туристов. Свекры его не остановили. С этой минуты Фарр вновь стал вольной птицей, будучи лишь потенциальным объектом для слежки. Почти неделю он отдыхал и слонялся по городу. Туристов из внешних миров здесь было немного: руководство исциков, не запрещая туризм полностью, чтобы не нарушать договор о Доступности, тем не менее ухитрялось снизить его до минимума. Фарр пришел было к председателю «Совета по экспорту», надеясь взять у него интервью, но был вежливо и непреклонно выставлен секретарем, решившим, что Фарр намерен обсуждать экспорт низкокачественных Домов. Ничего иного Фарр и не ожидал. Он исходил все улицы вдоль и поперек, пересек на гондоле лагуну — и на него тратили время, по крайней мере, три свекра: они тенью следовали за ним по улицам или следили из стручков на общественных террасах. Однажды он прогуливался вокруг лагуны и оказался на дальней стороне острова — на печально-каменистом участке, открытом всем ветрам и всей силе солнечных лучей. Здесь, в скромных трехстручковых зданиях, стоящих прямо на корнях и отдаленных друг от друга полосками желтого цвета, жили представители низших каст. Дома были нейтрально-зеленого цвета, и сверху пучок крупных листьев бросал на стручки черную тень. Дома эти для экспорта не предназначались, и Фарр, человек с развитым социальным сознанием, просто возмутился. Какой стыд! Биллионы землян ютятся в подземельях, когда из ничего, из зернышка, можно построить целый жилой район! Фарр подошел к одному из Домов, заглянув под низко висящий стручок. Ветка внезапно обрушилась, и, не отскочи он вовремя, его бы покалечило. Все же крайний стручок успел хлопнуть его по голове. Свекр, стоявший в двадцати футах, медленно приблизился: — Не советую досаждать деревьям. — Я никому и ничему не досаждал! Свекр пожал плечами. — Дерево думает по-другому. Оно приучено с подозрением относиться к чужим. Между нижними кастами, — свекр презрительно сплюнул, — ссоры и вражда не прекращаются, и присутствие чужих дереву не по вкусу. Фарр повернулся и с любопытством посмотрел на дерево. — По-вашему, оно обладает сознанием? Свекр неопределенно покачал головой. — Почему они не вывозятся? — спросил Фарр. — У вас был бы огромный рынок. Очень многие нуждаются в жилье, а такие Дома были бы им по карману. — Вы сами и ответили, — сказал свекр. — Кто ими торгует на Земле? — К.Пенче. — Он богат? — Исключительно. — А был бы он так же богат, если бы продавал дешевые Дома наподобие этого? — Возможно. — В любом случае наша выгода уменьшится. Эти Дома выращивать, воспитывать и перевозить не сложнее, чем Дома класса АА, которыми мы торгуем. Советую впредь не подходить к деревьям слишком близко. Можете получить серьезные травмы. Дома не столь терпимы к посторонним, как их обитатели. Фарр продолжал свой путь вокруг острова, мимо плодовых деревьев, сгибающихся под тяжестью фруктов, мимо приземистых кустарников, похожих на древние растения Земли. Из центра этих кустов росли пучки густо-черных прутьев десяти футов высотой и диаметром не тоньше дюйма — гладких, лоснящихся, ровных. Когда Фарр подошел поближе, вмешался свекр. — Но ведь это же не Дома-деревья, — запротестовал Фарр. — Кроме того, я не собираюсь причинять им вред. Меня, как ботаника, интересуют ночные растения вообще. — Все равно, — отрезал лейтенант-свекр. — Ни растения, ни метод их выращивания вам не принадлежат и, следовательно, не должны вас интересовать. — Исцики, видимо, имеют плохое представление о профессиональном любопытстве, — заключил Фарр. — В качестве компенсации мы имеем хорошее представление о жадности, воровстве, присвоении и эксплуатации чужих идей. Фарр не ответил и, улыбнувшись, пошел по берегу дальше, к многоцветным стручкам, ветвям и стволам города. Один из методов слежки привел Фарра в смущение. Он подошел к лейтенанту и указал на соглядатая, находившегося в нескольких ярдах. — Почему он гримасничает? Когда я сажусь, и он садится, я пью — он пьет, я чешу нос — он чешет нос… — Специальная методика, — пояснил лейтенант. — Мы предугадываем ваши мысли. — Чушь собачья! Лейтенант кивнул: — Фарр-сайах может быть совершенно прав. Фарр покровительственно улыбнулся: — Вы что же, всерьез думаете, что сможете угадать мои мысли? — Мы вправе поступать так, как нам кажется правильным. — После обеда я собираюсь нанять морскую лодку. Вы в курсе? Лейтенант вытащил бумагу: — Чартер для вас готов. Это «Яхайэ», и я нанял экипаж. Глава 2 «Яхайэ» оказался двухмачтовой баркой в форме деревянного детского башмака, с пурпурными парусами и просторной каютой. Вместе с главной мачтой его вырастили на специальном корабельном дереве-мачте, которая в оригинале являлась черенком стручка. Переднюю мачту и такелаж изготовляли отдельно — процесс для исциков такой же неутомительный, как для земных инженеров-электроников — механическая работа. «Яхайэ» держал курс на запад. Атоллы вырастали над горизонтом и тонули за кормой. На некоторых атоллах находились небольшие безлюдные сады, другие были отданы разведению, упаковке, посадке, почкованию, прививке, сортировке и отправке Домов. Как ботаника, Фарра очень интересовали плантации. Но в таких условиях слежка усиливалась, превращаясь в надсмотр за каждым его шагом. Однажды раздражение гостя возросло настолько, что Фарр едва не сбежал от стражников. …"Яхайэ» причалил к волнолому, и пока двое матросов возились со швартовыми, а остальные убирали паруса, Фарр легко спрыгнул на волнолом с кормы и направился к берегу. Со злорадной веселостью он услышал за спиной ропот недовольства. Он поглядел вокруг, потом вперед, на берег. Широко в обе стороны уходил сплющенный прибоем берег, склоны базальтового кряжа утопали в зеленой, синей и черной растительности. Это была сцена нерушимого мира и красоты. Фарр едва удержался, чтобы не броситься вперед и не скрыться от свекров среди листвы. Увы, свекры были обходительны, но быстры в обращении со спусковым крючком. От пристани к нему направлялся высокий стройный мужчина. Его тело и конечности были опоясаны синими лентами с интервалом в шесть дюймов; между кольцами виднелась мертвенно-бледная кожа. Фарр замедлил шаг. Свобода кончилась, так и не начавшись. Исцик поднял лорнет — стеклышко на эбонитовом стержне. Такие лорнеты обычно использовали представители высших каст, и они были для них столь же привычны, как собственные органы. Фарра лорнировали уже не раз и не было еще случая, чтобы он при этом не взбесился. Как у любого посетителя Исзма, как у любого исцика — у него не было выбора: ни укрыться, ни защищаться он не мог. Радиант в плече сделал его меченым. Теперь он был классифицирован и доступен всем, кто хотел бы на него взглянуть. — К вашим услугам, Фарр-сайах, — исцик использовал язык своей касты. — Жду вашей воли, — ответил Фарр стандартной фразой. — Владельца пристани оповестили, чтобы он приготовился к встрече. Вы, кажется, чем-то обеспокоены? — Мой приезд — невелика важность. Прошу вас, не затрудняйтесь! — Друг-ученый вполне может рассчитывать на такую привилегию, — помахал лорнетом исцик. — Это радиант вам сейчас сообщил, где я нахожусь? — хмуро осведомился Фарр. Исцик осмотрел сквозь стеклышко его правое плечо. — Криминальных регистраций не имеете, интеллектуальный индекс двадцать три, уровень настойчивости соответствует четвертому классу… Здесь есть и другая информация. — И как мне именовать вашу досточтимую особу? — Я себя зову Зиде Патаоз. Я достаточно удачлив, чтобы культивировать Дома на атолле Тинери. — Плантатор? — переспросил Фарр человека в голубую полоску. — У нас будет время поговорить, — повертел лорнетом Патаоз. — Надеюсь, вы у меня погостите. Подошел самодовольный хозяин пристани. Зиде Патаоз еще раз помахал на прощание лорнетом и удалился. — Фарр-сайах, — сказал владелец пристани, — вы всерьез намерены избавиться от вашего эскорта? Это глубоко печалит нас… — Вы преувеличиваете. — Вряд ли. Сюда, сайах. Он промаршировал по цементному скату в широкую канаву. Фарр плелся сзади, причем столь неторопливо, что хозяину пристани приходилось то и дело, через каждые сто футов, останавливаться и дожидаться своего гостя. Канава уводила под базальтовую гряду, где превращалась в подземный ход. Четыре раза хозяин отодвигал панели из зеркального стекла, и четыре раза двери закрывались за ними. Фарр понимал, что как раз сейчас всевозможные экраны слежки, зонды, детекторы и анализаторы изучали его, устанавливая излучение, массу и содержание металлов. Он равнодушно шел вперед. Им ничего не найти у него. Одежду и личные вещи давно отобрали, взамен выдав форму визитера: брюки из белого шелка, пиджак, разлинованный в серое и зеленое, и огромный темно-зеленый вельветовый берет. Хозяин пристани постучал в изъеденную коррозией дверь из металла. Дверь, словно средневековая замковая решетка, раздвинулась на две половинки, открыв проход в светлую комнату. Там за стойкой сидел свекр в обычной желто-зеленой полосатой одежде. — Если сайах не возражает, мы сделаем его трехмерное изображение. Фарр спокойно встал на серый металлический диск. — Ладони вперед, глаза шире. Фарр стоял неподвижно. Щупальца обследовали тело. — Благодарю, сайах. Фарр шагнул к стойке: — Это не такое устройство, как в Джесциано. Позвольте взглянуть. Клерк протянул ему прозрачную табличку. В центре ее находилось коричневое пятно, очертаниями напоминающее человека. — Не очень-то похоже, — ухмыльнулся Фарр. Свекр опустил карточку в прорезь. На поверхности стойки возникла трехмерная копия Фарра. Если бы ее увеличить в сотни раз, на ней можно было бы исследовать что угодно — будь то отпечатки пальцев, поры кожи, конфигурация ушей или строение сетчатки глаз. — Мне бы хотелось иметь это в качестве сувенира, — попросил Фарр. — Эта копия в одежде, а та, что в Джесциано, всему миру показывает мои интимные достоинства. Исцик пожал плечами. — Возьмите. Фарр опустил копию в кошелек. — А сейчас, Фарр-сайах, вы позволите один нескромный вопрос? — Один лишний мне не повредит. На его мозге был сфокусирован энцефалоскоп. Фарр это точно знал. Любое учащение пульса, любой всплеск страха тут же окажется зарегистрирован. Он создал в воображении призрак горячей ванны. — Собираетесь ли вы украсть Дом, Фарр-сайах? «Итак: прохладный уютный фарфор, ощущение теплого воздуха и воды, запах мыла…» — Нет. — Известно ли вам, хотя бы косвенно, о подобном плане? «…и теплая вода, лечь на спину, расслабиться…» — Нет. Свекр поджал губы в гримасе вежливого скептицизма. — Известно ли вам о наказании, предусмотренном для воров? — О да! — ответил Фарр. — Сумасшедший дом. — Благодарю вас, Фарр-сайах. Можете продолжать путь… Глава 3 Владелец пристани оставил Фарра под присмотром двух подсвекров в бледно-желтых и зеленых лентах. — Сюда, пожалуйста. Они поднялись вверх по склону и оказались в аркаде со стеклянными стенами. Фарр задержался — поглядеть на плантацию. Его гиды, встревожившись, неуклюже поднялись навстречу. — Если Фарр-сайаху угодно… — Одну минуту, — сердито бросил Фарр. — Спешить некуда. Справа от него располагался лес, полный путаных теней и непонятных красок, — город Тинери. За спиной росли здания обслуживающего персонала, но их трудно было разглядеть за растущими вокруг лагуны великолепными Домами плантаторов, свекров, селекторов и корчевщиков. И каждый из этих Домов выращивался, обучался, оформлялся с применением секретов, которые исцики держали в тайне даже друг от друга. Фарру они казались очень красивыми, но все же он колебался в оценке — так трудно порой разобраться, нравится ли тебе букет неизвестного ранее вина. Пожалуй, это окружающая обстановка делает его столь пристрастным. Ведь на земле все Дома Исзма выглядели вполне пригодными для жилья. Но это была чужая планета, и все на ней казалось чужим. Он посмотрел на поля повнимательнее. Они переливались различными оттенками коричневого, серо-зеленого, зеленого цветов — в зависимости от возраста и сорта растений. На каждом поле находилось длинное приземистое строение, где созревающие саженцы отбирались, помечались этикетками, рассаживались по горшкам и упаковывались, чтобы отправиться в разные концы Вселенной. Двое молодых свекров заговорили между собой на внутреннем языке касты. Фарр отвернулся к окну. — Сюда, Фарр-сайах. — Куда мы идем? — Вы — гость Зиде Патаоз-сайаха. «Прекрасно», — подумал Фарр. Ему уже были знакомы дома класса АА, которые экспортировались на Землю и которые затем продавал К.Пенче. Их вряд ли можно было сравнить с теми, что плантаторы выращивали для себя. Поведение молодых свекров вдруг привело его в замешательство. Они стояли неподвижно, как статуи, и глядели в пол аркады. — В чем дело? — спросил Фарр. Свекры принялись тяжело дышать. Фарр опустил глаза на пол. Вибрация, тяжкий гул. «Землетрясение», — подумал он. Гул стал громче, зазвенели стекла. Нахлынуло чувство опасности. Он выглянул в окно. На ближайшем поле земля вдруг стала трескаться, вспучиваться уродливым бугром и наконец взорвалась. Тонны земли обрушились на нежные саженцы. Наружу начал вылезать металлический стержень. Он поднялся на десять, двадцать футов; c лязгом открылась дверца. На поле посыпались коренастые, мускулистые коричневые люди и стали выдергивать саженцы. В дверях стержня остался еще один человек, который, скалясь в неестественной улыбке, выкрикивал непонятные приказы. Фарр зачарованно смотрел. Это был набег невиданных масштабов. В городе Тинери заиграли горны, и тут же раздался свист осколочных стрел. Двое коричневых людей превратились в кровавые сгустки. Человек в корабле закричал, и грабители бросились обратно, под защиту металлической оболочки. Дверь щелкнула, но один из налетчиков опоздал. Он ударил кулаком в оболочку, затем застучал изо всех сил, не выпуская из рук саженцев, которые ломались при ударах. Стержень задрожал и стал приподниматься. Стрелы, летящие из форта Тинери, уже начали откалывать от корпуса металлическую лучину, когда в том открылось отверстие, похожее на бычий глаз, и оружие выплюнуло голубое пламя. Заряд угодил в большое дерево — во все стороны полетели щепки и оно просело. Фарру показалось, что он тонет в страшном беззвучном крике. Молодой свекр, задыхаясь, упал на колени. Дерево опрокинулось. Огромные стручки, лиственные террасы, причудливые балконы плыли в воздухе и рушились на землю в страшной неразберихе. Из развалин, корчась и извиваясь, выскакивали исцики. Металлический стержень приподнялся еще на десять футов. Казалось, он вот-вот вырвется из земли и умчится в космос. Коричневый человек, отбрасываемый выпирающей землей, упорно и без всякой надежды стучал в оболочку корабля. Фарр посмотрел в небо. Сверху пикировали три монитора — уродливые, жуткие аппараты, похожие на металлических скорпионов. Возле корабля осколочная стрела вырыла воронку. Коричневый человек отлетел на шесть футов, трижды перевернулся и остался лежать на спине. Металлический стержень стал зарываться в землю — поначалу медленно, затем все быстрее и быстрее. Вторая стрела, словно молот, ударила в его нос. Металл съежился и дал параллельные трещины. Но корпус корабля был уже под землей, и комья земли шевелились над его верхушкой. Следующая осколочная стрела взметнула вверх облако пыли. Молодые свекры поднялись. Они глядели на искаженное поле и причитали на незнакомом Фарру языке. Один из них схватил Фарра за руку. — Фарр-сайах, Фарр-сайах! — завопили они. — Мы отвечаем за вашу жизнь! Уйдем отсюда! — Я здесь в безопасности, — ответил он. — Я хочу посмотреть. Три монитора, медленно проплывая вперед и назад, зависли над кратером. — Похоже, бандиты удрали, — спокойно констатировал Фарр. — Нет! Невозможно! — вскрикнул свекр. — Это конец Исзма! С неба падал тонкий корабль. Он был значительно меньших размеров, чем монитор, и если те походили на скорпионов, то он напоминал осу. Корабль сел на кратер и стал медленно, осторожно, словно зонд в рану, погружаться в развороченную почву. Он ревел, дрожал и наконец скрылся из виду. Вдоль аркады пробежали несколько исциков, их спины на бегу плавно извивались. Фарр, побуждаемый внезапным импульсом, бросился за ними, не обращая внимания на протестующие крики юных свекров. Исцики мчались по полю к кратеру. Пробегая мимо безмолвного тела коричневого человека, Фарр остановился. У налетчика были тяжелые львиные волосы, грубые черты, и в кулаках он все еще сжимал изможденные саженцы. Пальцы разжались, как только Фарр остановился, и в ту же секунду открылись глаза. В них был разум. Фарр склонился над умирающим — отчасти из жалости, отчасти из любопытства. Чьи-то руки обхватили его. Он заметил желтые и зеленые полосы, разъяренные лица и оскаленные рты с острыми зубами. — На помощь! — кричал Фарр, когда его волокли с поля. — Отпустите! Пальцы свекров впились в его руки и плечи. Они молчали, и Фарр попридержал язык. Под ногами глухо громыхнуло, и земля задрожала и закачалась, как корабль в море. Свекры вели его в Тинери, но затем почему-то свернули в сторону. Фарр стал было сопротивляться, пытался тормозить ногами, но что-то стальной хваткой сдавило шею. Полупарализованный, Фарр прекратил борьбу. Его отвели к одинокому дереву возле базальтовой стены. Дерево было очень старое, с шишковатой черной корой ствола, тяжелым зонтом листьев и двумя-тремя высохшими стручками. В стволе имелось не правильной формы отверстие. В эту дыру свекры без всяких церемоний запихнули Фарра… Глава 4 Хрипло крича, Эйли Фарр падал во тьму. Голова ударилась о нечто твердое и острое. Затем ударились плечо, бедро, и вот уже все тело соприкасалось с поверхностью. Там, где труба изгибалась, падение становилось скольжением. Ноги уперлись в мембрану, которая, видимо, не выдержала, и через какие-то секунды Фарр врезался в эластичную стену. Удар его парализовал. Он неподвижно лежал, собирая осколки разума. Потом он пошевелился. Шрам на темени вызвал ноющую боль. Он услышал характерный звук: беспорядочные удары и шорохи скользящего по трубе предмета. Фарр быстро отполз к стене. Что-то тяжело ударило его по ребрам, с глухим стуком и стоном врезалось в стену. Наступившую затем тишину нарушил лишь сдавленный стон и чье-то тяжелое дыхание. — Кто здесь? — осторожно спросил Фарр. Ответа не последовало. Фарр повторил свой вопрос на всех знакомых ему языках и диалектах, но безрезультатно. Он с трудом заставил себя подняться. У него не было ни фонаря, ни других способов зажечь свет. Дыхание становилось ровнее, спокойнее. Фарр ощупью пробрался во тьме и наткнулся на скрюченное тело. Он опустился на колени и уложил невидимого человека ровно, выпрямив ему руки и ноги. Потом сел рядом и стал ждать. Прошло пять минут. Стены комнаты едва заметно вздрогнули, и до него донесся глубокий звук, похожий на содрогание от дальнего взрыва. Через минуту или две звук и содрогание повторились. Подземная битва в полном накале. Оса против крота. Схватка не на жизнь, а на смерть. Стены задвигались. Фарр услышал новый, более мощный разрыв. Появилось ощущение близящегося финала. Человек во тьме судорожно вздохнул и закашлялся. — Кто здесь? — окликнул Фарр. Яркий лучик света уперся ему в шею. Фарр вздрогнул и отодвинулся. Лучик последовал за ним. — Убери лучше эту чертовщину, — пробормотал Фарр. Луч прошелся по его телу, задержался на полосатом посетительском пиджаке. В отраженном сиянии Фарр различил коричневого человека — грязного, измученного, в кровоподтеках. Свет исходил из пряжки на его плече. Коричневый человек заговорил низким хриплым голосом. Язык Фарру был неизвестен, и он отрицательно покачал головой. Коричневый человек еще несколько секунд разглядывал Фарра, как тому показалось — оценивающе. Затем, болезненно постанывая, встал на ноги, и минуту или две исследовал стены, не обращая внимания на Фарра. Он тщательно изучил пол и потолок камеры. Наверху, вне досягаемости, находилось отверстие, через которое они сюда попали. В стене имелся плотно закрытый люк. Фарр был зол и обижен, и, кроме того, очень болел шрам. Активность коричневого человека действовала на нервы. Яснее ясного было, что бежать отсюда непросто. Свекры немного бы стоили, если бы не предусмотрели всего, что можно. Фарр рассматривал коричневого человека и решил, что это, наверное, теорд — представитель наиболее человекоподобной из трех арктуровых рас. О теордах ходили не самые лучшие слухи, и Фарру не очень-то было по душе иметь одного из них в качестве приятеля по камере, тем более — во тьме. Закончив обследование стен, теорд вновь переключил внимание на Фарра. Глаза у него были спокойными, глубокими, желтыми и холодными и светились, словно грани топаза. Он опять заговорил своим низким голосом: — Это не настоящая тюрьма. Фарр был изумлен. В данных обстоятельствах замечание выглядело более чем странным. — Кто вы, чтобы так говорить? Теорд рассматривал его добрых десять секунд, прежде чем произнести следующую фразу: — Наверху большое волнение. Исцики бросили нас сюда для безопасности. Значит, в любую минуту могут забрать. Нет ни дыр для подслушивания, ни звуковых рецепторов. Это камера хранения. Фарр с сомнением поглядел на стены. Теорд издал низкое стонущее бормотание, вновь приведя Фарра в замешательство. Тут же Эйли понял, что теорд просто выражает веселье столь странным образом. — Вас беспокоит, откуда я об этом знаю, — сказал теорд. — У меня такая способность — чувствовать все аномалии. Фарр вежливо кивнул. Неотвязный взгляд теорда становился гнетущим. Фарр отвернулся. Теорд забормотал, ни к кому не обращаясь, — напевный, монотонный гул. Жалоба? погребальная песнь? Свет погас, но трубное бормотание не прекращалось. Фарр неожиданно задремал и вскоре заснул. Это был тревожный сон, не дающий отдыха. Голова раскалывалась и горела. Он слишком хорошо слышал знакомые голоса и приглушенные крики; он был дома, на Земле, и кого-то должен был повидать. Друга. Зачем? Во сне Фарр ворочался и разговаривал. Он знал, что спит, он хотел проснуться. Пустые голоса, шаги, неугомонные образы — все они стали таять, и он заснул здоровым сном. …В овальную дверь ворвался свет, очерчивая силуэты двух исциков. Фарр проснулся. Он был крайне удивлен, обнаружив, что теорд исчез. Да и вся комната казалась другой. Он не был более в корне старого черного дерева. Фарр с трудом принял сидячее положение. Глаза туманились и слезились, мысли разбегались. Словно мозг раскололся на части, когда он упал. — Эйли Фарр-сайах, — сказал исцик, — вы способны нас сопровождать? На них были желтые и зеленые ленты. Свекры. Фарр поднялся на ноги и прошел к овальной двери. Один из свекров двигался впереди, другой — позади. Они шли по наклонному извилистому коридору. Идущий впереди свекр отодвинул панель, и Фарр оказался в аркаде, по которой уже шел однажды. Они вывели его наружу, под ночное небо. Звезды слабо мерцали. Фарр разглядел Дом-Солнце и несколькими градусами выше — звезду, которую он знал под именем Бета Ауругью. Звезды не вызывали ни боли, ни ностальгии. Он не испытывал никаких чувств, ему было легко и покойно. Обогнув рухнувший Дом, они подошли к лагуне. Впереди из ковра мягкого мха поднимался могучий ствол дерева. — Дом Зиде Патаоз-сайаха, — сообщил свекр. — Вы — его гость. Он держит слово. Дверь скользнула в сторону, и Фарр на подгибающихся ногах шагнул внутрь ствола. Дверь тихо закрылась. Фарр остался один в просторном круглом фойе. Он прислонился к стене, чтобы не потерять сознания, внезапно раздосадованный собственной слабостью и замедленностью восприятия. Потом сделал попытку сосредоточиться, и осколки разума медленно начали собираться воедино. Вперед вышла женщина-исцик. На ней были черно-белые ленты и черный тюрбан. Розовато-фиолетовая кожа между лентами, горизонтальный разрез глаз… Фарр вдруг смутился, вспомнив, что он всклокочен, грязен и небрит. — Фарр-сайах, — сказала женщина, — позвольте проводить вас. Она отвела его к шахте подъемника, и диск поднял их на сто футов. На этой высоте у Фарра закружилась голова. Он почувствовал холод ладони женщины. — Сюда, Фарр-сайах. Фарр шагнул вперед, остановился, прислонился к стене и ждал, пока в глазах не прояснится. Женщина спокойно молчала. Пятно наконец исчезло. Они стояли в сердцевине ветви, рука женщины поддерживала его за талию. Он посмотрел в блеклые глаза-сегменты. — Ваши люди подмешали мне наркотик, — пробормотал он. — Сюда, Фарр-сайах. Она пошла по коридору. Движения ее были столь мягки и волнообразны, что казалось, будто она плывет. Фарр медленно пошел следом. Он чувствовал себя немного лучше, ноги окрепли и не подкашивались. Женщина остановилась около последнего люка, повернулась и сделала руками широкий церемониальный жест. — Вот ваша камера. У вас ни в чем не будет недостатка. Для Зиде Патаоза дендрология — открытая книга. Он может вырастить все, что захочет. Входите и располагайтесь в изысканном доме Зиде Патаоза. Фарр вошел в камеру — первое из четырех соединенных помещений самого совершенного стручка из всех, что он видел. Это было помещение для еды. Огромный столб рос из пола и сплющивался на конце, образуя стол, на котором находились подносы с продуктами. Следующее помещение, выстланное голубыми ворсистыми коврами, видимо, служило комнатой отдыха, а соседнее с ним было по лодыжку заполнено бледно-зеленым нектаром. У себя за спиной Фарр неожиданно обнаружил маленького, подобострастно глядящего исцика, в белых и розовых ленточках слуги Дома. Он ловко стянул с Фарра перепачканную одежду. Фарр шагнул в ванную, и слуга хлопнул ладонью по стене. Из маленьких отверстий ударили струи жидкости со свежим запахом, зябко пробежав по коже. Слуга зачерпнул горсть бледно-зеленого нектара, полил Фарру на голову, и тот вдруг оказался покрыт пощипывающей и пузырящейся пеной. Пена быстро растворилась, оставив кожу чистой и свежей. Слуга принес початок бледной пасты. Пасту он осторожно наложил на лицо Фарра, растер мочалкой, и борода растаяла без следа. Прямо над головой рос пузырь жидкости. Его удерживала тонкая оболочка. Он становился все больше и больше и, казалось, подрагивал. Слуга поднял руку с острым шипом. Пузырь лопнул, пролив на Фарра водопад с мягким запахом гвоздики. Жидкость быстро высохла. Фарр перешел в четвертую камеру, и там слуга помог ему одеться, а затем прикрепил сбоку на ногу черную розетку. Фарр, кое-что знавший об обычаях исциков, был удивлен. Будучи персональной входной эмблемой Зиде Патаоза, розетка являлась не просто украшением. Она удостоверяла, что Фарр является почетным гостем Зиде Патаоза, который, следовательно, берет на себя обязанность защищать его от любых врагов. Фарру представлялась свобода действий внутри Дома и дюжина прав, обычно принадлежащих хозяину. Фарр мог манипулировать некоторыми нервами Дома, его рефлексами и импульсами, также мог пользоваться некоторыми из сокровищ Зиде Патаоза и имел довольно широкую возможность поступать так, словно был альтер эго хозяина. Ситуация была необычной, а для землянина, пожалуй, уникальной. Фарр стал размышлять, чем же он заслужил такую честь. Видимо, это явилось попыткой заглушить вину за неприятности, которые ему причинили в связи с нападением теордов. «Да, — подумал Фарр, — это, пожалуй, может служить объяснением». Он надеялся, что Зиде Патаоз поглядит сквозь пальцы на то, что он не соблюдает в ответ громоздких ритуалов вежливости исциков. Женщина, которая отводила его в камеру, появилась вновь. Она торжественно преклонила перед ним колени. Фарр был недостаточно знаком с манерами исциков, чтобы решать для себя — была в этом жесте ирония или нет. Очень уж неожиданной показалась перемена статуса. Мистификация? Не похоже. Чувства юмора у исциков не существует. — Эйли Фарр-сайах! — провозгласила женщина. — Теперь, когда вы освежились, желаете ли вы присоединиться к хозяину, Зиде Патаозу? Фарр вяло улыбнулся: — В любое время. — Тогда позвольте мне показать вам путь. Я провожу вас в личный стручок Зиде Патаоза, где он ожидает гостя с великим нетерпением. Фарр проследовал за ней по трубе, расширяющейся по мере приближения ветки к стволу, затем проехал на лифте вверх по стволу, вылез и пошел по другому проходу. Возле люка он увидел слугу. Женщина остановилась, поклонилась и широко развела руками: — Зиде Патаоз-сайах ожидает вас! Люк отодвинулся, и Фарр нерешительно вошел в камеру. Зиде Патаоза он в первый момент не увидел. Фарр медленно двинулся вперед, оглядываясь по сторонам. Стручок был тридцати футов длиной и открывался балконом с перилами по пояс высотой. Стены и куполообразный потолок украшались орнаментом из шелковистого зеленого волокна. На полу густо рос темно-фиолетовый мох. Прямо из стен росли причудливые лампы необычной формы. Здесь имелись четыре кресла-стручка ярко-желтого цвета, выстроенные вдоль одной из стен. Посредине, на полу, стояла высокая цилиндрическая ваза с водой, растениями и черными извивающимися угрями. На стенах висели картины древних земных мастеров — изысканные курьезы из другого мира, чуждого для исциков. Зиде Патаоз вышел с балкона. — Фарр-сайах, надеюсь, вы чувствуете себя хорошо? — Достаточно хорошо, — осторожно ответил Фарр. — Присядете? — Как прикажете. — Фарр опустился на один из мягких желтых пузырей. Гладкая кожа застыла по форме тела. Хозяин тоже томно присел рядом. Последовала небольшая пауза, во время которой они пристально изучали друг друга. Зиде Патаоз был в голубых лентах своей касты. Кроме того, сегодня его бледные щеки украшали глянцевые красные круги. Фарр догадался, что это не просто случайные украшения. Любой атрибут внешнего вида исциков был тем или иным символом. Сегодня на голове Зиде Патаоза не было обычного просторного берета. Шишки и складки на его темени образовывали почти правильной формы крест — признак аристократического происхождения и тысячелетней родословной. — Вы получаете удовольствие от визита на Исзм? Фарр немного подумал, затем заговорил официальным тоном: — Я здесь вижу много интересного для себя. Кроме того, я здесь столкнулся с назойливостью, которая, надеюсь, не будет продолжаться бесконечно. Он осторожно ощупал кожу на голове: — И лишь ваше гостеприимство способно компенсировать болезненные ощущения, которые меня заставили испытать. — Это печальные новости, — огорчился Зиде Патаоз. — Кто причинил вам вред? Назовите их имена, и я позабочусь, чтобы их наказали. Фарр пришел к выводу, что вряд ли он способен опознать свекров, бросивших его в темницу. — В любом случае, они были возбуждены налетом, и я не держу на них зла. Но после, судя по всему, меня отравили наркотиком. Этому я объяснения не могу найти. — Ваши замечания правильны, — вкрадчиво заговорил Зиде Патаоз. — Свекры, естественно, подвергли теорда действию гипнотического газа. Похоже, лишь благодаря нелепой ошибке вы были брошены в ту же камеру и разделили с ним эту неприятность. Нет сомнения, участвовавшие в этом сейчас испытывают угрызения совести. Фарр заговорил с оттенком оскорбленности: — Мои законные права попраны. Договор о Доступности нарушен. — Надеюсь, вы нас простите. Вы ведь, конечно, понимаете, что мы должны защищать свои поля. — Я не имел ничего общего с налетом. — Да. Мы это понимаем. Фарр горько улыбнулся: — Пока я был под гипнозом, из меня выжали все, что я знал… Раздел между сегментами глаз Зиде Патаоза превратился в ниточку, что Фарр счел проявлением насмешки. — Случайно я узнал о вашем несчастье… — Несчастье? Оскорбление! Зиде Патаоз сделал успокаивающий жест: — Ничего особенного в том, что свекры применяли гипнотический газ к теорду, нет. Эта раса обладает большими психическими и физическими способностями. Кроме того, она известна моральным несовершенством. В частности, именно поэтому их наняли для налета на Исзм. Фарр был удивлен: — Вы полагаете, теорды работали не на себя? — Да. Организовано все было очень аккуратно и рассчитано до мелочей. Теорды — раса неспокойная, и нет гарантии, что экспедицию снарядили не они, но у нас есть основания для некоторых выводов. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы найти подлинного виновника налета. — И потому допросили меня под гипнозом, нарушая договор о Доступности… — Уверяю вас, вопросы вам задавались лишь те, что имели непосредственное касательство к набегу. — Зиде Патаоз старался умиротворить Фарра. — Свекры сверхприлежны, но вы могли оказаться глубоко законспирированы. У нас создалось такое впечатление. — Боюсь, что вы ошибаетесь. — Разве? — Зиде Патаоз казался удивленным. — Вы прибыли на Тинери в день нападения. На пристани пытались избавиться от эскорта. Во время встречи вы все время старались контролировать свои реакции. Простите, что указываю вам на ваши ошибки… — Не за что, валяйте дальше. — В аркаде вы еще раз пытались покинуть эскорт. Вы выбежали на поле — явная попытка принять участие в нападении и похищении саженцев. — Чепуха! — Для нас этого достаточно. Мы удовлетворены. Налет кончился не в пользу теордов: мы разрушили крота на глубине тысяча сто футов. Никто не выжил, кроме персоны, с которой вы делили комнату-темницу. — Что с ним случилось? Зиде Патаоз помедлил. Фарру показалось, что в его голове промелькнула неуверенность. — В обычных условиях он действительно мог оказаться самым удачливым из них. — Он замолчал, чтобы облечь мысли в самые точные слова. — Мы верим в превентивное воздействие наказания. Его бы заключили в сумасшедший дом, но… — Что с ним случилось? — Покончил с собой в подземелье. Фарр был сбит с толку столь неожиданным поворотом событий. Что-то, видимо, успело связать его с тем человеком, и что-то оказалось теперь потеряно навсегда… Зиде Патаоз заботливо спросил: — Вы, кажется, потрясены, Фарр-сайах? — С какой стати? — Вы устали или чувствуете слабость? — Сейчас я более или менее пришел в норму. Женщина принесла поднос с продуктами: ломтики орехов, горячая ароматная жидкость, сушеная рыба. Фарр ел с удовольствием, он был голоден. Зиде Патаоз с любопытством его разглядывал. — Странно. Мы с вами принадлежим к различным мирам. Мы эволюционировали по разным направлениям, но наши цели, желания и опасения часто схожи. Мы защищаем свою собственность; то, что обеспечивает наше благосостояние. Фарр почувствовал больное пятно на голове, которое еще саднило и пульсировало. Он задумчиво кивнул. Зиде Патаоз подошел к стеклянному цилиндру и стал смотреть на танцующих угрей. — Порой мы излишне тревожимся — но что делать, опасения заставляют нас превосходить самих себя! Он повернулся, и долгое время они не сводили взгляды друг с друга: Фарр, сгорбившийся в кресле-стручке, и исцик, высокий, стройный, с большими двойными глазами на орлиной голове. — Так или иначе, — сказал Зиде Патаоз, — я думаю, вы простите нам нашу ошибку. Теорды и их руководитель — или руководители — могущественны. Но для них ситуация лучше не станет. И пожалуйста, не смотрите свысока на нашу чрезмерную заботу. Налет был предпринят с огромным размахом и почти привел к цели. Кто задумал, кто составил столь тщательно разработанный план операции, — это мы должны выяснить. Теорды действовали очень уверенно. Указания хватать как семена, так и саженцы со специальных участков они получили, видимо, от шпиона, скрывающегося под видом туриста. Вроде вас, например. — Зиде Патаоз бросил на Фарра мрачный пристальный взгляд. — Этот турист не похож на меня, — коротко рассмеялся Фарр. — Я не хочу, чтобы меня даже косвенно связывали с этим делом. — Понятное желание, — вежливо склонил голову Зиде Патаоз. — Но я уверен, что вы достаточно великодушны, чтобы понять наше волнение. Мы должны охранять свои предприятия: мы — бизнесмены. — Не очень хорошие бизнесмены. — Интересная точка зрения. Почему же? — Вы выпускаете хорошую продукцию, но сбываете ее не экономично. Ограниченная продажа, высокие рыночные цены. Зиде Патаоз извлек лорнет и снисходительно помахал им: — Существует много теорий… — бросил он вскользь. — Я прочитал несколько статей о выращивании Домов. Расхождения существуют лишь в деталях. — И что вы скажете по этому поводу? — То, что ваши методы не действенны. На каждой планете единственный делец обладает монополией. Подобная система удовлетворяет лишь этого дельца. К.Пенче — мультимиллионер и в то же время самый ненавидимый на Земле человек. Зиде Патаоз задумчиво крутил лорнет. — К.Пенче, должно быть, столь же несчастен, сколь и ненавидим. — Рад слышать, — сказал Фарр. — Почему? — Набег лишил его большей части прибылей. — Он не получит Домов? — Не получит тех Домов, которые заказывал! — Да, это весомо… Впрочем, разница невелика. Он все равно продаст все, что вы ему пошлете. Зиде Патаоз, казалось, был слегка обеспокоен: — Он — землянин. Коммерсант по природе. У нас же, исциков, выращивание Домов в крови, в инстинктах. Династия плантаторов началась две тысячи лет назад, когда Джун, первобытный антрофаб, выполз на сушу из океана. Из его жабер вытекала соленая вода, и он нашел убежище в стручке. Он — мой предок. Мы обрели власть над Домами. И мы не имеем права ни растрачивать накопленные знания, ни позволять себя грабить. — Знания неизбежно будут разгаданы. Неважно, хотите вы того или нет. Слишком уж много бездомных во Вселенной. — Нет! — Зиде Патаоз хлопнул лорнетом. — Ремесло нельзя разгадать с помощью умозаключений. Элемент магии все же существует. — Магии? — Не буквально. Атрибуты магии. Например, мы поем заклинания, когда растут саженцы. Саженцы благоденствуют. А без заклинаний чахнут. Почему? Кто знает? На Исзме — никто. На каждом этапе выращивания, благоустройства и обучения используются специальные знания, благодаря которым Дом и отличается от бесполезной худосочной лозы. — На Земле мы бы начали с самого простого дерева. Мы бы вырастили миллион саженцев, изучили миллион возможных путей. — И через тысячу лет вы могли бы контролировать лишь количество стручков на дереве. — Он подошел к стене и вырвал клочок волокна. — Это шелк — мы впрыскиваем жидкость в орган рудиментарного стручка. Жидкость содержит такие компоненты, как толченый панцирь аммонита, зола кустарника франз, изохромил-адетатметрил, порошок метеорита Фанодане. Жидкость действует, но сперва подвергается шести критическим операциям и вливается только через хоботок силимпшина. Скажите, — обратился он к Фарру, — сколько пройдет времени, прежде чем ваши земные исследователи научатся выращивать в стручке зеленый ворс? — Вероятно, мы и пробовать не стали бы. Нас удовлетворили бы Дома из пяти-шести стручков, а владельцы бы обставили их, как душе угодно. — Но это же грубость! — воскликнул Зиде Патаоз. — Вы это понимаете или нет? Жилище должно быть одним целым — стены, интерьер, украшения, выращенные вместе с ним и в нем! Зачем тогда нужны наши огромные знания? Две тысячи лет напряженной работы? Любой невежда способен наклеить зеленый ворс, один лишь исцик может вырастить его! — Да. Я вам верю. Зиде Патаоз продолжал, убеждающе покачивая лорнетом: — И если вы украли женскую особь Дома, если вы ухитрились вырастить пятистручковый Дом, — это только начало. В него нужно войти, его нужно подчинить, его нужно обучить. Паутина должна быть обрезана: нервы эякуляции должны быть изолированы и парализованы. Сфинктеры должны открываться и закрываться при прикосновении. Искусство благоустройства Дома не менее важно, чем искусство выращивания Дома. Без правильной обработки Дом неудобен и скучен, даже опасен. — К.Пенче не обрабатывает ни одного дома из тех, что вы присылаете на Землю. — Ах! Дома Пенче бездумны и покорны. Им ничто не интересно. Им не хватает красоты, изящества. — Он помолчал. — Я не могу объяснить. В вашем языке нет слов, чтобы можно было выразить чувства исцика к своему Дому. Он растит его и растет в нем. Когда он умирает, его прах достается Дому. Исцик пьет его кровь, он дышит его дыханием. Дом защищает его, чувствует его мысли. Одушевленный Дом способен отогнать чужака, разгневанный Дом способен убить. А сумасшедший Дом — в нем мы держим преступников. Фарр зачарованно слушал. — Все это очень хорошо для исциков, — перебил он хозяина. — Но землянин не настолько требователен — во всяком случае, землянин с низким доходами, или низкой касты, чтобы вам было понятнее. Ему нужен Дом всего лишь для того, чтобы в нем жить. — Вы можете приобрести дома, — сказал Зиде Патаоз, — мы рады вам их предоставить. Но вы должны использовать услуги аккредитованных представителей-распределителей. — К.