Кн. П. А, ВЯЗЕМСКИЙ. Поли. собр. соч., VIII, 372.

Пушкин в городе живет у меня, и, если вы будете ему писать, то вот мой адрес: (Москва) в доме князя Вяземского, в Чернышевском переулке. Кн. П, А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Е. М. ХИТРОВО, 2 сент. 1830 г. Рус. Арх., 1899, II, 86.

Князь Вл. Голицын.

Никитушка! скажи, где Пушкин Царь-поэт?

Никита.

Давным-давно, сударь, его уж дома нет,

Не усидит никак приятель ваш на месте,

То к дяде на поклон, то полетит к невесте.

Князь Влад. Г.

А скоро ль женится твой мудрый господин?

Никита.

Осталось месяц лишь гулять ему один.

Вот мой разговор с вашим камердинером.

Кн. В. С. ГОЛИЦЫН -- ПУШКИНУ, летом 1830 г. Москва, Переп. Пушкина, II, 205.

Бедный Василий Львович Пушкин скончался 20 августа (1830). Накануне был уже он совсем изнемогающий, но, увидя Александра, племянника, сказал ему: "как скучен Катенин!" Перед этим читал он его в "Литературной Газете". Пушкин говорит, что он при этих словах и вышел из комнаты, чтобы дать дяде умереть исторически. Пушкин был, однако же, очень тронут всем этим зрелищем и во все время вел себя, как нельзя приличнее.

Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полн. собр. соч., IX, 139.

Нам передавали современники, что, услышав эти слова от умиравшего Василия Львовича, Пушкин направился на цыпочках к двери и шепнул собравшимся родным и друзьям его: "Господа, выдемте; пусть это будут последние его слова".

П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1870, стр. 1369.

Бедный дядя Василий! Знаешь ли его последние слова? Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: "как скучны статьи Катенина!" и более ни слова. Каково? Вот что значит умереть честным воином, на щите, с боевым кликом на устах!

ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, 9 сентября 1830 г.

И. И. Дмитриев, подозревая причиною кончины Вас. Львовича холеру, не входил в ту комнату, где отпевали покойника. Ал. Серг. Пушкин уверял, что холера не имеет прилипчивости и, отнесясь ко мне, спросил: "да не боитесь ли и вы холеры?" Я ответил, что боялся бы, но этой болезни еще не понимаю. "Не мудрено, вы служите подле медиков. Знаете ли, что даже и медики не скоро поймут холеру. Тут все лекарство один courage, courage//смелость, смелость (фр.)// и больше ничего". Я указал ему на словесное мнение Ф. А. Гильтебранта, который почти то же говорил.
– - "О, да! Гильтебрантов немного", -- заметил Пушкин.

М. Н. МАКАРОВ. Пушкин в детстве. Современник, 1843, т. XXIX, 384.

На похоронах у Вас. Львовича Пушкина с Языковым и потом в карете с Данзасом в Донской монастырь. С Пушкиным на могиле Сумарокова. М. П. ПОГОДИН. Дневник, 23 августа 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV, 108.

В августе 1830 г. Пушкин приехал в Остафьево к князю Вяземскому и не успел еще расплатиться, как домовый слуга стал гнать ямщика от большого подъезда. Пушкин крикнул: "Оставь его! Оставь его!"

П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1911, II, 553.

Я отправляюсь в Нижний, без уверенности в своей судьбе. Если ваша мать решилась расторгнуть нашу свадьбу, и вы согласны повиноваться ей, я подпишусь подо всеми мотивами, какие ей будет угодно привести своему решению, даже и в том случае, если они будут настолько основательны, как сцена, сделанная ею мне вчера, и оскорбления, которыми ей угодно было осыпать меня. Может быть, она права и я был неправ, думая одну минуту, что я был создан для счастья. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что же до меня, то я .даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться.

ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, конец августа 1830 г. Москва (фр.).

Я уезжаю, рассорившись с г-жей Гончаровой. На другой день после бала она сделала мне самую смешную сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я, по совести, не мог равнодушно слушать. Я еще не знаю, расстроилась ли моя свадьба, но повод к этому налицо, и я оставляю двери широко открытыми... Эх, проклятая штука -- счастье!

ПУШКИН -- кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ, конец авг. 1830 г. Москва (фр.).

Сейчас еду в Нижний, т. е. в Лукьянов, в село Болдино. Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха 30-летнего хуже 30-ти лет жизни игрока. Дела будущей тещи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери -- отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения, -- словом, если я и не нещастлив, по крайней мере не щастлив. Осень подходит. Это любимое мое время -- здоровье мое обыкновенно крепнет -- пора моих литературных трудов настает, -- а я должен хлопотать о приданом, да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню. Бог весть, буду ли там иметь время заниматься, и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм на Каченовского. Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Черт меня догадал бредить о щастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостью.