– Ну, что ж, фру Улафсен. Мы с вами, оказывается, сородичи? Вы тоже русская?

– Вас это каким-нибудь образом задевает? Или может повлиять на вашу карьеру? В таком случае, извините. Или, знаете что? Сделайте себе переливание крови. Хотите, я достану вам английской аристократической. Она, правда, голу бая...

– Для этого вам опять понадобится кого-нибудь убивать?

– Совсем нет. Мне достаточно взять вас в мужья. Хотите быть моим мужем? Вами движет по жизни тщеславие, как и меня. Вы также одиноки и неприкаянны, как и я. И рано или поздно вы меня найдете...

– Я найду вас для того, чтобы покарать.

– Нет, для того, чтобы полюбить...

Питер Дубойс открыл глаза. Он не заметил, как задремал. Перед ним был темный экран компьютера. Он щелкнул мышью. На мониторе возникла лидийская царица Омфала.

Павел Розен - Клэр Безансон

Ред-Рок, Аризона

Май 1996 год

Из запоя его вывела Клэр.

Он глупо себя вел с ней, когда был пьян. А не трезвел он целых две недели.

Это потом он определил точно, сколько дней валялся дома в пьяном безобразии, определил по датам в лабораторных журналах, которые стали немым укором ему, Павлу Розену, заведующему лабораторией перспективных геологических разработок...

Ему было стыдно, как глупо он вел себя с ней. Он краснел, собирая в памяти обрывки каких-то диких сцен, как он пытался ее поймать за руки, пытался сказать какие-то слова, как ему тогда казалось, лихие ковбойские фразочки, вроде: "А не заняться ли нам любовью, козочка моя"... Ах, как ему теперь было стыдно! Какая пошлость...

Ему было тошно вспоминать, каким жалким и гнусным выглядел он тогда со стороны, пьяный, небритый старый и вонючий козел, распустивший нюни от того, что его жена нашла себе смазливого любовника... От того, что система пыталась грубо его обмануть, подсунув вместо общения с семьей - жалкую подделку!

Какой позор!

И позор не в том, что жена ему вульгарно и пошло изменяет, как и положено голливудской актрисочке, когда ее муж находится в более чем длительной командировке. Стыд и позор в том, что он, Павел, умница, светлая голова, ученый, сильная личность, каким он сам всегда себя хотел видеть, вдруг распустился... Распустил нюни.. Принялся пускать пузыри... Впору еще начать мочиться под себя!

И какой стыд, что он в пьяном безобразии корчил из себя Казанову... Откуда это в нем взялось? Бр-р-рр!

У Павла от стыда мутился рассудок. Единственное, чего ему хотелось, сгореть от удара молнии, провалиться сквозь землю прямо на глазах у Клэр... И тем самым доказать ей, что он совсем не такой, каким был в долгие часы помутнения рассудка.

Он стыдился своей слабости. Он не хотел, что бы кто то считал его слабым. Но Клэр не считала. Она правильно поняла его.

Она такая умная - Клэр!

Она вывела его из запоя. Принесла в его бунгало те научные статьи, развесив их увеличенные ксерокопии во всех местах его жилища, включая и ванную, и кухню, и бар в холле... Чтобы, каким пьяным он ни был, не мог бы не заметить почти метровых заголовков, от которых он мгновенно должен был отрезветь...

Новые искусственные минералы и космические технологии... Магнитные свойства кристаллов, выращенных в невесомости... И, наконец, главное: Опыты по созданию экстремальных геологических условий с применением космических технологий...

Клэр была права. Он протрезвел от этих заголовков.

Двое суток он высидел дома на минеральной воде и аспирине, не пуская в свое бунгало даже уборщицу...

И на третье утро, когда Клэр как всегда трусила по гравию в беленьких кроссовках на ладненьких своих загорелых ножках мимо розариев, источавших утренние ароматы... Она вдруг услыхала позади знакомое дыхание и нарастающий шум хрустящего гравия... Она оглянулась... Это был Павел.

– Хай!
– крикнул он ей, как ни в чем не бывало.

– Хай, - ответила она с приветливой улыбкой.

После двухнедельной борьбы с собственным здоровьем, бег Павлу давался трудно, и Клэр, жалея его, не убыстряла темп, а двигалась почти шагом... Павел дышал тяжело, но выглядел счастливым.

– Спасибо тебе за статьи.

– Я рада, что ты их заметил.

– Ты их так увеличила, что разглядел бы и слепой, да и расклеила по всей квартире. Несложно было разобраться, что это не реклама туалетной бумаги.

– Я рада, что ты снова в форме.

– Ну до полного восстановления еще далеко, но к среде обещаю тебя перегнать на финише нашей дистанции.

– Посмотрим, а проигравший устраивает ужин.

– О'кэй, я в любом случае твой должник за твою неоценимую заботу о моей научной форме, с меня безусловный ужин при свечах.

– Но без алкоголя.

– Ну-у-у, так уж совсем?

– Тогда без крепкого алкоголя...

У Павла от счастья зашлось сердце.

* * *

– У нас проблемы, - сказал главный администратор, усаживаясь в предложенное директором кресло.