Пенче. — Да. Он — наш представитель. — Кажется, мне пора спать. Я устал, и голова болит. — Жаль. Но отдохните хорошенько, и завтра, если хотите, мы посетим мою плантацию. Чувствуйте себя свободно: мой Дом — ваш Дом. Молодая женщина в черном тюрбане отвела Фарра в его камеру. Она церемонно омыла ему лицо, руки и ноги и побрызгала ароматными духами. Фарр погрузился в преддремотное состояние. Ему мерещился теорд. Он видел грубое коричневое лицо, слышал тяжелый голос. Ссадина на голове горела, и Фарр ворочался. Лицо коричневого человека исчезло, словно погасили огонь, и Фарр наконец крепко заснул… Глава 5 На следующий день Фарра разбудили вздыхающие и шепчущие звуки музыки исциков. Свежая одежда висела рядом. Он оделся и вышел на балкон. Вид отсюда был изумительный, сверхъестественный, необыкновенно красивый. Солнце, Кси Ауругью, еще не взошло. Золотистое небо цвета электрик нависло над разноцветным зеркалом моря, темнеющим к горизонту. Справа и слева стояли огромные и замысловатые Дома аристократов Тинери, и против солнца вырисовывались силуэты их крон, а цвета стручков были приглушены — темно-синий, темно-бордовый и глубоко-зеленый, какой бывает у старого вельвета. Вдоль канала дюжинами крейсировали гондолы. За каналом располагались торговые ряды базара Тинери. Здесь распределялись изделия и инструменты промышленных систем Южного континента и некоторых внешних миров, при этом использовались способы обмена, в которых Фарру еще не удалось до конца разобраться. Из апартаментов раздался звук, словно кто-то дернул за язычок колокольчика. Фарр обернулся и обнаружил двух служителей, — они несли высокий, со многими отделениями, буфет, полный еды. И пока Кси Ауругью выпячивалось над горизонтом, Фарр успел позавтракать вафлями, фруктами, морскими клубнями и пастилой. Едва он закончил, вновь выскочили служители. Их расторопность и проворство немного развеселили Фарра. Они уволокли буфет, и вошла женщина-исцик, которая прислуживала ему вчера вечером. Сегодня ее обычный костюм из черных лент был дополнен непонятным головным убором из тех же лент, который маскировал шишки и складки на темени, неожиданно делая женщину привлекательной. Произведя утонченные ритуалы приветствия, она сообщила, что Зиде Патаоз готов к сопровождению Фарр-сайаха. Вместе с ней Фарр спустился в холл у основания огромного ствола. Здесь его ожидал Зиде Патаоз, с ним стоял исцик, которого он представил как Омена Безхда, главного агента кооператива домостроителей. Омен Безхд ростом был явно выше Зиде Патаоза, с более широким, но менее выразительным лицом. Да и характер у него был, видимо, более живой и прямолинейный. Он носил синие, черные ленты и черные кружки на щеках — костюм, который навел Фарра на мысль о принадлежности его владельца к одной из высших каст. В отношении к Омену у Зиде Патаоза сквозили одновременно снисходительность и уважение — во всяком случае, так показалось Фарру. Позицию Зиде Патаоза Фарр приписывал противоречию между кастой Омена Безхда и его мертвенно-бледной кожей жителя одного из Южных архипелагов или даже Южного континента, отличающейся от кожи аристократов-плантаторов слабым голубоватым оттенком. Более Фарр не разглядывал исцика, сочтя это неприличным. Зиде Патаоз проводил гостя к шарабану с мягкими сидениями, который поддерживал над землей сотни почти бесшумных воздушных струй. Шарабан не имел никаких украшений, но коробка, выращенная вместе с перилами, изогнутыми и сплющенными, дугообразные сиденья и свисающая бахрома темно-коричневого мха, — все это было весьма впечатляющими. Слуга в красных и коричневых лентах нажал выступающий спереди зуб, включая систему контроля. На заднее сиденье сели еще двое слуг — они несли инструменты, эмблемы и прочее снаряжение Зиде Патаоза, о предназначении которого Фарр не догадывался. В последнюю минуту к ним присоединился четвертый исцик, человек в синих и серых лентах, которого Зиде Патаоз тут же представил: — Удир Че, мой главный архитектор. Настоящее исзмское слово, обозначающее его профессию, разумеется, другое. Оно заключает в себе элементы многих знаний: он — биохимик, инструктор, поэт, предвестник, воспитатель и так далее. Конечный эффект, тем не менее, тот же. Так что его смело можно назвать созидателем новых Домов. За архитектором, как само собой разумеющееся, появились трое вездесущих инспекторов-свекров на другой, меньшей по размерам, платформе. Одного из них Фарр вроде бы узнал — это он охранял землянина во время налета теордов, и затем от него же Фарр натерпелся всяческих оскорблений. Но это вполне мог быть и другой свекр — непривычному глазу все они казались на одно лицо. Фарру пришло в голову забавы ради пожаловаться Зиде Патаозу на этого человека, и тот клятвенно обещал наказать виновного. Но он тут же спохватился — Зиде Патаоз, судя по всему, относился к обещаниям весьма серьезно… Платформы проскользнули между массивными Домами городского центра и вылетели на дорогу, что вела вдоль ряда небольших полей. Здесь росли серо-зеленые саженцы. «Дома-дети», — решил Фарр. — Дома Классов АА и ААКР для контрольных работ с Южного континента, — пояснил Зиде Патаоз покровительственным тоном. — Вон там — четырех-и пятистручковые здания, описанием которых я не хочу вас утомлять. Разумеется, продукция, идущая на экспорт, не доставляет нам столько хлопот: мы продаем немногочисленные стручки, легко выращиваемые и стандартные структуры. Фарр поморщился: покровительственные оттенки в голосе Зиде Патаоза становились все более отчетливы. — Если бы вы решились разнообразить ассортимент, вы могли бы необычайно увеличить вывоз товара. Зиде Патаоз и Омен Безхд, похоже, развеселились. — Мы вывозим столько Домов, сколько хотим. К чему стремиться вперед? Кто оценит уникальные, исключительные свойства наших Домов? Вы же сами говорите, что для землян Дом — не что иное, как коробки, в которых можно укрыться от непогоды. — Вы и в самом деле нерациональны, Фарр-сайах, — добавил Омен Безхд, — если только мне удалось подобрать слово с наименьшим обидным звучанием. На Земле, вы говорите, для жилища не нужно ничего. В то же время жилище на Земле — излишек богатства, и излишек столь значительный, что на обширные проекты тратятся неисчерпаемые средства и энергия. Богатство это может позволить решить проблему дефицита Домов очень легко; вернее, это могут те, кто контролирует богатство. Понимая, что подобный курс для вас нереален, вы обращаетесь к нам, относительно бедным исцикам, которые, по вашему мнению, должны быть почему-то менее черствыми, чем люди вашей планеты. А когда вы видите, что мы имеем собственные интересы, вы возмущаетесь, — именно в этом и лежит иррациональность вашей позиции. Фарр засмеялся: — Это искаженное отражение действительности. Мы богаты, это верно. Почему? Потому что мы постоянно стараемся выпустить максимум продукции при минимуме усилий. Дома исциков и могут служить этим фактором обеспечения минимума усилий. — Интересно… — пробормотал Зиде Патаоз. Омен Безхд глубокомысленно кивнул. Глайдер свернул и поднялся, чтобы перелететь через заросли остроконечных кустарников с черными шарами наверху. Вдали, за каймой берега, лежал спокойный мировой океан — Голубой Фездх. Глайдер разрезал носом низкие волны прибоя и заскользил к берегу. Зиде Патаоз заговорил мрачным, чуть ли не замогильным голосом: — Сейчас вам покажут то немногое, что вам разрешено видеть — экспериментальную станцию, где мы задумываем и создаем новые Дома. Фарр собрался было дать соответствующий ответ, высоко оценить доверие и выразить заинтересованность, но Зиде Патаоз более не обращал на него внимания, и он промолчал. Платформа неслась над водой. Вода под струями воздуха кипела, и за кормой оставалась пенная струя. Лучи Кси Ауругью искрились в голубой воде, и Фарр подумал, что все выглядело бы совсем по-земному, если бы не этот глайдер странной формы, не эти долговязые молочно-белые в полоску люди, стоявшие за спиной, не эта необычная растительность на острове впереди. Домов, подобных этим, он еще не видел: тяжелые, низкие, с плотно спутанными черными ветвями. Листва, только что освобожденная от коричневой паутины, непрестанно шевелилась. У берега глайдер замедлил движение и остановился в двадцати футах от земли. Удир Че, архитектор, выскочил с черной коробкой в руках. Он оказался по колено в воде и смешно поплелся к берегу. Деревья не остались равнодушны к его приходу: они склонились поначалу к нему, затем расплели и расцепили ветви. Через секунду в растительности оказался проем, достаточно широкий для глайдера. Когда платформа оказалась за стеной деревьев, Удир Че вновь забрался на борт, а ветви сомкнулись, наглухо закрыв проход. — Деревья уничтожат любого, кто не представит правильного пароля — он излучается из коробки. В прошлом плантаторы часто отправляли друг против друга экспедиции. Сейчас этого, разумеется, нет, и в деревьях-караульных нет, стало быть, особой необходимости. Но мы очень консервативны и храним старые обычаи. Фарр оглянулся вокруг, стараясь не проявлять излишнего любопытства. Зиде Патаоз спокойно и весело глядел на него. — Когда я прибыл на Исзм, — сказал наконец Фарр, — я надеялся, что мне представится удачный случай, но такого даже не ожидал. Должен признаться, что я озадачен. Почему вы мне все это показываете? — Он пристально посмотрел в бледные хрящеватые лица исциков, но ничего не мог прочесть в их выражении. Зиде Патаоз выдержал паузу, прежде чем ответить. — Скорее всего, вы ищете причины там, где их нет. Это вполне нормальное отношение хозяина к почтенному гостю. — Возможно, — согласился Фарр и вежливо улыбнулся. — Но если иные мотивы все же существуют? — Допустим. Налет теордов все еще заботит нас, и мы хотим получить большую информацию. Но все же давайте не будем сегодня затруднять себя подобными вопросами. Думаю, вас, как ботаника, должны интересовать мои и Удира Че изобретения. — О да, конечно! Последующие два часа Фарр рассматривал Дома со стручками на опорах для планет с высокой гравитацией систем Слис-8 и Форта Мартиона, просторные сложные Дома со стручками-балконами для Феи, где сила тяжести вдвое меньше, чем на Исзме. Были деревья, у которых от центрального ствола-колонны отходили, изгибаясь, четыре широченных листа, которые опускались до земли и создавали таким образом четыре куполообразные зала, освещенных бледно-зелеными лампами. Были Дома с прочными стволами, единственной стручком-башенкой наверху и копьевидной листвой у основания — эти дома служили наблюдательными башнями феодальным племенам Эты Скорпиона. В огражденном стенами пространстве росли деревья разной степени подвижности и разумности. — Новая, многообещающая область исследований, — сказал Фарру Зиде Патаоз. — Мы обыгрываем идею выращивания деревьев для выполнения специальных задач: караульная служба, садовый надзор, разработка месторождений и обслуживание механизмов. Не думайте, что я шучу. На атолле Дюрок, насколько мне известно, мастер-плантатор у себя в резиденции вывел дерево, которое поначалу выбрасывает разноцветные волокна, а затем сплетает их в ковер желаемого образца. Да и сами мы вносим лепту в создание подобных чудес. К примеру, вон тот купол — мы добились соединения, о котором человек, не знакомый с основами адаптации, сказал бы, что оно невозможно. Фарр издал вежливый возглас удивления и восхищения. Он заметил, что Омен Безхд и Удир Че внимают словам плантатора с исключительным уважением, словно присутствуют при чем-то значительном. И Фарру вдруг показалось, что, каковы бы ни были мотивы необычного гостеприимства Зиде Патаоза, ему скоро удастся в них разобраться. Зиде Патаоз продолжал с ломким, хрипловатым аристократическим выговором: — Механизм соединения, если можно так выразиться, в теории несложен. Животное тело зависит от пищи и кислород, плюс некоторые поддерживающие компоненты. Растительная система, разумеется, продуцирует эти субстанции и перерабатывает отходы животного. Оно стремится стать закрытой системой, нуждаясь лишь в притоке энергии от внешнего источника. Наши достижения, к сожалению, далеки от законченности. Тем не менее, начало положено… Рассказывая, Зиде Патаоз направился к бледной желто-зеленой полусфере, над которой вращались и трепетали длинные желтые листья на таких же ветках. Он вытянул руку, и открылся проход в виде арки. Омен Безхд и Удир Че из осторожности остались в тылу. Фарр с сомнением посмотрел на них. Зиде Патаоз еще раз воскликнул: — Думаю, что вы, как ботаник, будете восхищены нашими успехами! Фарр разглядывал отверстие, стараясь увидеть что-то из находившегося внутри. Внутри было нечто, что исцики подталкивали его увидеть; что-то такое, что ему следовало испытать… Опасность? Им не нужно было его обманывать, он и так целиком в их власти. Тем более, что Зиде Патаоз был связан всеобщими законами гостеприимства. Он ничем в этом положении не отличался, скажем, от шейха-бедуина. Опасности здесь, видимо, не было. Фарр сделал шаг вперед и оказался внутри Дома. В центре находился слегка выступающий пласт земли, жирной почвы, на котором покоился крупный пузырь — мешок желтой камеди. Поверхность мешка была испещрена нитями сосудов и трубками вен, защищенных оболочкой, которая в верхней части переходила в светло-серый ствол. От ствола симметрично росла крона ветвей с широкими листьями в форме блюдца. Все это Фарру удалось увидеть за мгновение, хотя с того момента, как он вошел, его внимание было привлечено тем, что содержалось в капсуле со смолой — обнаженным телом теорда. Ноги того были погружены в темный желтый осадок на дне мешка, голова располагалась в непосредственной близости от ствола. Верхушка черепа была отделена, обнажая часть массы оранжевых шариков — мозг. Руки теорда поднимались до уровня плеч и оканчивались, вместо ладоней, клубками спутанного серого ворса, который также скручивался в веревки, уходящие к стволу. Над обнаженным мозгом висел нимб. Приглядевшись, Фарр понял, что это — сетка почти невидимых нитей, также сплетающихся в веревку и исчезающих в стволе. Глаза несчастного были затянуты коричневой пленкой, заменявшей теордам веки. Фарр сделал глубокий вдох, стараясь совладать с отвращением, смешанным с жалостью. Он почувствовал внимание исциков и резко обернулся. Раздвоенные глаза всех троих были устремлены на него. Фарр изо всех сил старался держать чувства под контролем. Чего бы исцики от него не ожидали, он обязан их разочаровать. — Должно быть, это теорд, вместе с которым меня заперли? Зиде Патаоз шагнул вперед, его губы изогнулись. — Вы его узнаете? Фарр покачал головой: — Я с трудом мог его разглядеть. Он для меня ничем не отличается от любого другого человека этой расы. — Фарр поближе подошел к мешку с янтарной жидкостью. — Он жив? — В известной степени. — Зачем вы меня сюда привели? Зиде Патаоз выглядел обеспокоенным; возможно, он был даже рассержен. Фарр догадался, что какой-то сложный план пошел насмарку. Он взглянул на мешок. Неужели теорд двигался? Омен Безхд, стоявший слева, очевидно, тоже заметил почти неразличимое движение мускулов. — Теорд обладает большими психическими ресурсами, — заметил Омен Безхд, двигаясь вперед. Фарр повернулся к Зиде Патаозу: — Я полагал, что он умер. — Так и есть. Он уже не Чейен Техтесский, Четырнадцатый барон на Баннкристе. Он перестал быть личностью и превратился в придаток, орган дерева. Фарр вновь оглянулся на теорда. Глаза его были открыты, лицо приняло странное выражение, и Фарру показалось, что теорд слышит их слова, понимает их. Омен Безхд замер и напряженно ждал. Точно так же выглядели Зиде Патаоз и Удир Че; все трое они зачарованно смотрели на теорда. Удир Че разразился фразой — стаккато на языке исциков — и указал на листву. Фарр посмотрел и увидел, что листья шевелятся, хотя в Доме не было ни малейшего сквозняка. Фарр глянул на теорда, и тут их глаза встретились. Лицо теорда было напряжено, мускулы вокруг рта затвердели. Фарр никак не мог заставить себя оторвать взгляда. Рот открылся, зашевелились губы. Над головой скрипнула и тяжело застонала ветвь. — Невероятно! — каркнул Омен Безхд. — Реакция не правильна! Ветви качнулись и накренились. Послышался ужасающий треск, и вся масса листвы рухнула, подмяв под себя Зиде Патаоза и Удира Че. Во второй раз раздался стон ломающегося дерева; ствол раскололся и дерево упало. Лопнул мешок, теорд вывалился наружу и повис над полом, удерживаемый канатами ворса, которыми оканчивались его руки. Голова его откинулась назад, рот страшно оскалился. — Я не дерево! — выкрикнул он горловым, булькающим голосом. — Я — Чейен Техтесский! — Изо рта теорда потекли струйки желтой лимфы. Он конвульсивно закашлялся и уставился на Фарра. — Беги, беги отсюда! Оставь этих проклятых древожителей! Выполни то, что должен! Омен Безхд бросился помогать Зиде Патаозу выбраться из-под рухнувшего дерева. Фарр отупело глядел на них. Теорд обмяк. — Теперь я умираю, — произнес он гортанным шепотом. — Не как дерево Исзма, а как теорд. Чейен Техтесский! Фарр отвернулся и стал помогать Зиде Патаозу и Омену Безхду извлечь Удира Че из-под листвы. Но безуспешно. Сломанная ветвь проткнула архитектору шею. Зиде Патаоз издал крик отчаяния. — Существо убивает после смерти, как вредит при жизни! Оно убило самого талантливого из архитекторов! Зиде Патаоз повернулся и пошел прочь из Дома. Омен Безхд и Фарр последовали за ним. В молчании и унынии они возвратились в город. От расположения плантатора к Фарру не осталось почти ничего, кроме обычной вежливости. Когда глайдер скользил по центральной улице, Фарр произнес: — Зиде Патаоз-сайах, сегодняшние события глубоко взволновали меня и вас. Думаю, мне не стоит более злоупотреблять вашим гостеприимством. — Фарр-сайах вправе поступать, как сочтет нужным, — тактично ответил Зиде Патаоз. — Я сохраню на всю жизнь воспоминания о пребывании на атолле Тинери. Вы позволили мне познакомиться с проблемами, которые интересуют плантаторов Исзма. Я благодарю вас. Зиде Патаоз поклонился: — Заверяю Фарр-сайаха, что у нас, в свою очередь, никогда не сотрется память о нем. Глайдер остановился на площади, рядом с которой росли три гостиницы, и Фарр высадился. Чуть помедлив, Омен Безхд сделал то же самое. Последовал финальный обмен формальными благодарностями и столь же формальными возражениями, после чего глайдер отъехал. Омен Безхд подошел к Фарру. — Что вы теперь намерены делать? — важно спросил он. — Мой чартер все еще действует, — сказал Фарр и поморщился, так как не испытывал ни малейшего желания посещать плантации на других атоллах. — Вероятно, я вернусь на Джесциано. А потом… — А потом? Фарр раздраженно пожал плечами: — Еще не знаю. — Как бы то ни было, желаю приятного путешествия. — Благодарю вас! Глава 6 Свекры, когда он отправлялся в ресторан на ужин, вновь оказались за спиной и Фарр почувствовал легкое удушье. После типичных исзмских блюд из морских и растительных паст Фарр пошел к причалу, где приказал, чтобы «Яхайэ» была немедленно подготовлена к отплытию. Капитана на борту не оказалось; боцман утверждал, что раньше следующей зари отплыть никак нельзя, тем более без капитана. Фарру пришлось этим удовольствоваться. Чтобы убить вечер, он отправился на прогулку вдоль берега. Прибой, теплый ветер, песок — все было совершенно как на Земле, но силуэты чужих деревьев и двое шпиков за спиной совершенно портили картину, и Фарр ощутил приступ ностальгии. Он постранствовал уже достаточно. Пора возвращаться на Землю… Фарр оказался на борту «Яхайэ», прежде чем солнце Кси Ауругью окончательно прояснило горизонт, и, когда перед ним раскинулись свободные просторы Голубого Фездха, Фарр вновь обрел хорошее расположение духа. Экипаж был занят работой: сновали по вантам, разворачивали паруса, и весь «Яхайэ» охватила лихорадка отправления. Фарр забросил тощий багаж в каюту, разыскал капитана и приказал ему отплывать. Капитан поклонился, затем отдал экипажу несколько распоряжений. Прошло полчаса, а «Яхайэ» все еще стоял у причала. Фарр подошел к капитану: — В чем дело? Капитан указал вниз, где матрос в плоскодонке что-то делал за бортом. — Корпус ремонтируется, Фарр-сайах. Мы скоро отправляемся. Фарр вернулся к приподнятой каюте и уселся в тени под навесом. Прошло еще пятнадцать минут. Фарр успокоился и даже стал получать удовольствие от окружающей обстановки: от суеты на причале, от прохожих в полосочках и ленточках всевозможных цветов… Трое свекров подошли к «Яхайэ» и взошли на борт. Они переговорили с капитаном, тот повернулся и дал команду экипажу. Паруса наполнились ветром, отдали швартовы, заскрипела оснастка. Фарр неожиданно пришел в раздражение и вскочил с кресла. Он бросился было приказать свекрам высадиться на берег, но остановился. Результат можно предсказать заранее. Заставляя себя успокоиться, Фарр вернулся в кресло. Разрезая и вспенивая голубую воду, «Яхайэ» выходил в море. Атолл Тинери уменьшился, превратился в тень над горизонтом и исчез. «Яхайэ», подгоняемая ветром в корму, летела на запад. Фарр нахмурился. Насколько он мог припомнить, он не давал никаких указаний насчет места назначения. Он подозвал капитана: — Я вам не давал никаких приказов. Почему вы держите курс на запад? Одна пара сегментов глаз капитана переместилась: — Наше место назначения — Джесциано. Разве не этого желает Фарр-сайах? — Нет, — заявил Фарр агрессивно. — Мы поплывем на юг, на Видженх. — Но, Фарр-сайах, если мы не будем держать курс прямо на Джесциано, вы можете пропустить взлет корабля! От изумления Фарр с трудом мог говорить. — Да вам-то какое дело? — выдавил он наконец. — Я что, упоминал, что хочу сесть на космический корабль? — Нет, Фарр-сайах, я не слышал таких высказываний. — Тогда будьте любезны не предугадывать более моих желаний. Мы отправляемся на Видженх. Капитан помедлил: — Ваши приказы, Фарр-сайах, должны быть тщательно взвешены. Нам следует учитывать еще и приказания свекров. Они хотят, чтобы «Яхайэ» плыл на Джесциано. — В таком случае пусть сами свекры и оплачивают чартер. От меня вы ничего не получите. Капитан повернулся и отправился за советом к свекрам. Последовал короткий спор, в ходе которого капитан и свекры бросали пристальные взгляды на Фарра, стоявшего поодаль. Все же «Яхайэ» повернула на юг, а рассерженные свекры прошли на нос. Путешествие продолжалось. Вскоре Фарр лишился покоя. Экипаж был бдителен, но уже менее исполнителен. Свекры следили за каждым его шагом и при любом случае с откровенной наглостью обыскивали каюту. Фарр почувствовал себя более арестантом, чем туристом. Было почти очевидно, что его сознательно вызывают на провокацию, словно хотят породить у него отвращение к Исзму. «Не так уж это и сложно, — сказал сам себе Фарр мрачно. — День, когда я покину эту планету, будет самым счастливым днем в моей жизни…» Над горизонтом выросла группа островов. Это был атолл Видженх, словно брат-близнец похожий на Тинери. Фарр заставил себя выйти на берег, но там не нашел ничего более интересного, как сидеть на террасе гостиницы с кубком нарциза — терпкого, чуть солоноватого напитка из морских водорослей. Выходя, он обнаружил плакат с фотографией космолета и расписанием прилетов и отлетов. Их «Андрей Саймак» должен был покинуть Джесциано через три дня, затем вылетов не предусматривалось целых четыре месяца. Фарр с большим интересом рассматривал плакат. Вернувшись в порт, он аннулировал чартер, после чего предпринял воздушный перелет на Джесциано. Он прибыл в тот же вечер и сразу же взял билет на КК «Андрей Саймак» до Земли, после чего ощутил покой и уверенность. «Восхитительная ситуация, — говорил он себе. — Полгода назад я не мог думать ни о чем, кроме как о путешествии на неведомую планету, а сейчас я мечтаю лишь о возвращении на Землю». Гостиница космопорта представляла собой огромную поросль, созданную дюжиной деревьев, сцепившихся между собой. Фарру предоставили удобный стручок, нависший над каналом, соединявшим лагуну с центром города Джесциано. Узнав наконец, что время отправления точно известно, Фарр успокоился. Ресторанные блюда в импортной расфасовке вновь казались ему вкусными; посетители, жившие в гостинице, принадлежали преимущественно к антропоидам. Было здесь также с дюжину землян. Единственным раздражающим явлением была непрекращающаяся слежка свекров, и притом столь назойливая, что Фарр пожаловался администрации гостиницы, затем лейтенанту свекров, — и в том и в другом случае ответом было лишь слабое пожатие плечами. В конце концов он пересек отгороженную площадь и вошел в маленькое бетонное бунгало — офис районного договорного администратора. Это, похоже, было одно из немногих зданий на Исзме, доступных для посторонних. Администратором оказался коротенький толстый землянин со сломанным носом, ершиком черных волос и суетливыми повадками. У Фарра немедленно возникла неприязнь к нему. Тем не менее Фарр спокойно и убедительно изложил свои претензии, и администратор обещал принять меры. На следующий день Фарр явился в Административный дворец — большое и величественное здание, возвышающееся над центральным каналом. На этот раз администратор был с ним лишь подчеркнуто вежлив, хоть и пригласил на ленч. Они ели на балконе. Внизу по каналу проплывали стручки-лодки, полные фруктов и цветов. — О вашем случае я звонил в Центр-Свекр, — сообщил администратор Фарру. — Они выражались туманно, что для них необычно. Как правило, они выражаются ясно и безоговорочно: «Турист шпионил». — Я до сих пор не могу понять, за что они меня так преследуют. — Вероятно, за то, что вы присутствовали, когда компания арктуриан… — Теорды. Администратор поправился: — …когда теорды совершили массированный налет на плантацию Тинери. — Да, я там был. Администратор вертел в руках кофейную чашечку. — Видимо, чтобы возбудить их подозрения, этого оказалось достаточно. Они считают, что один или несколько туристов планировали и руководили набегом, и вас они выбрали как одну из наиболее подходящих кандидатур. Фарр откинулся в кресле: — Это не правдоподобно. Свекры накачали меня гипнотиками и допросили. Они знают все, что знаю я. И наконец, плантатор на Тинери сделал меня своим гостем. Они не верят, что я замешан. Это невозможно. Администратор слабо и уклончиво пожал плечами: — Может быть. Свекры согласились, что конкретных претензий к вам они не имеют. Но так или иначе, вам удалось превратиться в объект для подозрений. — Выходит, виновен я или не виновен, мне никуда не деться от их назойливости? Это противоречит букве и духу Договора. — Думаю, я не меньше вашего знаком с требованиями Договора. — Администратор был раздражен. Он пододвинул к Фарру вторую чашку, метнув на него любопытный взгляд. — Надеюсь, вы невиновны… но, возможно, вам что-то известно. Вы общались с кем-нибудь, кого они подозревают? Фарр беспокойно зашевелился: — Они бросили меня в один погреб с теордом. Я с трудом мог с ним говорить. Было видно, что ответ администратора не убедил. — Тогда, должно быть, вы сделали что-нибудь не так. Что бы вы не говорили, исцики никогда никого не беспокоят просто ради каприза. Терпение Фарра лопнуло: — Кого вы представляете? Меня или свекров?! — Попробуйте моими глазами взглянуть на ситуацию, — холодно произнес администратор. — В конце концов, нет никакой гарантии, что вы не тот, за кого они вас приняли. — Прежде всего они должны это доказать, но даже в этом случае вы — мой законный представитель. Зачем еще вас здесь держат? Администратор уклонился от ответа: — Я разговаривал с комендантом. Он колеблется. Может быть, он считает вас жертвой, приманкой или курьером. Возможно, они ждут, когда вы сделаете неверный шаг и выведете их на подлинного руководителя. — Им долго придется ждать. Кроме того, меня оскорбили. — Как так? — После налета меня бросили в погреб. Я имею в виду, они меня заключили в каком-то корне под землей. Я сильно ушиб голову. Ссадина до сих пор дает о себе знать. — Фарр нащупал темя, где наконец начали отрастать волосы, и вздохнул. Ясно было, что администратор ничего делать не будет. Фарр обвел взглядом балкон: — Это место, должно быть, звукоизолировано? — Мне нечего скрывать, — чопорно ответил администратор. — Они могут слушать днем и ночью. Что они, возможно, и делают. — Он встал. — Когда уходит ваш корабль? — Через два или три дня, в зависимости от окончания погрузки. — Советую вам терпимее относиться к слежке. Так будет лучше. Фарр небрежно поблагодарил и вышел. Свекры уже ждали. Они вежливо кивнули, когда Фарр выходил на улицу. Фарр глубоко вздохнул. Он устал. Поскольку его положение не обещало улучшиться, осталось только смириться. Он вернулся в гостиницу и принял душ. В полупрозрачном утолщении на стене стручка вместо воды из форсунки струился прохладный сок со свежим запахом. Переодевшись в чистую одежду, выданную в гостинице, Фарр отправился на террасу. Ему наскучило одиночество, и он с интересом оглядел столики. Он имел некоторое представление — правда, слабое — о других гостях: мистер и миссис Эндервью, странствующие миссионеры, Джонас Ральф и Вильфред Виллерен — инженеры, возвращающиеся на Землю с Большой Экваториальной Автострады Капеллы-11, и, в эту минуту сидевшие вместе с группой путешествующих школьных учителей, только что прибывших на Исзм, трое округлых коммерсантов с Монаго — потомков земного ствола, по условиям Монаго или Таруса 61-II модифицированных в собственный семиотический тип. Справа от них сидело трое кинисов — высоких, стройных, почти неотличимых от людей, подвижных, прозорливых и многоречивых. Затем двое молодых землян (Фарр решил, что они студенты), за ними — группа великоарктуриан, представителей расы, от которой отделились на другой планете теорды. По другую сторону от монагиан сидели четверо исциков в красных и пурпурных полосах, значение которых Фарра не интересовало, и неподалеку от них, озабоченно потягивая нарциз из кубка, — еще один исцик в голубом, белом и черном. Фарр опешил. Он не был уверен — исцики все казались ему на одно лицо, похожими друг на друга, но это был не кто иной, как Омен Безхд. Почувствовав его взгляд, исцик повернулся к нему лицом и вежливо кивнул, затем встал и подошел к Фарру. — Могу ли я к вам присоединиться? Фарр указал на кресло. — Я не ожидал, что так скоро буду иметь удовольствие возобновить наше знакомство, — сухо сказал он. Омен Безхд произнес один из туманных местных тостов, значение которого было за пределами понимания Фарра. — Вам известно о моем намерении посетить Землю? — Нет, конечно. — Странно. Фарр промолчал. — Наш друг Зиде Патаоз просил передать вам сообщение, — начал Омен Безхд. — Первое: он посылает со мной приветствие восьмого ранга в ваш адрес и говорит, что испытывает чувство стыда за неприятное происшествие, омрачившее вам последний день на Тинери. Для нас до сих пор загадка, откуда у теорда была такая психическая сила, позволившая ему совершить подобное действие. Второе: он рекомендует вам как можно осторожнее выбирать знакомства ближайшие несколько месяцев. И третье: на Земле, где я буду чужестранцем, он поручает меня вашему знакомству и покровительству, а также вашему гостеприимству. Фарр размышлял вслух: — Откуда Зиде Патаоз-сайах узнал, что я собираюсь вернуться на Землю? Когда я покидал Тинери, я не имел такого намерения. — Я говорил с ним не далее чем вчера ночью по телекому. — Ясно, — недовольно произнес Фарр. — Да, естественно, я постараюсь сделать все, чтобы помочь вам. Какую часть Земли намерены вы посетить? — Мои планы еще неконкретны и неокончательны. Я буду инспектировать Дома Зиде Патаоза на различных участках, и, скорее всего, мне придется много путешествовать. — А что значит «осторожнее выбирать знакомства ближайшие несколько месяцев»? — Только одно. Похоже, слухи о налете теордов достигли Джесциано. Значит, они будут распространяться далее. Определенные преступные элементы могут заинтересоваться вашей деятельностью. Впрочем, я говорю слишком свободно. Омен Безхд встал, поклонился и вышел, оставив Фарра в недоумении смотреть ему вслед. На следующий вечер администрация гостиницы, обратив внимание на большое число гостей с Земли, организовала банкет с земной кухней и земной музыкой. Явились почти все гости — земляне и прочие. Фарр быстро захмелел от скотча с содовой и вскоре принялся ухаживать за самой юной и миловидной из приезжих учительниц. Она не отвергала его галантности, и уже вскоре они прогуливались рука об руку по террасе, нависавшей над берегом. Они болтали о пустяках, затем она вдруг бросила на него лукавый взгляд: — Насколько я могу видеть, вы определенно не относитесь к соответствующему типу. — Какому типу? — О! Вы знаете! К типу людей, способных дурачить исциков и красть деревья у них из-под носа. — Ваш инстинкт вас не подводит, — рассмеялся Фарр. — И верно, не отношусь. Она вновь посмотрела на него искоса: — Я слышала о вас кое-что другое… Фарр постарался, чтобы его голос был по-прежнему легким и небрежным: — Вот как? И что же вы слышали? — Разумеется, все это секрет. Ведь если исцики узнают, вас пошлют в сумасшедший Дом, так что вполне естественно, что вы не хотите об этом говорить. Но человек, который сказал мне об этом, очень надежен, и я, конечно, никому не скажу ни слова. Но я вас только приветствую. — Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — раздраженно сказал Фарр. — Конечно, вы никогда не согласитесь признаться, — с сожалением произнесла молодая женщина. — В конце концов, я могу оказаться агентом исциков, — они их используют, вы знаете. — Раз и навсегда! — сказал Фарр. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — О набеге на Тинери. Говорят, что вы командуете всем этим делом и руководили налетом извне. Что вы контрабандой вывезете деревья из Исзма на Землю. Все это обсуждают. — Что за нелепая чушь! — печально рассмеялся Фарр. — Если бы это было так, неужели бы я был на свободе? Разумеется, нет. Исцики значительно умней, чем вы о них думаете. Откуда возникла эта идея? Молодая женщина пришла в замешательство. Наверняка внутренне заурядному и невинному Эйли Фарру она предпочла бы отважного похитителя деревьев. — Не знаю, уверяю вас. — Где вы об этом слышали? — В отеле. Некоторые гости говорили об этом. — Любовь к сенсациям! Молодая женщина фыркнула, и ее отношение к Фарру стало заметно холоднее. Когда они вернулись и сели, комнату пересекли четверо свекров в головных уборах, говоривших о высоком ранге их владельцев. Они остановились перед столиком Фарра и поклонились. — Если Фарру-сайаху угодно, требуется его присутствие в одном месте. Фарр откинулся на спинку кресла. Он посмотрел вокруг, но все отводили лица. Учительница пребывала в крайней степени возбуждения. — Где же требуется мое присутствие? — произнес Фарр голосом, полным бешенства. — И зачем? — Нужно сделать обычные ритуальные уточнения, связанные с вашими легальными занятиями на Исзме. — Они могут подождать хотя бы до завтра? — Нет, Фарр-сайах. Прошу вас, пойдемте. Кипя негодованием, Фарр встал и в окружении свекров покинул террасу. На берегу, в четверти мили от гостиницы, стояло маленькое трехстручковое дерево. Внутри на диване сидел старый исцик. Он указал Фарру место напротив и представился. Его звали Ювнир Адисда, он принадлежал к касте ученых-теоретиков, философов и прочих, формулирующих абстрактные принципы. — Узнав о вашем пребывании на Джесциано и о том, что вы очень скоро отлетаете, я счел своим долгом немедленно с вами познакомиться. Я знаю, что на Земле вы работаете в области, непосредственно связанной с нашим полем деятельности. — Это верно, — коротко ответил Фарр. — Я чрезвычайно польщен вашим вниманием, но хотел бы, чтобы оно выражалось в менее настойчивой форме. В гостинице теперь все уверены, что свекр арестовал меня за попытку украсть Дом-дерево. Ювнир Адисда равнодушно пожал плечами: — Странная тяга к нездоровым сенсациям — часть этики человекообразных потомков обезьян. Думаю, лучше к ним относиться с презрением. — Верно, — сказал Фарр. — Вы очень тонко выразились. Но была ли необходимость посылать четырех свекров передавать ваше приглашение? Это неблагоразумно. — Не имеет значения. Люди нашего положения не должны заботиться о таких пустяках. А теперь расскажите, пожалуйста, о сути ваших интересов. Четыре часа они спорили о Исзме, о Земле, о Вселенной, людском многообразии и о будущем. Когда свекры, чье количество и ранг сократились до двух нижних чинов, наконец проводили его в отель, Фарр почувствовал себя вознагражденным… На следующее утро, когда он пришел на террасу завтракать, он вызвал нечто вроде благоговейного трепета. Миссис Эндервью, симпатичная молодая жена миссионера, сказала: — Мы были совершенно уверены, что вас посадили в тюрьму. Или даже в сумасшедший Дом. И мы удивлены, что вы сейчас же не обратитесь к администратору. — В этом нет необходимости, — сказал Фарр. — Всего лишь ошибка. Но благодарю вас за участие. Монагиане спросили его: — Правда, что вы с теордами сумели полностью перехитрить свекров? Если так, то мы можем предложить вам выгодно сбыть дерево, которым вам удалось завладеть. — Я не способен перехитрить никого, — возразил Фарр. — У меня нет никаких деревьев. — Разумеется, разумеется, — кивнул, подмигивая, монагианин. — Здесь, на Исзме, даже трава имеет уши. На следующий день КК «Андрей Саймак» спустился с небес, и час вылета был установлен окончательно: через два дня в девять утра. В течение этих дней свекры безуспешно рыли носом землю. Вечером перед вылетом один из них подошел к Фарру и щепетильно сообщил: — Если Фарр-сайах обладает временем, его просят подойти в портовую контору. — Очень хорошо, — сказал Фарр, готовясь к худшему. Он отправил багаж в космопорт и явился в портовую контору, ожидая, что его подвергнут последнему, самому интенсивному допросу. Свекры полностью разочаровали его. Его отвели в стручок, где помощник коменданта сказал ему в заключение его пребывания на Исзме: — Фарр-сайах, на протяжении последних недель вы чувствовали нашу заинтересованность. Фарр выразил согласие. — Я не могу вскрыть перед вами подоплеку происходящего, — сказал помощник, — но слежка была вызвана соображениями вашей безопасности. — Моей безопасности? — Мы подозреваем, что вы находитесь в опасности. — В опасности? Восхитительно! — Отнюдь. Совсем наоборот. В тот вечер, когда давали концерт, мы извлекли отравленный шип из вашего кресла. Или другой случай: пока вы пили на террасе, вам в кубок добавили яд. От изумления челюсть Фарра отвисла. Где-то кем-то была допущена чудовищная ошибка. — Вы в этом уверены? Это невероятно! Исцик, развлекаясь, сузил глаза до щелочек двойных амбразур: — Вспомните правила, связанные с прибытием на Исзм. Они позволяют нам держать под запретом все оружие. Яд — другое дело. Щепотку пыли можно заразить миллионом вирусов и спрятать без всякого труда. Далее. Любой приезжий, замысливший убийство, может воспользоваться удавкой или ядом. Бдительность свекров предупреждает акты физического насилия, поэтому тревожить нас может только яд. Каковы способы и вспомогательные средства? Еда, питье, инъекции. Классифицируя подобные способы и приспособления, мы всегда можем найти нужный раздел и прочитать: «Отравленный шип, заноза или зазубрина, предназначенные для прокола бедра или ягодицы посредством вертикального давления силы тяжести». Следовательно, в нашу слежку неизбежно входит проверка мест, на которых вы любите сидеть. — Понятно, — сказал Фарр сдавленным голосом. — Отраву у вас в питье мы обнаружили с помощью реагента, который темнеет в случае любого изменения первоначального материнского раствора. Когда помутнел один из бокалов скотча с содовой, мы его заменили. — Это крайне непонятно. Кому понадобилось меня травить? Чего ради? — Я имею право сообщить вам только предупреждение. — Но против чего вы меня предупреждаете? — Детали не окажут никакой пользы для вашей безопасности. — Но я ничего не сделал! Помощник коменданта покачал лорнетом: — Вселенная существует восемь биллионов лет, и последние два биллиона лет производит разумную жизнь. За это время не наберется и часа, когда преобладала бы полная справедливость. Не исключено, что состояние ваших личных дел согласуется с происходящими событиями. — Другими словами… — Другими словами — ходите беззвучно, глядите по углам, не позволяйте соблазнительным самочкам увлечь себя в темные комнаты. — Он дернул тугую струну. Вошел молодой свекр. — Проводи Эйли Фарр-сайаха на борт «Андрея Саймака». Мы отменяем все дальнейшие проверки. Фарр недоверчиво воззрился на него. — Да, Фарр-сайах, — сказал помощник. — Мы чувствуем, что вы были честны. Совершенно запутавшийся Фарр покинул стручок. Что-то было не так. Исцики отменили проверки. Такого не было никогда и ни с кем. Оказавшись на борту КК «Андрей Саймак», он улегся на