Когда судно достигло места назначения, можно было подумать, что их ожидало все местное население. Навстречу Маргарет шествовало семейство Томаса. Впереди — старый отец в темном плаще и его две толстые и болтливые жены. Ее обняли и отвели к маленькой, крытой черепицей хижине, где ей предстояло жить. Когда-то ее построил местный торговец. Почти всю комнату занимали большая двуспальная латунная кровать и древний викторианский шкаф.

Маргарет должна была тут же распаковать чемоданы и раздать подарки. Она распределила свою одежду между сестрами любовника, обмиравшими от восторга. Со всех сторон к ней лезли полуголые ребятишки и тоже клянчили подарки. Смеясь, она покидала им всякие безделушки.

Тут началось всеобщее переодевание, молодые туземцы примеряли лондонские костюмы, а Томас, отбросив свой цивилизованный наряд, облачился в расшитый плащ, который ему поднесла жена брата. Маргарет последовала их примеру и надела местное платье, синее с желтым. И все женщины поздравляли ее и сочно целовали. Когда она, стоя перед зеркалом, повязывала голову шелковым платком, любовник вытолкал гостей из хижины и закрыл за ними дверь.

— Это и есть мой дом, — произнес он с гордостью. Она повернулась к нему, он поднял ее на руки и перенес на кровать. Маргарет застонала от удовольствия и обняла его голую поясницу…

Первые дни были восхитительны. По утрам они катались по реке в лодке. Обнаженный мужчина гнал суденышко и слушал звуки джунглей.

— Это газель, — говорил он, — а это дикий козел…

Они привязывали лодку к какой-нибудь коряге на берегу и растягивались на горячем песке. Возвращались голодные и жадно поглощали еду, приготовленную для них туземцами.

На этом для Маргарет заканчивалось все приятное, потому что далее следовало возвращение к цивилизации: она должна была разговаривать. Для негров правительство, налоги, цены на земляные орехи были самыми животрепещущими темами, но для Маргарет — тоской смертной.

Она спешила покончить с едой и найти убежище в спасительной сиесте.

Нельзя сказать, чтобы в этот период своей жизни Маргарет стремилась к чувственному исступлению. Наоборот, она чувствовала себя охваченной странной истомой, в которой сладостно соединялись и материнское, и девичье начало.

Ее раскладывал негр. Когда он засыпал, она клала голову на его плечо, перебирала пальцами его вьющиеся волосы. Маргарет сознавала, что находится в его власти. Но что-то подсказывало ей нечто противоположное: что он больше принадлежит ей, чем она — ему. Маргарет сейчас презирала простое чувственное наслаждение. Она представляла, что это большое существо, ее любовник, был когда-то крохой, которого она качала у своей груди. Когда Томас просыпался, она кидалась в его объятья не столько как к любовнику, который знает о своем владычестве самца, но более как мать к любимому чаду. Если в этот момент он изъявлял желание овладеть ею, она укрывалась в туалете и возвращалась уже облаченная в одежды туземной женщины.

Маргарет хотела мало-помалу обратить его снова к местной примитивной жизни, в которую уже начала погружаться сама. Она пересказывала ему все деревенские сплетни, расспрашивала о его приятелях и приятельницах. К примеру, она сообщала ему, что такая-то девушка влюблена в него.

Он улыбался:

— Ты не ревнуешь? Она тоже улыбалась:

— Нет, ведь я твой друг…

Маргарет попыталась и доказать это. Теперь, когда он направлялся к своим приятелям, она сопровождала его. Для них открывали винную лавку, и она покупала для всех выпивку. Постепенно компания распадалась, юноши один за другим исчезали в направлении освещенных хижин, где их угощали мятным чаем и любовью.

Маргарет и ее любовник оставались одни. Он спрашивал:

— Ты спишь?

Она отвечала вопросом на вопрос:

— А что? Он мялся:

— Ничего… Я не…

Однажды она сама предложила: я — Иди, навести свою подружку. Я подожду тебя снаружи… Маргарет повела его темной аллеей к хижине, которую еще днем ей показали местные сплетники.

— Ну, иди же, — сказала она. — Свет еще пробивается из-за ставен, а девушка прехорошенькая…

Все закончилось тем, что Томас повиновался, но открытость измены испортила ему все наслаждение. Маргарет терпеливо ожидала, пока ее любовник там кончит, и не находила в этом ничего неестественного.

Потом они вместе стали ходить в дом Консуэлы, мулатки очень загадочного происхождения, которая, не довольствуясь продажей своих собственных выдающихся прелестей, освоила также почтенную профессию содержательницы борделя.

Служительницы обычно возлежали на циновках на террасе в ожидании, когда они понадобятся для принесения удовольствия посетителям. Здесь были женщины всех рас, возрастов и размеров. Маргарет присаживалась рядом с ними и заказывала бутылку лимонада. Она могла оставаться здесь часами, потягивая лимонад и думая о своем любовнике.

Иногда какая-нибудь женщина вставала и начинала пританцовывать, чтобы размяться, остальные отбивали ей такт ладошами.

Это тихое времяпрепровождение нарушали негры, являвшиеся в поисках земных радостей. Они прислоняли свои велосипеды к изгороди, выключали фары и приступали к переговорам с Консуэлой. Она требовала денег, они пытались отделаться обещаниями, но она всегда оставалась непреклонна. Консуэла была честная женщина, она не занималась любовью за ничего.

Тогда они меняли планы, доставали из карманов монеты, и Консуэла уводила их в свою комнату.