эластичную панель, служившую койкой. Он в опасности. Так сказал свекр. Эта мысль никак не укладывалась в голове. Фарр был человек довольно смелый. Он не побоялся бы вступить в бой с явными врагами. Но знать, что в любую минуту тебя могут лишить жизни и не подозревать даже — кто, зачем и как… От таких раздумий в желудке начиналась суматоха. Конечно, помощник коменданта может и ошибиться. Может быть, он воспользовался таинственной угрозой, чтобы заставить Фарра держаться подальше от Исзма. Фарр встал и тщательно обыскал каюту, но не обнаружил ни скрытых механизмов, ни таинственных шпионских тайников. Затем навел порядок в своем имуществе таким образом, чтобы сразу можно было заметить нарушение. Потом Фарр отодвинул ворсистую панель и выглянул в коридор. Он был пуст. Фарр вышел и торопливо направился в комнату отдыха. Там он изучил список. На борту, включая его самого, находилось двадцать восемь пассажиров. Некоторые из них были ему знакомы: мистер и миссис Эндервью, Джонас Ральф, Вильфред Виллерен и Омен Безхд; прочие — приблизительные транскрипции чужеродных форм языка — не значили для него ничего… Глава 7 Фарр не смог увидеть своих спутников раньше того времени, когда «Андрей Саймак» вышел в пространство и капитан пришел в комнату отдыха, чтобы огласить, как полагается, список корабельных правил. Здесь находились семеро исциков, девять землян, трое коммерсантов с Монаго, трое монахов с Кадайна, совершавших ритуальное паломничество по планетам, и еще пятеро с различных миров. Большинство пассажиров прибыли на Исзм этим же кораблем. Исцики, за исключением Омена Безхда, были наряжены в золотые и черные ленты — форма агентов плантаторов, людей высокопоставленных и строгих, причем более или менее одинаковых. Фарр предположил, что, по меньшей мере, двое из них — свекры. Группу землян составляли два словоохотливых юных студента; седеющие санитарные инженеры, что возвращались на Землю; супруги Эндервью; Ральф и Виллерен, а также Картс и Модел Клевски, молодая путешествующая пара. Фарр изучил всех, пытаясь каждого представить в роли потенциального убийцы. Он окончательно запутался. Попавшие на борт корабля автоматически становились источниками подозрений, особенно кадайнские монахи и торговцы с Монаго. Не было никаких причин подозревать исциков и землян — какой им смысл причинять ему вред? Какой смысл кому бы то ни было причинять ему вред? Он рассеянно почесал голову, с огорчением обнаружив, что шрам, оставшийся от падения в полость корня на Тинери, никуда не исчез. Путешествие было скучным — одинаковые часы прерывались лишь трапезами и периодами сна, которые каждый пассажир мог устраивать по собственному желанию. Чтобы избавиться от скуки, а может быть, потому, что скука не давала ни о чем другом думать, Фарр затеял невинный флирт с миссис Эндервью. Муж ее был погружен в написание многотомного доклада об условиях миссии на Дета Куури, что на планете Мазеи, и появлялся только во время еды, оставляя миссис Эндервью большую часть времени на попечение самой себя и Фарра. Это была очаровательная женщина, с чувственным ртом и провоцирующей полуулыбкой. Усилия Фарра не заходили далее игры ума, теплоты в голосе, многозначительного взгляда или завуалированной насмешки. Он был весьма удивлен, когда миссис Эндервью (он не запомнил ее первого имени) однажды вечером явилась в его каюту с улыбкой пугливой и безрассудной. — Можно войти? — Вы уже вошли. Миссис Эндервью медленно кивнула и задвинула за собой панель. Фарр вдруг обнаружил, что она гораздо милее, чем он позволил себе заметить, и что она использует духи непреодолимой сладости: алоэ, кадамаш, лимон. Она села рядом. — Я так скучаю! — сказала она. — Ночь за ночью Меррит пишет и думает только о своем бюджете. А я, — я люблю веселье! Приглашение вряд ли могло быть более откровенным. Фарр прикинул так и этак, затем кашлянул. Миссис Эндервью, слегка покраснев, смотрела на него. Раздался стук в дверь. Фарр вскочил на ноги, словно уже был виновен. Он отодвинул панель. Снаружи ждал Омен Безхд. — Фарр-сайах, можно вас на секунду? Я понимаю, что не самое удобное время… — Да, — сказал Фарр. — Как раз сейчас я занят. — Дело безотлагательное. Фарр повернулся к женщине: — Одну минутку. Я сейчас вернусь. — Поторопитесь! — она выглядела очень нервной. Фарр с удивлением поглядел на нее, открыл было рот, чтобы заговорить… — Шшш! — предостерегла она. Он пожал плечами и вышел. — В чем дело? — спросил он Омена Безхда. — Фарр-сайах, вы хотите сохранить жизнь? — И даже очень… — Пригласите меня в каюту, — попросил Омен Безхд и сделал шаг вперед. — Это едва ли возможно, — ответил Фарр. — И вообще… — Вы поняли меня или нет? — серьезно спросил исцик. — Нет. Я хочу, но, видимо, не могу. Омен Безхд кивнул: — Галантность следует отбросить. Давайте войдем в каюту. Времени у нас нет. Отодвинув панель, он шагнул вперед. Фарр вошел следом, чувствуя себя очень глупо. Миссис Эндервью вскочила. — О! — воскликнула она, заливаясь краской. — Мистер Фарр!.. Фарр беспомощно развел руками. Миссис Эндервью попыталась выйти из каюты, но Омен Безхд загородил ей путь. Он улыбнулся — рот раскололся, обнажая серое небо и дугу острых зубов. — Прошу вас, миссис Эндервью, не уходите. Ваша репутация в опасности. — Я не могу терять времени, — резко ответила она. Фарр вдруг увидел, что она совсем не миловидна, что у нее помятое лицо, а глаза злые и себялюбивые. — Прошу вас, — сказал Омен Безхд, — не сейчас. Сядьте, если угодно. Стук в дверь. Голос, хриплый от бешенства: — Откройте! Эй вы, там, открывайте! — Конечно! — ответил Омен Безхд. Он широко распахнул дверь. В проеме стоял мистер Эндервью, сверкая щелками глаз. В руке он держал шаттер. Рука у него дрожала. Он увидел Омена Безхда — и плечи его поникли, а челюсти лязгнули. — Извините, что не приглашаю вас войти, — сказал Фарр. — У нас слегка тесновато. Эндервью возобновил атаку: — Что здесь происходит? Миссис Эндервью шагнула вперед, держась за перила. — Ничего, — произнесла она сдавленным голосом. — Совсем ничего. Она выбралась в коридор. — Для вас ничего здесь нет, — небрежно сообщил Омен Безхд в адрес Эндервью. — Вам бы лучше присоединиться к своей даме. Эндервью медленно повернулся на каблуках и пошел. Фарр почувствовал слабость в коленях. Он не мог измерить глубину причин, не мог разобраться в водоворотах мотивов и целей. Он сел на койку, краснея при мысли, что его провели, как простака. — Отличный способ вычеркнуть человека из жизни, — заметил Омен Безхд. — По крайней мере, не противоречит земным установкам. Фарр быстро вскинул глаза, уловив в этом замечании сарказм. — Что ж, вы спасли мою шкуру, — по меньшей мере, два или три квадратных фута… — Пустяки, — Омен Безхд поднялся и покачал несуществующим лорнетом. — Для меня не пустяки. Я люблю свою шкуру. Исцик повернулся, чтобы идти. — Постойте! Я хочу знать, что происходит! — Все и так очевидно. — Может, я дурак. Исцик задумчиво посмотрел на него. — Наверное, вы слишком близки к происходящему, чтобы увидеть картину целиком. — Вы же свекр… — Все иностранные агенты из Свекр-Центра. — Ладно, но все-таки: что происходит и что вам от меня нужно, а заодно — что нужно от меня Эндервью? — Они тщательно взвесили пользу и опасность, которую вы можете принести. — Это совершенно фантастично! Омен Безхд сфокусировал на нем обе фракции глаз и заговорил, размышляя: — Каждая секунда бытия — новый мираж. Осознание ежесекундно ожидающих нас бесчисленных вариаций и возможностей — улицы в будущее. Мы идем по одной из них, но кто знает, куда приведут другие. Это вечное волшебство, таинственная неопределенность последующей секунды вкупе с минувшей — и есть непрерывно разворачивающийся ковер развития. — Да-да, — буркнул Фарр. — Разумеется… — Разум еще немеет перед чудом жизни, перед ее мощью и величием. — Омен Безхд отвел наконец глаза. — По сравнению с ней, происходящее сейчас имеет столь большое значение, как один-единственный вздох. — Вздыхать я буду, сколько захочу, — сказал Фарр жестко. — Но умереть я могу лишь однажды, так что, видимо, практическая разница здесь все же есть. Очевидно, вы думаете так же, как и я, и признаю, что нахожусь у вас в долгу. Но — почему? Омен Безхд помахал отсутствующим лорнетом: — Конечно, рациональность для исциков совсем не та, что для землян. Тем не менее, мы подчиняемся некоторым инстинктам — таким, как благоговение перед жизнью и стремление помогать знакомым. — Значит, ваш поступок не более чем дружеская услуга? Омен Безхд поклонился: — Можно сказать и так. А теперь я пожелаю вам доброй ночи… Он вышел из каюты. Фарр в оцепенении опустился на койку. За последние несколько минут супруги Эндервью из добродушного миссионера и его привлекательной жены превратились в пару безжалостных убийц. Но почему? Почему?! Фарр в отупении покачал головой. Помощник коменданта упоминал отравленный шип и отравленное питье. Очевидно, на миссионере с супругой лежит ответственность и за это. Он гневно вскочил на ноги, подбежал к двери, отодвинул ее и посмотрел вдоль перил. Направо и налево уходили полосы серого стекла. Наверху такие же перила давали доступ к следующим каютам. Фарр добрался до конца перил и через арку заглянул в комнату отдыха. Двое исциков и двое молодых туристов — санитарных инженеров — играли в покер. Исцик одной парой фрагментов смотрел в карты, другой — на противников. Он выигрывал. Фарр вернулся и поднялся по трапу на верхнюю палубу. Тишина здесь нарушалась лишь обычной жизнью механизмов вентиляции. И еще неразборчиво болтали в комнате отдыха пассажиры. Фарр подошел к двери с табличкой «Меррит и Антея Эндервью». Он подождал, прислушиваясь, и ничего не услышал — ни звуков, ни голосов. Тогда он поднял руку, чтобы постучать, но задержал ее. Он вспомнил объяснение жизни Оменом Безхдом — бесконечность улиц в будущее… Он мог постучать, он мог вернуться к себе в каюту. Он постучал. Никто не ответил. Фарр оглянулся. Он все еще мог вернуться… Фарр попробовал открыть дверь. Она поддалась. В комнате было темно. Фарр нащупал выключатель, свет залил комнату. Меррит Эндервью жестко сидел в кресле и глядел на него бесстрастными глазами. Фарр увидел, что он мертв. Антея Эндервью лежала на нижней койке, расслабленная и совершенно спокойная. Фарр не стал ее рассматривать ближе, но она тоже была мертва. Шаттер, поставленный на низкий уровень вибрации, гомогенизировал их мозг — их мысли и память превратились в коричневую массу, а улицы в будущее, которое они выбрали, рухнули в небытие. Фарр не двигался. Он пытался восстановить свое дыхание, зная, что беда уже случилась. Потом он вышел и затворил за собой дверь. Стюардесса, видимо, обнаружит трупы. Некоторое время он стоял и размышлял с растущим беспокойством. Он мог оказаться в центре подозрений. Этот дурацкий флирт с Антеей Эндервью, возможно, стал уже достоянием гласности. Его присутствие в каюте можно установить: на всех предметах в комнате должна остаться пленка от его дыхания, и, если никто из пассажиров на борту не обладает такой же группой дыхания, все станет ясно. Фарр решился. Он вышел из каюты и прошел через комнату отдыха. Никто на него не смотрел. Он поднялся по трапу мостика и постучал в дверь каюты капитана. Капитан Дорристи отодвинул панель. Это был приземистый молчаливый мужчина с косящими черными глазами. За его спиной стоял Омех Безхд. Фарр заметил, что мускулы щек у исцика напряглись, а рука сделала движение, словно крутнула лорнет. Внезапно Фарр почувствовал облегчение. Он увернулся от удара, который Омех Безхд старался ему нанести. — Двое пассажиров мертвы. Это супруги Эндервью. — Интересно, — сказал капитан. — Входите. Фарр шагнул в дверь. Омен Безхд глядел в сторону. — Безхд утверждает, что вы убили Эндервью, — мягко сказал Дорристи. Фарр обернулся и взглянул на исцика: — Возможно, он самый искусный лжец на корабле. Он сам это сделал. Дорристи ухмыльнулся, посмотрев на одного и на другого. — Он говорит, что вы ухлестывали за женщиной. — Это было лишь вежливое внимание. Путешествие было скучным… до сегодняшнего дня. Дорристи взглянул на исцика: — Что скажете, Омен Безхд? Исцик все так же вертел несуществующий лорнет. — Что-то иное, не вежливость, привело миссис Эндервью в каюту Фарра. — Что-то иное, не альтруизм, заставило Омена Безхда прийти в мою каюту и не дать Эндервью меня убить, — перебил его Фарр. Омен Безхд выразил удивление: — Я ничего не знаю о вашей связи. Фарр вспыхнул от гнева и повернулся к капитану: — Вы ему верите? Дорристи угрюмо улыбнулся: — Я не верю никому… — Вот что произошло. В это трудно поверить, но это правда… Фарр рассказал свою историю. — …когда Безхд вышел, я задумался. Я старался докопаться до сути тем или иным путем. Я пришел в каюту Эндервью, открыл дверь и увидел, что они мертвы. После чего сразу же пришел к вам. Дорристи ничего не сказал, но теперь он рассматривал Омена Безхда пристальнее, чем Фарра. Наконец он пожал плечами: — Я опечатаю комнату. И… У Омена Безхда помутнели нижние части глаз. Он небрежно покачал отсутствующим лорнетом. — Я слышал рассказ Фарра, — сказал он. — Он убедил меня в своей искренности. Думаю, что я ошибся. Непохоже, что Фарр-сайах способен совершить преступление. Приношу свои извинения. Он вышел из каюты. Фарр с триумфом глядел ему вслед. Дорристи взглянул на Фарра: — Выходит, вы их не убивали? — Разумеется, нет! — оскорбился Фарр. — Тогда кто? — Полагаю, что кто-то из исциков. А почему — не имею ни малейшего понятия. Дорристи кивнул, затем грубовато заговорил, не разжимая губ: — Ладно, разберемся, когда сядем в Барстоу. — Он искоса взглянул на Фарра. — Я буду благодарен, если вы поменьше будете об этом говорить. Ни с кем этого не обсуждайте. — Я и не собирался, — коротко ответил Фарр. Тела сфотографировали и отправили на холодное хранение. Каюту опечатали. Корабль гудел сплетнями, и Фарр обнаружил, что случай с Эндервью не так-то просто сохранить в тайне. Земля росла, приближалась. Особых опасений Фарр не испытывал, но беспокойство и ощущение таинственности оставалось. Почему Эндервью не кому-нибудь, а именно ему устраивали ловушки? Будет ли и на Земле сохраняться опасность? Он начинал злиться. Эти интриги — не его дело. Он не желал в них участвовать. Но неприятное убеждение кричало из подсознания: он вовлечен, как бы стойко он не отрицал эту мысль! У него хватало работы: занятие, тезисы, подготовка стерео, которое он надеялся продать одной из широковещательных сетей. Но оставалась странная безотлагательность — что-то следовало сделать. Это встревожило Фарра, вносило в его душу неудовлетворенность. Словно в мозгу, где-то глубоко, оставалась неясная зазубрина. Это не было связано с Эндервью, с их убийством, не было связано с происходящим. Что-то следовало сделать, о чем он забыл… или не знал никогда? Омен Безхд заговорил с ним лишь однажды, подойдя к комнате отдыха: — Вы должны знать, что находитесь лицом к лицу с угрозой. На Земле я буду бессилен вам помочь. Негодование Фарра еще не прошло: — На Земле вы, возможно, понесете наказание за убийство. — Нет, Эйли Фарр-сайах, мою причастность не докажут. Фарр вгляделся в бледное узкое лицо. Исцик и землянин, имея различное происхождение, после эволюции подошли к одному гуманоидному приближению «обезьяноподобной амфибии». Но между двумя расами никогда не существовало контакта или симпатии. Фарр с любопытством спросил: — Вы их не убивали? — Разумеется, человеку с интеллектом Эйли Фарра нет необходимости повторять очевидное. — Не стесняйтесь, повторяйте. Повторяйте и снова повторяйте. Я глуп. Вы их убили? — С вашей стороны недобро требовать ответа на такой вопрос. — Очень хорошо, не отвечайте. Но зачем вы пытались свалить его на меня, это убийство? Вы знаете, что я этого не делал. Что вы против меня имеете? Тонкий рот Омена Безхда растянулся в улыбке: — Совершенно ничего. Преступление, если преступление было совершено, никогда бы не приписали вам. Следствие доказало бы вашу невиновность в два или три дня, а вместе с тем вывело бы на поверхность еще кое-какие факты и детали. — Почему вы сняли свои обвинения? — Я увидел, что сделал ошибку. Я человечен и, соответственно, далек от непогрешимости. Внезапно Фарра охватил гнев. — Почему вы говорите намеками и недомолвками? Почему не говорите прямо и открыто, если у вас есть что сказать? — Фарр-сайах сам утверждает за меня. Мне ничего не известно и нечего сказать. Сообщение, которое я должен сделать, я сделал. Фарр-сайах не должен ожидать, что я буду кривить душой. Фарр кивнул и ухмыльнулся: — В одном вы должны быть уверены: если я найду способ сорвать вам игру, я это обязательно сделаю… Глава 8 С каждым часом солнце становилось ярче, с каждым часом Фарр становился ближе и ближе к дому. Он не мог заснуть. В желудке образовался кислый ком. Негодование, замешательство, беспокойство привели к психическому недомоганию. Вдобавок шрам на голове никак не заживал; он болел и чесался. Фарр опасался, что на Исзме в рану попала инфекция. Он встревожился; рисовалась картина выпадения волос и приобретение кожей молочно-белого, как у исциков, оттенка. Не исчезла также таинственная внутренняя неудовлетворенность. Он порылся в памяти, просмотрел ее день за днем, месяц за месяцем, стараясь выделять и подчеркивать, обобщать и проверять, — безуспешно. Он скомкал проблемы и бумаги в один гневный комок и отшвырнул его. Но наконец после самого долгого, самого изводящего из путешествий, которые совершал Фарр, КК «Андрей Саймак» вошел в Солнечную систему… Солнце, Земля, Луна. Архипелаг ярких круглых островов после долгого пути в темном море. Солнце проплыло по одну сторону корабля, Луна проскользнула по другую. По курсу раскинулась Земля, серая, зеленая, желтовато-коричневая, белая, в облаках и ветрах, в закате и льдах, сквозняках и пыли, — пуп Вселенной, склад, конечная станция, расчетная палата, куда представители внешних рас прибывают как провинциалы. …Стояла ночь, когда КК «Андрей Саймак» коснулся Земли. Сквозь дрожь доносились невнятные звуки: баритон, бас и неизвестные человеческому уху голоса генераторов. Пассажиры ожидали в салоне. Среди них, как выбитые зубы в челюсти, были пустые места семьи Эндервью. Каждый из пассажиров, неподвижно сидящих в креслах или стоявших у стены, был напряжен до предела. Насосы, задыхаясь, нагнетали забортный воздух. В иллюминаторах светились фонари. Входной люк, лязгнув, открылся; послышался шепот голосов, и капитан Дорристи впустил высокого человека с резкими интеллигентными чертами, подстриженными волосами и темно-коричневой кожей. — Это инспектор-детектив Кирди из специальной бригады, — сказал Дорристи. — Он будет расследовать смерть мистера и миссис Эндервью. Прошу оказать ему помощь. От этого зависит насколько быстро мы освободимся. Никто не заговорил. С одной стороны словно ледяные статуи стояли исцики. Из уважения к земным нарядам они были одеты в брюки и накидки. В выражении их лиц читалось подозрение и недоверие. Чувствовалось, что даже здесь, на Земле, они намерены хранить свои секреты. Трое младших по званию детективов вошли в комнату и огляделись. Напряжение возросло. Инспектор Кирди заговорил приятным голосом: — Я постараюсь вас не затруднить. Я бы хотел поговорить с мистером Оменом Безхдом. Омен Безхд изучал Кирди через зрительный прибор, который на этот раз у него оказался с собой, но, видимо, правое плечо детектива Кирди не содержало полезных сведений — он никогда прежде не посещал Исзм и вообще не путешествовал дальше Луны. Омен Безхд сделал шаг вперед: — Я — Омен Безхд. Кирди пригласил его в каюту капитана. Прошло десять минут. В дверях появился помощник: — Мистер Эйли Фарр. Фарр встал и последовал за помощником. Кирди и Омен Безхд сидели друг против друга. Они были совершенно непохожи: один бледный, аскетичный, с орлиным профилем, другой — темный, темпераментный, открытый. Кирди обратился к Фарру: — Я хотел бы, чтобы вы выслушали рассказ мистера Безхда и сказали мне, что вы об этом думаете. — Он повернулся к исцику: — Не будете ли вы так добры повторить свой рассказ? — По существу, — начал Омен Безхд, — ситуация такова: еще до вылета с Джесциано у меня были основания подозревать, что Эндервью замыслили причинить вред Фарру-сайаху. Этими подозрениями я поделился с друзьями. — С остальными джентльменами с Исзма? — спросил Кирди. — Совершенно верно. С их помощью я установил в каюте Эндервью следящую систему. Мои опасения подтвердились. Они вернулись в каюту и были убиты. Находясь у себя, я оказался свидетелем происходящего. Разумеется, Фарр-сайах не имеет к этому никакого отношения. Он был и есть абсолютно невиновен. Все внимательно рассматривали Фарра. Он нахмурился: неужели он оказался столь простодушен и непроницателен? Омен Безхд вновь обратил фракции глаз на Кирди. — Фарр, как я сказал, невиновен. Но я счел разумным оградить его от дальнейшей опасности и поэтому ложно обвинил его. Разумеется, Фарр-сайах все отрицал. Мои обвинения не вызвали доверия у капитана Дорристи, и я от них отказался. Кирди повернулся к Фарру: — Вы продолжаете верить, что Омен Безхд — убийца? Фарр процедил сквозь зубы: — Нет. Его история до такой степени фантастична, что я в нее верю. — Он посмотрел на Омена Безхда. — Почему вы не договариваете? Вы сказали, что все видели. Кто убийца? Омен Безхд вертел зрительный прибор. — Я знаком с вашими процессуальными уголовными законами. Мои обвинения не обладают достаточным весом. Авторитеты потребуют решающих улик. Такие улики существуют. Когда вы их обнаружите, мое заявление станет ненужным и, в лучшем случае, окажет косвенную помощь. Кирди обернулся к помощнику: — Мазки кожи, образцы дыхания и пота у всех пассажиров… Когда образцы были собраны, Кирди вышел на середину салона и заявил: — Я буду допрашивать каждого отдельно. Тем пассажирам, которые согласятся давать показания с помощью энцефалоскопа, разумеется, будет больше доверия. Напоминаю, что энцефалоскоп не может помочь доказать вину — он может лишь подтверждать невиновность. Самое худшее, что он может сделать, — не сумеет оградить вас от подозрений. Напоминаю, что многие считают отказ от энцефалоскопа не только своим правом, но и моральной обязанностью. Учтите: те, кто пройдет верификацию с помощью инструмента, не должны опасаться предвзятости… Допрос длился два часа. Вначале ему подверглись исцики. Они по одному покидали салон и возвращались с одинаковым выражением терпеливого спокойствия. Затем были допрошены кадайниане, потом монагиане, затем все прочие внеземляне. Наконец пришла очередь Фарра. Кирди указал на энцефалоскоп: — Воспользоваться инструментом выгоднее прежде всего вам. — Нет, — сказал Фарр с горькой иронией. — Я терпеть не могу разных приспособлений. Можете принимать или не принимать на веру мои показания, как хотите. Кирди вежливо кивнул: — Очень хорошо, мистер Фарр. — Он сверился с записями. — Вы впервые встретили Эндервью в Джесциано, на Исзме? — Да… Фарр описал обстоятельства. — Вы никогда не видели их прежде? — Никогда. — Насколько мне известно, во время визита на Исзм вы были свидетелем налета? Фарр рассказал об этом случае и о своих дальнейших приключениях. Кирди задал один-два вопроса, затем позволил Фарру вернуться в салон. Один за другим были допрошены оставшиеся земляне: Ральф и Виллерен, Клевски, юные студенты. Остался лишь Пол Бенгстон, сероволосый санитарный инженер. Кирди проводил студентов в салон. — Итак, — сказал он, — энцефалоскоп и другие методы позволили снять подозрения со всех допрашиваемых. Очень существенно, что ни у одного из пассажиров, с которыми я беседовал, компоненты дыхания не совпадают со снятыми с браслета миссис Эндервью. Все в комнате заволновались. Взоры устремились на Пола Бенгстона, к лицу которого то приливала, то отливала кровь. — Не пройдете ли вы со мной, сэр? Тот поднялся, сделал несколько шагов вперед, оглянулся направо и налево, затем двинулся по коридору вслед за Кирди в каюту капитана. Прошло пять минут. Затем появился помощник инспектора: — Мы приносим извинения, что заставили вас ждать. Можете высаживаться. Комнату отдыха охватил гул. Посреди всеобщего бедлама и суматохи Фарр сидел неподвижно. Что-то угнетало его изнутри — гнев? разочарование? унижение?.. Это нарастало и наконец выплеснулось, наполнив разум яростью. Фарр вскочил, пробежал через комнату и поднялся по ступенькам к каюте капитана. Помощник Кирди остановил его: — Извините, мистер Фарр. Я думаю, вам лучше не вмешиваться. — Мне плевать, что вы думаете, — огрызнулся Фарр. Он надавил на дверь. Та была заперта. Он стал стучать. Капитан Дорристи отодвинул ее на фут и высунул квадратное лицо: — Ну? В чем дело? Фарр уперся ладонью в подбородок капитана, и толкнул его в каюту. Затем распахнул дверь и вошел сам. Дорристи замахнулся, чтобы нанести удар, и Фарр был рад — это давало повод бить в ответ, крушить, калечить. Но один из помощников встал между ними. Кирди стоял, глядя на Пола Бенгстона. Он повернул голову: — Да, мистер Фарр? Дорристи, с красным лицом, кипящий негодованием и невнятно бормочущий, вышел. — Этот человек — преступник? — спросил Фарр. Кирди кивнул: — Улики очевидны. Фарр взглянул на Бенгстона. Лицо последнего стало неясным, оплыло и, казалось, изменилось, как при комбинированных съемках: искренность, добродушный юмор сменились жестокостью и бессердечностью. Фарр удивился — как он мог так обмануться. Пол Бенгстон встретился глазами с его неприязненным взглядом. — Почему? — спросил Фарр. — Почему это все случилось? Бенгстон не ответил. — Я хочу знать, — настаивал Фарр. — Почему? Молчание. Фарр смирил гордыню. — Почему? — тихо спросил он. — Вы не хотите отвечать? Пол Бенгстон пожал плечами и глуповато рассмеялся. Фарр стал умолять: — Это что-нибудь, о чем я знаю? Что-нибудь, что я видел? Что-нибудь мое? Бенгстона охватило нечто похожее на истерику. Он прорычал: — Мне только не нравится, как у тебя причесаны волосы! — и стал хохотать, пока не потекли слезы. — Больше я ничего не могу от него добиться, — мрачно буркнул Кирди. — Что его побуждало? — жалобно спросил Фарр. — Какие причины? Почему Эндервью хотел убить меня? — Если узнаю, я сообщу вам. Где я могу вас найти? Фарр подумал. Что-то ему нужно было сделать… Это придет к нему в свое время. — Я собираюсь в Лос-Анджелес. Буду в отеле «Император». — Дурак, — произнес Бенгстон сквозь всхлипывания. Фарр сделал полшага к нему. — Полегче, мистер Фарр, — предупредил Кирди. Фарр отвернулся. — Я вам сообщу, — еще раз сказал Кирди. Фарр взглянул на Дорристи, стоявшего на пороге. Дорристи спокойно улыбнулся: — Ничего. Не будем извиняться… Когда Фарр вернулся в комнату отдыха, пассажиры уже высадились и теперь проходили через иммиграционную службу. Фарр заторопился вслед, его внезапно охватил приступ клаустрофобии: КК «Андрей Саймак», величественная птица космоса, превратился вдруг в клетку, в гроб. Фарр больше не желал и не имел сил ждать — он должен был скорей ступить на твердую землю. Глава 9 Наступило утро. Порыв мохавского ветра дунул в лицо, принеся запах шалфея и пустырника, и мерцали звезды, тускнея на востоке. На верхней площадке трапа Фарр машинально посмотрел вверх, разыскивая Кси Ауругью. Вон там — Капелла, а вон там, самая яркая, — Кси Ауругью, и вокруг нее вращается Исзм. Фарр спустился по трапу и ступил на Землю. В голове неожиданно и быстро вспыхнула странная мысль: «Конечно же, — подумал он, — мне нужно повидать этого человека… К.Пенче». Завтра. Сначала в отель «Император». Ванна. Сто галлонов горячей воды. И сто галлонов скотча — «ночной полный». И в постель. Подошел Омен Безхд. — Было приятно с вами познакомиться, Фарр-сайах. Еще раз советую вам — будьте осторожны. Я боюсь, что вы по-прежнему в большой опасности. Он поклонился и отошел. Фарр проводил его взглядом. У него не возникло желания смеяться над предостережением. Он быстро оформил выезд и отправил багаж в «Император». Обогнув ряд гелимобилей, Фарр вошел под свод общественного туннеля. Под ногами появился диск (он всегда вызывал вибрацию в шахте, и всегда возникала мысль: «А что, если диск не появится?»). Диск медленно остановился. Фарр заплатил за проезд на одноместной машине, сел, набрал код места назначения и развалился на сиденье. Он не мог разобраться с мыслями. В памяти оживали картины: районы космоса, Исзм, Джесциано, многостручковое дерево-Дом; на борту «Яхайэ» он шел к атоллу Тинери, вновь испытывал ужас набега на поля Зиде Патаоза, падение в комнату-темницу в корне дерева, заключение в паре с теордом… жуткое посещение экспериментального островка Зиде Патаоза… Картины сменяли одна другую, и они были отчетливы, хотя Исзм лежал далеко, во многих световых годах отсюда. Гудение машины убаюкивало, веки отяжелели, и он задремал. На Земле ему мог помочь только один человек — К.Пенче. Земной агент по продаже Домов Исзма; человек, которому Омен Безхд вез плохие новости. Машина вздрагивала, ревела и неслась по главному Туннелю к океану. Дважды она разворачивалась в лабиринте местных туннелей и наконец остановилась. Дверца распахнулась, и служитель в форме помог ему выйти. Фарр зарегистрировался в будке со стереоэкранами, лифт поднял его на двести футов к поверхности, затем еще пятьсот футов до этажа, на котором находилась его комната. Он оказался в длинном уютном зале, где преобладали оливково-зеленый, соломенный, красновато-коричневый и белый тона. Одна стена была из стекла, и отсюда открывался вид на Санта Кенику, холмы Беверли и океан. Фарр довольно вздохнул. Дома Исзма во многих отношениях более замечательны, но они никогда не могли заменить ему отель «Император». Фарр принял ванну, плавая в горячей воде, приятно пахнущей глиной. Ритмично выбрасывались струи холодного душа, массируя ноги, спину, ребра, плечи. Он едва не заснул, но дно мягко поднялось, поворачиваясь вертикально, и поставило его на ноги. Потоки воздуха высушили кожу, лучи солнечной лампы придали ей приятный загар. Он вышел из ванны и нашел высокий сосуд скотча с содовой — не сто галлонов, но достаточно. Стоя у окна, Фарр потягивал виски и наслаждался чувством крайней усталости. Солнце взошло. Его свет, словно прилив, затопил огромные просторы города. Где-то там, где находился прежде сигнальный холм, а теперь размещался богатый район, жил К.Пенче. Фарр вдруг почувствовал замешательство. «Странно, — подумал он, — почему Пенче должен представить мне решение всех проблем?» Ладно, в этом он разберется, когда увидит этого человека. Фарр поляризовал окно, и свет в комнате погас. Он установил часы, чтобы встать в полдень, упал в кровать и заснул… …Окно деполяризовалось, и свет дня залил комнату. Фарр сел в кровати, поискал меню. Потом заказал кофе, грейпфрут, бекон и яйца, соскочил с кровати и подошел к окну. Самый величайший город мира простирался насколько хватало глаз. Белые шпили пронзали городскую дымку, повсюду дрожала и вибрировала торговля и жизнь. Стена вытолкнула стол с завтраком. Фарр отвернулся от окна, уселся есть и смотреть новости по стереоэкрану. Через минуту он позабыл о своих заботах. За долгое время отсутствия он лишен был возможности следить за происходящим. События, которые год назад его не интересовали, теперь казались значительными. Он почувствовал упоение. Это было хорошо — находиться дома, на Земле. Голос с экрана сказал: — А теперь сообщение из открытого космоса. Только что стало известно, что на борту пакетбота из серии «Красный мир» — «Андрей Саймак» — двое пассажиров, выдававших себя за миссионеров, возвращающихся со службы в созвездии Катрэм… Фарр смотрел, забыв о завтраке. Упоение исчезло безвозвратно. Голос излагал суть происшествия. Экран смоделировал «Андрея Саймака»: сначала внешний вид корабля, затем камера пробралась внутрь и направилась прямо к «каюте смерти». Как мил и непосредственен был комментатор! Каким второстепенным, незначительным выглядело событие в его изложении! — …обе жертвы и убийца принадлежали, как установлено, к преступной корпорации «Плохая погода». Очевидно, они посетили Исзм, третью планету Кси Ауругью, с целью похитить женскую особь Дома… Голос прервался. Появилось изображение супругов Эндервью и Пола Бенгстона. Фарр выключил экран и убрал столик обратно в стену. Он встал и вновь подошел к окну взглянуть на город. Это было очень срочно. Нужно было встретиться с К.Пенче. Из стенного шкафа он извлек белье, бледно-голубой волокнистый костюм, новые сандалии. Одеваясь, он намечал, как проведет этот день. Прежде всего, конечно, Пенче… Фарр призадумался, застегивая сандалии. Что он должен сказать Пенче? И вообще, какое отношение К.Пенче может иметь к его заботам? Что К.Пенче может сделать? Его монополия зависит от исциков — он вряд ли рискнет противодействовать им. Фарр вздохнул и отбросил раздражение вместе с размышлениями. Идти было нелогично, но наверняка совершенно правильно. Он был уверен в этом; он чувствовал это всем своим существом. Он закончил одеваться, подошел к стереоэкрану и набрал номер офиса К. Пенче. Появилась эмблема Пенче — обычный импортный Дом Исзма, с вертикальными полосами стандартных букв: «К.Пенче — Дома». Фарр не стал нажимать кнопку, которая включила бы его изображение на экране К.Пенче, — инстинктивно, на всякий случай. Женский голос произнес: — Предприятия К.Пенче. — Это… — Фарр помедлил и решил не называть имени. — Соедините меня с К.Пенче. — Кто говорит? — Мое имя — тайна. — Какое у вас дело? — Тайна. — Я соединяю вас с секретарем К.Пенче. Появилось изображение секретаря. Это была молодая, томная, обаятельная женщина. Она взглянула на экран. — Дайте, пожалуйста, свое изображение. — Нет. Соедините меня с К.Пенче. Я буду говорить непосредственно с ним. — Боюсь, это невозможно. Совершенно противоречит правилам нашего учреждения. — Сообщите мистеру Пенче, что я только что прибыл с Исзма на борту «Андрея Саймака». Секретарь отвернулась и заговорила в микрофон. Через секунду ее лицо расплылось и на экране появилось лицо К.Пенче. Это было крупное, властное лицо. Выражение не было ни приятным, ни неприятным. В глубоких прямоугольных впадинах пылали глаза, бугры мускулов обрамляли рот, брови изгибались в сардонические дуги. — Кто говорит? — спросил он. Слова стали подниматься из глубины мозга, как пузыри со дна темной цистерны. Это были слова, которые он никогда не собирался произносить: — Я прилетел с Исзма. Я достал… — Фарр слушал себя с изумлением, — …я прилетел с Исзма… Он изо всех сил стиснул зубы. Звуки прорывались сквозь барьер. — Кто это? Где вы? Фарр откинулся, выключил экран и бессильно рухнул в кресло. Что это было? Он ничего общего не имел с Пенче. Он ничего не имел для Пенче. «Ничего», естественно, означало женскую особь Дома. Фарр мог быть наивен, но не до такой же степени. У него не было ни дерева, ни саженца, ни побегов, ни семени, ни черенка… Зачем ему было необходимо увидеть Пенче? Пенче не может помочь ему. Голос из другой части мозга говорил: «Пенче известны все нити, он даст добрый совет». Ну что ж, вяло подумал Фарр, это вполне может оказаться так. Фарр расслабился. Да, конечно, это могло быть его мотивом, но, с другой стороны, Пенче — бизнесмен, зависящий от Исзма. Если Фарру и следовало к кому-нибудь обращаться, то лишь в полицию, в специальную бригаду. Он сидел, почесывая подбородок. Конечно, ничего страшного не случится, если он повидает К.Пенче… и гора с плеч. Фарр вскочил с возмущением. Это было бессмысленно. Зачем нужно видеть Пенче? Хоть бы одну логичную причину… Причин не было вообще. Он принял окончательное решение: он ничего не сообщит никому и не будет иметь с Пенче ничего общего. Он покинул комнату, прошел в главный коридор «Императора» и подошел к стойке, чтобы получить деньги по банковскому купону. Изображение отправили в банк; ждать было нужно всего лишь несколько секунд. Фарр барабанил пальцами по углу стойки. Рядом с ним дородный мужчина с лягушечьим лицом говорил с клерком. Мужчина хотел передать постояльцу сообщение, к чему клерк относился скептически. Клерк стоял за стеклянным бастионом; чопорный, привередливый, он качал головой, уверенный в своих силах, защищенный правилами и инструкциями. Он наслаждался. — Если вы не знаете имени, то откуда вы знаете, что он в «Императоре»? — Я знаю, что он здесь, — ответил мужчина. — Это очень важно, чтобы он получил мое сообщение. — Очень странно, — размышлял клерк. — Вы не знаете, как он выглядит, вы не знаете его имени… Вы легко можете свое сообщение передать не по адресу! — Это мое дело! Клерк с улыбкой покачал головой: — Очевидно, все, что вы знаете, это лишь то, что он прибыл в пять утра. В это время у нас остановилось несколько гостей. Фарр подсчитывал деньги. Беседа вторглась в сознание. Он замер с раскрытым бумажником в руке. — Этот человек прибыл из космоса. Он только что высадился с «Андрея Саймака». Теперь вы понимаете, что я имею в виду? Фарр тихо отошел. Он совершенно ясно представлял, что случилось. Пенче выяснил, откуда пришел вызов, — для него это было важно. Он послал человека в «Император», чтобы установить контакт. Из дальнего угла комнаты он наблюдал, как крупный мужчина в ярости отошел от стойки. Фарр знал, что тот не остановится. Кто-нибудь из слуг или горничных информирует его за деньги. Фарр шагнул к двери и оглянулся. Женщина с невыразительной внешностью шла вслед за ним. Он встретился с ней взглядом, она отвела глаза. В походке ее случилась едва заметная заминка, но и без того подозрения Фарра уже возросли до предела. Женщина быстро прошла мимо, ступила на ленту у выхода и, миновав парк с орхидеями около отеля, выехала на Бульвар Заката. Фарр направился следом, стараясь не потерять ее из виду в толпе. Он поравнялся с транспортным навесом и свернул налево — к стоянке гелитакси. Ближайший экипаж, стоявший под навесом, был пуст. Фарр вскочил и сказал наугад: — Лагуна Бич. Экипаж взлетел. Фарр смотрел в иллюминатор. В сотне ярдов от них поднялся еще один экипаж. — Сверни к Риверсайд, — велел Фарр водителю. Экипаж позади тоже повернул. — Опусти меня здесь, — обратился Фарр к водителю. — Южные Ворота? — спросил водитель у Фарра, подозревая, что у того не все дома. «Южные Ворота. Не очень далеко от офиса Пенче, — подумал Фарр. — Совпадение». Экипаж опустился. Фарр заметил, что преследователи отстали. Он не испытывал особых опасений: отделаться от «хвоста» — дело крайне простое, это может легко сделать даже ребенок, который смотрит стерео. Белая стрелка указывала вход в подземку. Фарр вошел в шахту. Диск подхватил его в мягко закачавшиеся объятия и, немного проехав, остановился. Подземку сделали будто специально для того, чтобы можно было избавиться от «хвоста». Он набрал место назначения и удобно уселся в кресле. Машина разгонялась, гудела, тормозила, покачивалась. Наконец дверца открылась. Фарр вылез и на лифте поднялся на поверхность. Спустя минуту Фарр замер. Что он делает? Это же Сигнальный Холм, когда-то утыканный нефтяными вышками, а теперь потерявшийся под валами экзотической зелени — десять миллионов деревьев и кустарников, окутавших особняки и дворцы. Здесь были бассейны, и водопады, и тщательно ухоженные клумбы с цветами: алый гибискус, пламенно-желтый флажок, гортензии цвета сапфира. Висячие сады Вавилона были перед этим ничто. Бель-Эйр был помойкой, а Топанга — выскочкой. К.Пенче в общей сложности владел двенадцатью акрами Сигнального Холма. Свои земли он расчистил, не обращая внимания на протесты и вежливые просьбы и побеждая на судебных процессах. Ныне Сигнальный Холм был переполнен Домами-деревьями с Исзма: шестьюдесятью разновидностями четырех основных типов — тех, которые было позволено продавать. Фарр медленно брел вдоль тенистой аркады, которая прежде была Атлантик-Авеню. Интересно, подумал он, что совпадение все же привело его сюда. Что ж, он ведь был рядом, и, возможно, повидать Пенче — неплохая идея… «Нет!» — упрямо подумал Фарр. Он принял решение, и никакое иррациональное побуждение не заставит его передумать. Странное дело: невзирая на огромную величину Лос-Анджелеса, он оказался почти у дверей К.Пенче. Слишком странно, слишком… Видимо, тут сработало подсознание. Он оглянулся. Возможно, никто за ним не следил, но минуту или две он вглядывался в проходивших мимо людей: молодых и старых, всех форм, цветов и величин. По неуловимым признакам он выделил стройного человека в сером костюме: тот создавал странное впечатление. Фарр изменил направление, бросился в лабиринт открытых магазинов и киосков под аркадой, подошел к кафетерию, утонувшему в тени пальмовых листьев, и спрятался за стеной зелени. Прошла минута. Наконец появился человек в сером костюме: он спешил. Фарр вышел и тяжелым, усталым взглядом уставился в холодное напомаженное лицо. — Не меня ли вы ищете, мистер? — Чего ради? — сказал человек в сером костюме. — Я вас никогда в жизни не видел. — Надеюсь, я вас тоже не увижу. Фарр направился к ближайшей шахте и сел в машину. Подумав минуту, он набрал Альтадену. Машина загудела, Фарр поудобнее сел на краешке сиденья. Как они сумели его выследить? В туннеле? Немыслимо. На всякий случай он снял Альтадену и набрал Кэмоду. Через пять минут он бесцельно брел по Бульвару Долины. Еще через пять минут он засек «хвост» — молодого рабочего с пустым лицом. «Я сошел с ума? — спросил себя Фарр. — Или у меня развилась мания преследования?..» Он задал «тени» суровую задачу, обходя кварталы, словно искал какой-то конкретный дом. Молодой рабочий не отставал. Фарр зашел в ресторан и вызвал по стереоэкрану специальную бригаду. Он попросил, чтобы его соединили с детективом-инспектором Кирди. Кирди вежливо приветствовал Фарра. Он отрицал, что приставил к нему человека. Похоже, что инспектор заинтересовался. — Подождите немного, — сказал он. — Я свяжусь с другими департаментами. Прошли три или четыре минуты. Фарр увидел, что безликий молодой человек вошел в ресторан, занял местечко поукромнее и заказал кофе. Кирди вернулся. — Мы не имеем к этому отношения, — сообщил он. — Возможно, частное агентство… Фарр выглядел разочарованным. — Я могу что-нибудь сделать? — Вам досаждают все это время? — Нет. — Мы ничего не можем сделать. Опуститесь в туннель, стряхните его. — Я спускался в туннель дважды — они не отстают. Кирди был в замешательстве: — Надеюсь, они скажут мне, как этого добились. Мы, например, более не следим за подозреваемым: слишком уж легко нас смахивают. — Я попытаюсь еще раз. А затем будет фейерверк… Он вышел из ресторана. Молодой человек допил кофе и быстро вышел следом за ним. Фарр спустился в туннель. Он ждал, но молодой человек не появился. Это было уже слишком. Он вызвал машину и оглянулся вокруг. Молодого человека не было по-прежнему. Вообще никого не было поблизости. Фарр сел и набрал Венчур. Машина тронулась. Разумного способа, каким его выследили в туннелях, не существовало. В Венчуре его «тенью» оказалась привлекательная молодая домохозяйка, якобы вышедшая за покупками. Фарр забрался в шахту и отправился на Лонг Бич. Там оказался стройный человек в сером костюме, который впервые привлек его внимание на Сигнальном Холме. Он был непробиваем и, когда Фарр узнал его, безучастно пожал плечами, словно хотел сказать: «А чего ты ожидал?» Сигнальный Холм опять оказался неподалеку, в какой-нибудь миле-двух. Может быть, это все же хорошая мысль — в конце концов заглянуть к Пенче. Нет!.. Фарр зашел в кафе внутри аркады, сел на виду у «хвоста» и заказал сэндвич. Человек в опрятном сером костюме сел за столик неподалеку и запасся чаем со льдом. Фарру очень захотелось выколотить правду из этой ухоженной физиономии. Не стоит — можно кончить тюрьмой. Кто устроил эту слежку? Пенче? Фарр сразу же отбросил эту мысль. Человек Пенче появился в гостинице, когда он уходил, и ему тогда удалось уклониться от встречи. Кто же тогда? Омен Безхд? Фарр рассмеялся чистым, пронзительным смехом. Люди удивленно оглядывались. Человек в сером бросил на него осторожный оценивающий взгляд. Фарр продолжал сотрясаться от хохота, сбросив нервное напряжение. Ведь все было ясно и просто! Он посмотрел на потолок аркады, представив себе небо за ним. Где-то там, в пяти или десяти милях, висел аэробот. В аэроботе сидел исцик с чувствительным зрительным прибором и радио. Куда бы не направился Фарр, радиант в левом плече посылал сигнал. В экране-лорнете Фарр был так же отчетлив, как ходячий маяк. Он подошел к стереоэкрану и вызвал Кирди. Кирди был крайне удивлен: — Я слышал об этом способе. Очевидно, он работает. — Да, — сказал Фарр, — работает. Как бы мне от них избавиться? — Одну минуту. — Прошло пять минут. Кирди вернулся на экран. — Оставайтесь на месте, я пришлю к вам человека с сообщением. Посыльный вскоре прибыл. Фарр прошел в туалет и быстро перевязал плечо и грудь плетеной металлической тесьмой. — Ну, а теперь, — зловеще сказал Фарр, — теперь посмотрим… Стройный человек в сером костюме беззаботно проводил его до туннеля. Фарр набрал Санта Монику. На станции Суни-Авеню он вышел из туннеля на поверхность, прошел вперед по Бульвару Вильмир, назад, в направлении Беверли Хилл, и убедился, что он был один. Он использовал все уловки, которые знал. Никто не следил за ним. Он прошел в клуб Единорога — просторный, пользующийся дурной репутацией салон с приятным старомодным запахом опилок, воска и пива. Там подошел к стереоэкрану и вызвал отель «Император». Да, для него было сообщение. Клерк включил запись, и в следующую секунду Фарр глядел в массивное сардоническое лицо Пенче. Густой хриплый голос звучал примирительно: слова были тщательно подобраны и взвешены. — Я хотел бы повидать вас при ближайшей возможности или удобном для вас случае, мистер Фарр. Мы оба понимаем, что необходимо благоразумие. Я уверен, ваш визит принесет выгоду вам и мне — нам обоим. Я буду ждать вашего вызова… Запись кончилась, появился клерк: — Должен ли я стереть или зарегистрировать сообщение, мистер Фарр? — Стереть, — приказал Фарр. Он покинул кабину и направился в дальний конец бара. Бармен задал традиционный вопрос: — Что тебе, брат? — «Бена Штадбрау». Бармен повернулся, крутанул номер на колесе, разрисованном виноградной лозой и пестром от этикеток. Сто двадцать положений колеса соответствовали ста двадцати бакам. Он поставил глиняную кружку, и в нее ударила струя темной жидкости. Бармен выжал грушу до конца и поставил кружку перед Фарром. Фарр сделал большой глоток и расслабился. Потом потер лоб. Он был в замешательстве. Происходило что-то очень странное. Пенче выглядел достаточно благоразумным. «В конце концов, возможно, это неплохая идея», — снова пришло в голову Фарра, и он вяло отбросил назойливую мысль. Удивительно, как много масок находит это побуждение. Трудно оградить себя от них. Прежде всего нужно объявить для себя вето на любую деятельность, которая включает визит к Пенче. Во избежание компромисса — оцепенение, контрпобуждение, которое оденет оковы на свободу подсознательной деятельности. Кутерьма. Как может человек думать ясно, если подсознательный толчок не отличается от сознательных чувств?! Фарр заказал еще пива. Бармен повиновался. Это был маленький коротышка со щеками-яблоками и тонкими усиками. Фарр вернулся к своим мыслям. Интересная психологическая проблема… при других обстоятельствах Фарр занялся бы ею с удовольствием. Он попытался хоть что-то объяснить себе: «Что толку мне видеть Пенче? Пенче гонится за выгодой. И он уверен, что у меня есть то, что ему нужно… Это может быть только женская особь дерева…» У Фарра не было женской особи дерева. Следовательно, ему не было никакого смысла встречаться с Пенче. Но Фарр не был удовлетворен. Он понимал, что все упрощает. Исцики тоже замешаны в дело, и они тоже уверены, что у него есть женская особь Дома. Пока они следили за ним, их не интересовало, где он должен скрывать гипотетическую особь. Пенче, естественно, не хочет, чтобы они это узнали. Если исцики узнают, что Пенче участвует в деле, первое, что они сделают, — разорвут договор. Или даже убьют его. К.Пенче играет на высокие ставки. Во-первых, он мог бы выращивать собственные Дома. Они стоили бы ему долларов двадцать-тридцать, а продавал бы он их в любом количестве по две тысячи за штуку. Он бы стал богатейшим человеком во Вселенной. Богатейшим человеком в истории Земли. Моголы древней Индии, магнаты викторианской эпохи, нефтяные бароны Пан-Евроазиатских синдикатов — в сравнении с ним они бы выглядели нищими! Это было во-первых. Во-вторых, Пенче, что вполне возможно, мог лишиться монополии. Фарр вспомнил его лицо: хрящеватый нос, глаза, словно заключенные в стеклянные окошки в стенке доменной печи. Фарр инстинктивно понял позицию Пенче. Это была интересная борьба. Пенче, возможно, недоучел проницательность мозга исциков, фанатическое усердие, с которым они защищают свое добро. Исцики, в свою очередь, недооценили могучего богатства Пенче и гениальности земных технологов. Древний парадокс: неистощимая сила и несокрушимый объект. «И я, — подумал Фарр, — я между ними. Если я не выскочу, меня, очень может быть, раздавят…» Он задумчиво приложился к пивной кружке. «Если бы я знал точно, что происходит! Если бы я знал, как ухитрился сюда впутаться, и если бы нашел способ выскочить! Еще бы, — я обладаю такой силой! Или это лишь кажется?» Фарр опять потребовал пива. Внезапно он резко обернулся и оглядел бар. Никто не пришел, чтобы следить за ним. Фарр взял кружку и отправился к столику в темном углу. Ситуация (по крайней мере — вовлеченность Фарра) начала проявляться с момента набега теордов на Тинери. Фарр возбуждал подозрения исциков — они арестовали его. Он делил заключение с выжившим из ума теордом. Но по полости корня исцики пустили гипнотический газ. И наверняка изучили его вдоль и поперек: изнутри и снаружи, разум и тело. Если бы он был соучастником, они бы узнали это. Если бы он прятал при себе побеги или семя, они бы узнали это. Что они сделали на самом деле? Его освободили, ему облегчили возвращение на Землю. Он был приманкой, живцом. А на борту «Андрея Саймака», — что это все значило? Предположим, что Эндервью были агентами Пенче. Предположим, они поняли опасность, которую представляет Фарр, и решили убить его? А как насчет Пола Бенгстона? Возможно, его функции заключались в том, что он шпионил за ними обоими. Он убил Эндервью, защищая интересы Пенче, либо чтобы завладеть большим куском добычи. Он провалился. Теперь он под охраной специальной бригады. Выстроившаяся картина была умозрительной, но приводила к логическому заключению: К.Пенче организовал налет на Тинери. Пенче принадлежал металлический крот, который на глубине тысячи ста футов разрушила затем металлическая оса. Налет едва не увенчался успехом. У исциков, должно быть, тряслись поджилки. Они теперь без передышки будут вылавливать организаторов налета. Несколько смертей не значат ничего. Деньги не значат ничего. Эйли Фарр не значит ничего… Легкий холодок пробежал по спине. Очаровательная блондинка в сером наряде из блестящей кожи и рассыпанными по плечам волосами задержалась возле столика. — Эй, Чарли! Ты что такой унылый? — Она упала в кресло рядом с ним. Мысли Фарра забрели на беспокойную территорию, а появление девушки его просто испугало. Он смотрел на нее, и ни единый мускул на его лице не пошевелился. Прошло пять, затем десять секунд. Она заставила себя рассмеяться и поежилась в кресле: — Ты выглядишь так, словно таскаешь с собой в голове все беды мира. Фарр осторожно поставил пиво на стол. — Пытаюсь выбрать лошадь… — сказал он. — В такой духоте? — Воткнув в рот сигарету, она вытянула к нему губы. — Дайте огоньку. Фарр зажег сигарету, рассматривая девушку из-под век, обдумывая каждую деталь ее внешности, стараясь поймать на фальши, на нетипичной реакции. Он не заметил, как она вошла, и он не видел, чтобы где-нибудь на столе остался ее недопитый бокал. — Со мной можно разговаривать за выпивку, — беззаботно прощебетала она. — А что будет после того, как я куплю тебе выпивку? Она смотрела в сторону, избегая встретиться с ним глазами. — Я думаю… я думаю, что это тебе решать. Резким движением сделав глоток, Фарр еще более резким тоном осведомился у нее: — Сколько? Она покраснела, все еще глядя в противоположную стену бара, затем заволновалась: — Я думаю, что ты ошибся. Я думаю, и я ошиблась… я думала, ты будешь так добр — выставишь выпивку… Фарр весело спросил: — Ты работаешь на бар? На должности? — Конечно, — ответила она чуть ли не агрессивно. — Это отличный способ провести вечер. Иногда встречаешь хорошего парня… Что у тебя с головой? — Она подалась вперед, вглядываясь. — Кто-нибудь стукнул? — Если я расскажу тебе, где раздобыл этот шрам, ты назовешь меня лгуном. — Валяй, попытайся. — Некоторые люди на мне просто помешались. Они подвели меня к дереву и втолкнули внутрь. Я падал в корень две или три сотни футов. По пути я и расцарапал голову. Девушка смотрела на него искоса, губы растянулись в кривую улыбку: — А на дне ты повстречал маленьких зеленых человечков с розовыми фонариками. И большого белого пушистого кролика. — Я же тебе говорил… Она наклонилась к его виску: — Тебе очень идут длинные серые волосы. — Я их надеюсь сохранить, — сказал Фарр, спешно убирая голову. — Успокойся! — Она холодно смотрела на него. — Ты что, спешишь? Или я должна рассказать тебе историю своей жизни? — Одну минуточку. Он встал, направился к бару, указал бармену на девушку: Блондинка за моим столиком, видите ее? Бармен взглянул: — И что? — Она часто здесь болтается? — Впервые в жизни вижу. — А разве она не работает у вас на должности? — Брат, я же тебе сказал. Я вижу ее впервые в жизни. — Благодарю. Фарр вернулся к столу. Девушка молчала и барабанила пальцами по столу. Фарр пристально посмотрел на нее. — Ну? — буркнула она. — На кого ты работаешь? — Я тебе сказала. — Кто тебя ко мне подослал? — Не говори ерунды. — Она попыталась подняться. Фарр схватил ее за запястье. — Пусти! Я закричу! — Очень надеюсь. Я бы хотел увидеть кого-нибудь из полиции. Сиди тихо или я сам их позову. Она медленно опустилась в кресло, затем подалась к нему, подняв лицо вверх и сложив ладони вокруг его шеи. — Я так одинока! Честное слово. Я вчера приехала в Ситтл и не знаю здесь ни души. Поэтому не будь со мной таким. Мы могли бы понравиться друг другу… Правда? Фарр ухмыльнулся: — Сначала поговорим, а потом будем нравиться. Что-то ранило его — сзади, на шее, где касались ее пальцы. Он моргнул и схватил ее за руки. Она вскочила, вырвалась, глаза ее светились радостью. — Ну, что ты теперь будешь делать? Он рванулся к ней; она отпрыгнула, лицо ее стало озорным. Глаза Фарра наполнились слезами, в суставах появилась слабость. Он зашатался, столик опрокинулся. Бармен заревел и вскочил из-за стойки. Фарр сделал два неверных шага вслед девушке, которая спокойно направилась к выходу. Бармен загородил ей дорогу: — Одну минуту! В ушах стоял звон. Фарр услышал, как девушка чопорно произнесла: — Пропустите меня! Он пьян. Он оскорбил меня… каких только гадостей не наговорил. Бармен смотрел свирепо и нерешительно одновременно: — Что-то непонятное здесь происходит… — Тем более! Не впутывайся сам и не впутывай меня! Колени Фарра подогнулись, сухой комок заполнил горло, рот. Он чувствовал вокруг движение, чувствовал осторожные прикосновения ладоней на своем теле и слышал громкий голос бармена: — В чем дело, Джек? Что случилось? Разум Фарра уже был не здесь, а за оградой из переплетенных стеклянных нитей. Голос рвался из горла: — Вызовите Пенче… Вызовите Пенче… — К.Пенче, — произнес кто-то тихо. — Парень спятил. — К.Пенче… — бормотал Фарр. — Он заплатит… Позовите его… Скажите ему — ФАРР… Глава 10 Эйли Фарр умирал. Он погружался в красный и желтый хаос фигур, которые толпились и качались. Когда движение прекратилось, когда фигуры вытянулись, улетая, когда алые и золотые цвета распались и погрузились во тьму, Эйли Фарр стал мертв… Он видел, как приходит смерть, — словно сумерки вслед закату жизни. Внезапно он почувствовал неуютность и разлад. Яркий взрыв зелени нарушил печальную гармонию красного, розового и голубого… Эйли Фарр снова был жив. Доктор выпрямился и отложил шприц. — Еще бы чуть-чуть, — сказал он, — и все! Конвульсии прекратились: Фарра милосердно лишили сознания. — Кто этот парень? — спросил патрульный. Бармен скептически взглянул на Фарра: — Он просил позвать Пенче. — Пенче? К.Пенче? — Так он сказал. — Ладно, позовите его. В крайнем случае он на вас может накричать, не больше. Бармен направился к экрану. Патрульный, не глядя на доктора, который все еще стоял на коленях возле Фарра, спросил в пустоту: — Что с ним стряслось? Доктор пожал плечами: — Трудно сказать. Какая-то болезнь. В наши дни существует столько всякой дряни, которой можно напичкать человека… — Ссадина у него на голове… Доктор взглянул на череп Фарра: — Нет. Это старая рана. Его укололи в шею. Вот отметина. Бармен вернулся: — Пенче говорит, что он уже в пути. Они посмотрели на Фарра с новым выражением. Санитары положили по бокам лежащего человека складные шесты, просунули под телом металлические ленты и прикрепили их к шестам. Затем его подняли и понесли. Бармен семенил рядом. — Ребята, куда вы его забираете? Я должен буду сказать Пенче. — Он будет находиться в травматологической больнице на Лонг Бич. Пенче прибыл через три минуты после отъезда «скорой помощи». Он вошел, посмотрел направо и налево: — Где он? — Вы — мистер Пенче? — уважительно спросил бармен. — Конечно это Пенче, — отозвался патрульный. — Вашего друга направили в травматологическую больницу на Лонг Бич. Пенче повернулся к одному из людей, стоявших позади. — Разберитесь, что здесь случилось, — приказал он и покинул бар. Глава 11 Санитары уложили Фарра на стол и сняли с него одежду. С удивлением они рассматривали металлическую полосу, опоясывающую правое плечо. — Что это такое? — Что бы ни было, надо снять. Они сняли металлическую тесьму, омыли Фарра антисептическим газом, сделали ему несколько различных уколов и отправили в палату на отдых. Пенче вызвал главный клинический офис: — Когда мистер Фарр будет транспортабелен? — Одну минуту, мистер Пенче. Пенче ждал. Клерк навел справки. — Он уже вне опасности. — Его можно перевозить? — Он по-прежнему без сознания, но доктор говорит, что все в порядке. — Будьте добры, пусть «скорая помощь» отвезет его в мой дом. — Очень хорошо, мистер Пенче. Принимаете ли вы на себя ответственность за здоровье мистера Фарра? — Да, — согласился Пенче. — Оформите… Дом Пенче на Сигнальном Холме был роскошным изделием типа 4 класса АА, эквивалентным среднему традиционному земному зданию стоимостью в тридцать тысяч долларов. Пенче продавал Дома четырех разновидностей класса АА в количестве, которое мог себе позволить — по десять тысяч долларов за штуку, и за ту же цену, что и Дома классов А, Б и ББ. Для себя исцики, разумеется, выращивали Дома более тщательно. Это обычно бывали жилища с взаимосвязанными стручками; стенами, окрашенными флуоресцентной краской; сосудами, выделяющими нектар, масло и соляной раствор; воздухом, обогащенным кислородом и всевозможными добавками; фототропными и фотофобными стручками, стручками с бассейнами, в которых тщательно циркулирует и фильтруется вода; стручками, в которых растут орехи, кристаллы сахара и сытные вафли. Исцики не экспортировали ни таких, ни четырехстручковых стандартных Домов. Выращивать такие Дома было сложно, и они всегда оставались на Исзме. Биллион землян все еще жили в условиях ниже нормы. Северные китайцы рыли пещеры в лесу, островитяне строили грязные хижины. Американцы и англичане занимали разрушающиеся многоквартирные дома. Пенче находил ситуацию прискорбной; огромный рынок не использовался. Пенче хотел использовать его. Существовала практическая трудность. Эти люди не могли платить тысячи долларов за дома классов А, Б и АА, ББ, даже если бы Пенче мог их продавать неограниченно. Ему были необходимы самые дешевые, стандартные Дома, которые исцики наотрез отказывались экспортировать. Проблема имела классическое решение — набег на Исзм за деревом-самкой. Должным образом оплодотворенная, женская особь Дома могла дать миллион семян в год. Почти половина из них будут женскими. Через несколько лет К.Пенче сможет получать десять, сто, тысячу, пять тысяч миллионов Домов. Для большинства людей разница между пятью и десятью миллионами кажется незначительной. Пенче, однако, оперировал в мыслях именно такими цифрами. Деньги — не просто средство покупать, но и энергия, орудие власти, основа для убеждения и эффективности. На себя он тратил мало денег; личная жизнь его была достаточно скромна. Он жил в своем Доме класса АА на Сигнальных Холмах, тогда как мог бы обладать несколькими небоскребами и небесным островом на околоземной орбите. Он мог бы разнообразить свой стол самыми редкими мясом и дичью, изысканными паштетами и фруктами с других планет. Он мог бы заполнить гарем гуриями, о которых султан и мечтать не мог. Но Пенче ел бифштекс и позволял себе попадаться на глаза общественности, лишь когда пресса затрагивала его бизнес. Как многие одаренные люди бывают лишены музыкального слуха, так и Пенче был почти лишен склонности к радостям цивилизации. Он сознавал этот собственный недостаток и порой испытывал меланхолию. В такие минуты он сидел сгорбившись, похожий на дикого кабана, и раскаленная топка просвечивала сквозь закопченные стекла его глаз. Но чаще всего на его лице бытовало кислое и сардоническое выражение. Прочих людей можно было смягчить, отвлечь, держать под контролем с помощью добрых слов, красивых вещей и удовольствий; Пенче знал им цену и пользовался знанием, как плотник пользуется молотком — не задумываясь о внутренней сущности инструмента. Он наблюдал и действовал без иллюзий и предрассудков — именно в этом, может быть, и таилась огромная сила Пенче, то внутреннее зрение, которое позволяло ему видеть мир и самого себя в одном свете грубой объективности. У себя в студии он ждал, когда «скорая помощь» сядет и санитары возьмут носилки. Потом он вышел на балкон и заговорил тяжелым хриплым голосом: — Он в сознании? — Приходит в себя, сэр. — Несите его сюда… Глава 12 Эйли Фарр пробудился в стручке с пыльно-желтыми стенами ребристыми и темным коричневым потолком. Подняв заполненную мраком голову, он обвел стручок глазами и увидел тяжелую угловатую мебель: кресла, диван, стол, заваленный бумагами, одну или две модели Домов и древний испанский буфет. Над ним склонился тонкий человек с крупной головой и серьезными глазами. На человеке был белый форменный халат и от него пахло антисептикой. Доктор. За спиной доктора стоял К.Пенче. Он медленно подошел и посмотрел на Фарра сверху вниз. В мозгу что-то щелкнуло. Горло наполнилось воздухом, голосовые связки завибрировали; язык, небо, губы рождали слова. Фарр был изумлен, услышав их. — У меня дерево. Пенче кивнул: — Где? — Фарр тупо посмотрел на него. — Как вам удалось вывезти дерево с Исзма? — Я не знаю, — Фарр приподнялся, опершись на локоть, потер подбородок, моргнул. — Я не знаю, что говорю. У меня нет никакого дерева… — Или у вас есть — или у вас нет, — нахмурился Пенче. — У меня нет никакого дерева. — Фарр попытался сесть, чувствуя невыносимую усталость. Доктор помог ему, поддержав за плечо. — Что я здесь делаю? Меня кто-то отравил. Девушка. Блондинка в таверне. — Он посмотрел на Пенче с нарастающим гневом. — Она работает на вас. — Это верно. — Как вы меня разыскали? — Вы обращались в «Император» по стерео. В холле мой человек постоянно ждал вызова. — Так, — устало произнес Фарр. — В общем, все это ошибка. Как, зачем и почему — я не знаю. Кроме того, я пострадал. Мне это не нравится. Пенче вопросительно взглянул на доктора. — Сейчас уже все в порядке. Скоро к нему вернутся силы, — отозвался тот. — Хорошо. Можете идти. Доктор покинул стручок. Пенче подтащил кресло, стоявшее у него за спиной, и уселся. — Анна работает слишком грубо, — посетовал Пенче. — Ей еще не случалось пользоваться иголкой. — Он пододвинулся ближе вместе с креслом. — Расскажите о себе. — Прежде всего, где я? — Вы — в моем доме. Я за вами присматриваю. — Зачем? Пенче, внутренне веселясь, покачал головой. — Вы сказали, что припасли для меня дерево. Или семя. Или побег. Что бы это ни было, мне это нужно. Фарр заговорил ровным голосом: — У меня его нет. Я ничего о нем не знаю. Во время налета я находился на Тинери и больше ничего общего с этой историей не имею. Пенче спросил совершенно спокойно: — Вы связались со мной, когда прибыли на Землю в город. Зачем? — Не знаю, — покачал головой Фарр. — Мне что-то нужно было сделать. Я это сделал. Только что я сказал, что имею для вас дерево. Почему — непонятно. — Я вам верю, — кивнул Пенче. — Мы найдем это дерево. Может быть, не сразу, но… — Нет у меня вашего дерева! И мне нет дела… — Фарр встал, оглянулся и направился к двери. — А сейчас я пойду домой. Пенче весело смотрел на него: — Двери на запоре, Фарр. Фарр остановился, глядя на твердую розетку дверей. Релакс-нерв, должно быть, где-то в стене. Он надавил на желтую поверхность, похожую на пергамент. — Не сюда, — сказал Пенче. — Возвращайтесь обратно, Фарр. Дверь разошлась. Омен Безхд стоял в проеме. На нем был облегающий костюм в бело-синюю полоску и шляпа-колокол, щегольски надвинутая на уши. Лицо его казалось безмятежно-строгим, полным человеческой и вместе с тем неземной силы. Он вошел в комнату. Следом вошли двое исциков, разлинованных в желтое и зеленое. Свекры. Фарр отпрянул, освобождая проход. — Хэлло, — ухмыльнулся Пенче. — А я думал, дверь надежная. Вы, ребята, наверное, знаете все уловки… Омен Безхд вежливо кивнул Фарру: — Сегодня мы потеряли вас на некоторое время. Рад видеть вас снова. — Он посмотрел на Пенче, затем опять на Фарра. — Вашей целью, как видно, был дом К.Пенче. — Судя по всему, — согласился Фарр. Омен Безхд тактично пояснил: — Когда вы находились в подземелье на Тинери, мы вас анестезировали с помощью гипнотического газа. Теорд сразу это понял. Эта раса способна в течение шести минут удерживать дыхание. Когда вы уснули, он ухватился за возможность сделать вас исполнителем своей воли. — Он взглянул на Пенче. — Раб до конца верой и правдой служил хозяину… Пенче промолчал. Омен Безхд вновь обратился к Фарру: — Он захоронил инструкции в глубине вашего мозга. Затем он отдал вам украденное дерево. Шесть минут прошли. Он сделал вдох и потерял сознание. Позднее мы отправили вас к нему, надеясь, что таким образом приказ сотрется. Мы потерпели неудачу — теорд поразил нас своими психическими возможностями. Фарр поглядел на Пенче. Тот стоял, небрежно опираясь на стол. Напряжение нарастало, и скоро должен был произойти взрыв, — так при легчайшем прикосновении выскакивает «Джек-из-коробки». Омен Безхд отвернулся от Фарра — тот уже сослужил свою службу. — Я прибыл на Землю с двумя миссиями. Должен сказать вам, что по причине налета теордов, партия Домов класса АА вам отправлена быть не может. — Ясно, — сказал Пенче коротко. — Жаль! — Вторая моя миссия — найти человека, которому Эйли Фарр должен был передать дерево. — Вы проверили у Фарра память? — заинтересованно спросил Пенче. — Ну и почему же вы не смогли узнать? Вежливость у исциков в крови и в рефлексах. Омен Безхд лишь наклонил голову и ответил: — Теорд приказал ему забыть и вспомнить лишь тогда, когда его нога коснется Земли. Разум Фарра-сайаха отличается значительной стойкостью, и поэтому мы могли лишь следить за ним. Его место назначения — Дом К.Пенче. Таким образом, я теперь могу завершить выполнение второй миссии. — Ну? Выкладывайте! — отрезал Пенче. Омен Безхд поклонился. Голос его был спокоен и вежливо официален: — Мое первоначальное сообщение к вам изменилось, Пенче-сайах. Вы не получите более Домов класса АА. Вы не получите более ничего. Если вы высадитесь на территории Исзма или его вассалов, вы понесете наказание за преступление, совершенное против нас. Пенче покачал головой — так было всегда, когда его охватывало сардоническое веселье. — Выходит, вы меня уволили и я вам больше не агент? — Правильно. Пенче повернулся к Фарру и спросил его неожиданно резким голосом: — Деревья? Где они? Фарр невольно приложил ладонь к бурому пятну на темени. — Подождите, Фарр, присядьте, — сказал Пенче. — Дайте взглянуть. Фарр зарычал: — Держитесь от меня подальше! Я вам не игрушка… — Теорд загнал шесть семян под кожу на черепе Фарр-сайаха, — спокойно произнес Омен Безхд. — Это был очень остроумный тайник. Семена маленькие. Мы искали тридцать минут, прежде чем нашли. Фарр с отвращением пощупал скальп. — Давайте, Фарр, останемся там, где стоим, — хриплым голосом сказал Пенче. — Я знаю, где стою! — Фарр отпрянул к стене. — Не рядом с вами! — Не хотите бросить исциков? — рассмеялся Пенче. — Я не бросаю никого. Если у меня в голове и есть семена, это касается только меня! Пенче шагнул вперед, лицо его слегка исказилось. — Семена были извлечены, Пенче-сайах. Бугры, которые Фарр-сайах может нащупать, — это танталовые шарики. Фарр ощупал череп. И верно, они были здесь — твердые выступы, которые до сих пор он считал относящимися к шраму. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Ладонь скользнула по волосам и задержалась. Он невольно взглянул на Пенче, на исциков — похоже, те на него не смотрели. Он прижал маленький предмет, который обнаружил в волосах. Словно маленький пузырек, капсула, размером не больше пшеничного зерна, и соединялось это с кожей волокнами. Анна, блондинка, увидела лишь длинные серые… Фарр нетвердо произнес: — С меня достаточно… я пошел. — Нет, — бесцветно произнес Пенче. — Вы останетесь здесь. Омен Безхд вежливо сказал: — Я надеюсь, земные законы не позволяют задерживать человека против его воли. Если мы не противодействовали захвату, мы в равной степени становимся виновными. Или не так? Пенче улыбнулся: — В некоторых пределах. — В целях самозащиты мы требуем, чтобы вы не совершали противозаконных действий. Пенче агрессивно подался вперед: — Вы уже все сказали. А теперь убирайтесь прочь! Фарр попытался пройти мимо него. Пенче, подняв руку, уперся ладонью ему в грудь: — Вы лучше останьтесь, Фарр. Здесь вы в безопасности. Фарр посмотрел в глубину его тлеющих глаз. Гнев и унижение мешали ему говорить. Наконец он вымолвил: — Нет уж, лучше я уйду. Меня тошнит от игры в простака. — Лучше живой простак, чем мертвый болван… Фарр оттолкнул руку Пенче. — А я попытаю счастья. Омен Безхд пробормотал что-то своим помощникам. Они расположились по обе стороны сфинктера. — Вы можете идти, — сказал Омен Безхд Фарру. — К.Пенче вас не задержит. Фарр остановился: — В ваших услугах я тоже не нуждаюсь. Он оглядел стручок и подошел к стереоэкрану. Пенче одобрительно ухмыльнулся в сторону исциков. — Фарр-сайах! — крикнул Омен Безхд. — Все легально! — ликовал Пенче. — Оставьте его! Фарр прикоснулся к кнопкам. Экран замерцал, и на нем возникла расплывчатая фигура. — Дайте мне Кирди, — произнес Фарр. Омен Безхд подал знак. Исцик справа скользнул вдоль стены, перерезая соединяющую трубу. Изображение погасло. Брови Пенче полезли вверх. — Говорите о преступлениях, — взревел он, — а сами ломаете мой Дом! Губы Омена Безхда стали растягиваться, обнажая бледные десны: — Прежде чем я… Пенче поднял левую руку. Его указательный палец выбросил струю оранжевого пламени. Омен Безхд увернулся; огненный сноп остриг ему ухо. Двое других с поразительной скоростью и точностью бросились к двери. Пенче вновь поднял палец. Фарр рванулся вперед, схватил его за плечо, развернул. Пенче сжал челюсти и выбросил вперед правый кулак в коротком апперкоте. Удар угодил Фарру в область желудка. Фарр, промазав круговым правой, отшатнулся назад. Пенче мгновенно развернулся, но исцики уже скрылись за сфинктером, и тот затянулся за ними. Фарр и Пенче остались в стручке одни. Фарр отшатнулся, а Пенче качнулся вперед: — Вы спасли их, идиот! Стручок сотрясался и дергался. Фарр, полуобезумевший от душившей его ярости, бросился вперед. Пол в стручке покрылся рябью; Фарр упал на колени. — Спасли этих мерзавцев! На кого вы работаете? На Землю или на Исзм? — рявкнул Пенче. — Вы — на Земле! — задыхался Фарр. — Вы — К.Пенче. Я буду драться, потому что меня уже мутит от того, что меня используют! — Он попытался встать на ноги, но слабость одолела. Он рухнул на спину, дыхание оборвалось. — Дайте взглянуть, что у вас в голове. — Держитесь от меня подальше. Я вам разобью физиономию! Пол стручка рванулся вверх, подбросив Фарра и Пенче. Пенче встревожился: — Что они делают? — Что надо. Они — исцики, а это Дом Исзма. Они могут играть на нем, как на скрипке. Стручок вибрировал и содрогался. — Все… — сказал Пенче. — А теперь — что у вас там в голове? — Не подходите! Что бы это ни было, оно мое! — Нет, мое, — мягко произнес Пенче. — Я заплатил, чтобы его привезли сюда. — Вы не знаете даже, что это такое! — Знаю. Я это вижу. Это побег. Первый побег только что вылез наружу. — Вы спятили! Дерево не может прорасти у меня в голове! Стручок стал вытягиваться, выгибаясь кошачьей спиной. Крыша над головой заскрипела. — Надо бы выбираться отсюда, — пробормотал К.Пенче. Он подошел к сфинктеру и дотронулся до открывающего нерва. Сфинктер оставался заперт. — Они перерезали нерв, — сказал Фарр. Стручок продолжал вытягиваться. Пол кренился. Сводчатая крыша скрипела. Тванг! Ребро лопнуло, щепки посыпались вниз. Острая щепка упала в футе от Фарра. Пенче прицелился пальцем в сфинктер, заряд ударил в диафрагму. Она отплатила облаком зловонного пара и дыма. Пенче отпрянул назад, потрясенный. Лопнули еще два ребра. — Они убьют нас, если сумеют, — сказал Пенче, обозревая выгнутый потолок. — Назад! — Эйли Фарр — зеленый ходячий Дом… Вы сгинете, Пенче, прежде чем соберете урожай! — Прекратите истерику! — завопил Пенче. — Идите сюда! Пол опрокинулся, мебель начала скользить, Пенче отчаянно уворачивался. Фарр поскользнулся. Стручок выгибался. Осколки ребер отщеплялись, отлетали, барабанили по стенам. Мебель громоздилась над Фарром и Пенче. Стручок задрожал; стулья и столы запрыгали, опрокидываясь. Фарр и Пенче высвободились, прежде чем тяжелая мебель раздавила им кости. — Они действуют снаружи! — выкрикнул Фарр. — Дергают нервы! — Если бы мы могли выбраться на балкон… — …мы бы спустились на землю! Дрожь продолжалась, делаясь все сильнее. Осколки ребер и мебели задрожали, грохоча как горошины в банке. Пенче стоял, упираясь руками в стол, и пытался удержать его. Фарр подхватил осколок и принялся бить им в стену. — Что вы делаете? — Исцики стоят снаружи, бьют по нервам. Я попытаюсь попасть по другим. — Вы нас можете убить! — Пенче взглянул на голову Фарра. — Не забудьте, что растение… — Вы боитесь больше за растение, чем за себя! — Фарр не переставал стучать, выбирая разные места. Он попал по нерву. Стручок вдруг застыл, странно напрягаясь. Стена стала выделять крупные капли сока с кислым запахом. Стручок неистово задрожал, и содержимое его загрохотало. — Не тот нерв! — закричал Пенче. Он схватил осколок и тоже стал стучать. По стенам стручка пронесся звук, похожий на сдавленный стон. Пол пошел буграми, корчась в растительной агонии. Потолок начал рушиться. — Нас раздавит! — взвизгнул Пенче. Фарр заметил блеск металла. Шприц доктора. Он схватил его, вонзил в зеленую выпуклость вены и надавил на поршень. Стручок вздрагивал, трясся, пульсировал. Стены вздувались пузырями и лопались. Сок стекал и струился во входной канал. Стручок бился в конвульсиях, дрожал и осыпался. Фарр и Пенче выкатились на балкон вместе с обломками ребер и мебели и полетели вниз. Фарр задержал падение, уцепившись за прут балюстрады. Прут оборвался, и Фарр упал. Лететь до газона ему пришлось не больше фута. Приземлившись на куст, он почувствовал под собой что-то резиновое; оно ощупало его ноги и оттолкнуло с большой силой. Это был Пенче. Они покатились по газону. Силы Фарра были почти на исходе. Пенче сдавил его туловище, навалился и схватил за горло. Фарр увидел сардоническое лицо в дюйме от своего. Он изо всех сил ударил коленями. Пенче задрожал, задохнулся, но быстро оправился. Фарр вонзил ему в нос большой палец и крутанул. Голова Пенче откинулась назад, хватка ослабла. — Я вырвал эту штуку… — захрипел Фарр. — Я сломал ее… — Нет! — захлебнулся Пенче. — Нет! Фроуп! Карлайл! Фигуры появились рядом. Пенче поднялся. — В доме трое исциков. Не выпускать. Станьте у ствола, стреляйте наверняка! — Стрельбы сегодня вечером не будет! — произнес холодный голос. Два луча фонариков уперлись в Пенче. Он трясся от злобы: — Кто вы? — Специальная бригада. Я — детектив и инспектор Кирди. — Возьмите исциков, — выдохнул Пенче. — Они в моем доме. Исцики вышли на свет. Омен Безхд сказал: — Мы находимся здесь, чтобы вернуть свою собственность. Кирди недружелюбно посмотрел на них: — Что еще за собственность? — В голове Фарра… Росток дерева. — Вы обвиняете Фарра? — Еще чего, — сердито сказал Фарр. — Они пялились на меня каждую минуту, они обыскивали меня, гипнотизировали.. — Виновен Пенче, — жестко произнес Омен Безхд. — Агент Пенче обманул нас. Он поместил шесть семян туда, где мы наверняка должны были их найти. У него также был тонкий корешок, который он соединил с кожей Фарра, спрятав среди волос, и мы его не заметили. — Большая удача, — сказал Пенче. Кирди с сомнением посмотрел на Фарра: — Эта вещь в самом деле осталась жива? Фарр подавил смешок. — Жива? Она пустила корни, дала стручок, покрылась листочками… Она проросла. У меня теперь Дом на голове! — Это собственность Исзма, — заявил Омен Безхд. — Я требую ее возвращения! — Это моя собственность, — сказал Пенче. — Я купил ее, заплатив за нее! — Это моя собственность, — расхохотался Фарр. — В чьей голове она растет? Кирди покачал головой: — Пожалуй, вам следует пройти со мной. — Никуда я не пойду, я пока не арестован, — сказал Пенче с большим достоинством. — Говорю вам — арестуйте исциков, они разломали мой Дом. — Пойдете со мной, вы все! — Кирди повернулся к своим. — Опустите машину. Омен Безхд сделал свой выбор. Он горделиво выпрямился во весь рост, белые полосы сверкнули во тьме. Исцик посмотрел на Фарра, порылся под одеждой и вытащил шаттер. Фарр плашмя бросился на землю. Заряд пролетел над головой. Из пистолета Кирди вырвалось голубое пламя. Омена Безхда охватил голубой ореол. Он был мертв, но стрелял вновь и вновь. Фарр катился по темной земле. Двое исциков тоже открыли по нему огонь, не обращая внимания на пистолеты полицейских. Они высвечивались голубым сиянием, умирали, но продолжали стрелять. Заряды попали Фарру в ноги. Он застонал и остался лежать неподвижно. Исцики рухнули. — А теперь, — удовлетворенно произнес Пенче, — я позабочусь о Фарре. — Полегче, Пенче, — сказал Кирди. — Держись от меня подальше, — поддержал Фарр. — Я заплачу вам десять миллионов за то, что растет у вас в волосах! — Нет!!! — свирепо огрызнулся Фарр. — Я сам его выращу. Я буду растить семена бесплатно… — Рискованное предприятие, — сказал Пенче. — Если это семя-самец, пользы не будет никакой. — А если самка… — Фарр замолчал. Полицейский доктор принялся перевязывать ему ноги. — …пользы будет очень много, — сухо докончил Пенче. — Но вы встретите противодействие. — Чье? — Исциков. Санитары подняли носилки. — Они будут мешать. Я даю вам десять миллионов. Я предлагаю шанс… — Ладно… Меня тошнит от всей этой возни. — Тогда подпишем контракт! — с триумфом закричал Пенче. — Эти офицеры — свидетели! Фарра положили на носилки. Доктор склонился над ним и заметил в волосах растительный побег. Он протянул руку и выдернул его. — Ой! — вскрикнул Фарр. — Что он делает?!! — завопил Пенче. — Вам бы надо получше следить за своим имуществом, Пенче, — слабым голосом сказал Фарр. — Где он? — взвыл Пенче в панике, хватая доктора за ворот. — Кто? — спросил доктор. — Принесите свет! — крикнул Пенче. Фарр смотрел, как Пенче и его люди шарят по кустам в поисках бледного побега, затем впал в беспамятство… Пенче пришел к Фарру в больницу. — Вот, ваши деньги, — сказал он и положил на столик банковский купон. Фарр посмотрел на него. — Десять миллионов долларов. — Это куча денег, — сказал Фарр. — Да, — подтвердил Пенче, отворачиваясь. — Вы, должно быть, нашли побег. Пенче кивнул. — Он был жив. Он и сейчас растет. Он — самец. — Пенче взял со стола купон, поглядел на него, затем положил обратно и вздохнул. — Чистое пари! — У вас были хорошие шансы, — утешил Фарр. Пенче стал смотреть в окно на Лос-Анджелес. Фарр пытался угадать, о чем он думает в этот момент. — Легко найдено — легко потеряно, — пробормотал Пенче. Он полуобернулся, собравшись уходить. — А что теперь? — спросил Фарр. — У вас нет женской особи, вы не можете делать и продавать Дома, и у вас больше нет связей с Исзмом. — Женские особи есть на Исзме, — сказал Пенче. — И очень много. Я попытаюсь достать несколько штук. — Еще один налет? — Называйте, как хотите! — А как вы называете? — ЭКСПЕДИЦИЯ. — Рад, что я к этому не имею отношения. — Человек никогда ничего не знает заранее, — заметил Пенче. — Не зарекайтесь. Может быть, вы еще передумаете. — На этот счет не сомневайтесь!..