Нил заерзал в кресле, отстегнул ремни, опасливо покосился на свою белобрысую попутчицу. Та сидела, уткнувшись в журнал. Нил накренился, повернул голову и прочитал название. «Мода-64». Оно, конечно, чего же еще?! Как это он не подумал, выбирая место у иллюминатора, что каждый раз придется перебираться через ее длинные ноги? Обратиться же к ней он не решался, потому что никак не мог определить для себя, как же теперь называть ее: «Света» вроде неудобно, а «тетя Света», тем более «Светлана Васильевна» – язык не поворачивается. Он откашлялся и, к полному собственному изумлению, произнес:

– Permetez-moi, Madame, s'il vous plait...<Позвольте, пожалуйста) мадам (фр.)>

– Ого,это ты, что ли, по-французски шпрехаешь? – с недоуменным восхищением спросила Света.

– Не шпрехаю, а парлякаю, – солидно поправил он. – Шпрехают по-немецки. – А ты и по-немецки можешь? – восхищенно поинтересовалась она.

– По-немецки нет, а по инглишу скоро заспикаю. У нас он во втором классе начнется.

– А у нас в школе дойч был. Только училки каждый год менялись – кто в декрет уйдет, кто на пенсию. Так что я даже «их бин дубин» не помню. А в техникуме только английский.

– А ты в каком техникуме? – заинтересованно спросил Нил, даже не заметив, что обратился на «ты». – В авиационном?

– Не-а, в библиотечном... Петушка будешь?

– Какого петушка?

– На палочке, леденцового. У меня красный, желтый и зеленый. Выбирай любого. Нил вздохнул.

– Мне бабушка не разрешает. Говорит, от леденцов зубы портятся.

– А она разве увидит? Бабушка-то внизу осталась, а мы вон где, высоко-высоко.

– Десять тысяч метров над уровнем моря, – соглашаясь, уточнил он и махнул рукой: – Давай зеленого!

Потом она обыграла его в «города», а он ее – в «морской бой», три раза подряд. Начал было расчерчивать поле для четвертого, но тут стали разносить обед.

Вместо ожидаемой жесткой курицы с несъедобным рисом были крошечные копченые сосиски – таких Нил никогда еще не видел – и жареная картошка с помидорами. Сосиски ему очень понравились, и Света отдала ему свою порцию, а он отдал ей булочку с икрой, а за это получил ее земляничный джем. Джем был, правда, не в космонавтских тюбиках, а в маленьких круглых баночках, но все равно вкусно. Потом она задремала, а он смотрел на нее, и думал, что когда вырастет, то женится только на ней. Правда, у нее уже есть муж, лейтенант Федоровский, но это ничего, он же летчик, как раз к тому времени разобьется, и Света будет свободна...

Возле самого трапа их встречал зеленый армейский «газик». Что встречают именно их, Нил понял сразу – едва выйдя из двери самолета, Света тут же закричала: «Артемка!» – и отчаянно замахала руками. А в ответ ей начал махать огромным букетом роз стоящий возле машины высокий и худой военный. Света рванулась, увлекая за собой Нила, он ткнулся лбом в чью-то тугую ляжку, потом мимо. лица снизу вверх пронесся резиновый каблук, и все завертелось...

Он сидел на нижней ступеньке трапа, растерянно потирая ушибленное колено. Перед ним на светлом бетоне поля корчилась и тихо повизгивала Света. Кто-то громко, надсадно кричал:

– Врача!

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться, – нарушил Нил затянувшееся молчание в узком больничном коридоре. – А вы чему командир?

– Я? – Лейтенант Федоровский глубоко вздохнул. – Я, брат, всему командир... в каком-то смысле. Диспетчер, король эфира. Без моей команды ни одна машина ни взлететь, ни сесть не может.

– А сами на самолетах не летаете?

– Нет...

– Это хорошо! – убежденно сказал Нил. Лейтенант посмотрел с удивлением. Глаза у него были большие, зеленые, а брови – густые, белые и изогнутые.

– Чего ж хорошего?

– Если не летаете – значит, не разобьетесь. Теперь Нилу совсем не хотелось, чтобы лейтенант разбился, даже через много лет. И Светка тоже зря ногу сломала...

– Федоровский! – кликнула строгая медсестра, и лейтенант помчался на ее зов. Вернулся он нескоро.

– На рентген повезли. Сказали, до завтра забить нельзя. Будем ждать. В часть надо бы позвонить....

– Мама говорила – туда рейсовый автобус ходит... – несмело начал Нил.

– А справишься? Один-то?..

Автобус ехал по красивой неширокой дороге, мощенной булыжником. Дорога резко петляла, огибая горы и ущелья, то взмывала к самым вершинам, то уходила вниз. По склонам лепились чистенькие беленькие деревеньки, утопающие в зелени. Проехали и несколько городков с красивыми домами в два-три этажа, сложенными из ровного розово-коричневого камня. Кое-где Нил, усаженный на откидное кресло рядом с водителем, успевал разглядеть надписи, не очень понятные, и поэтому вызывающие любопытство. На одном домике было написано «Перукарня», на другом «Готель Траянда», на третьем «Взуття», на четвертом – «Геть кацапiв з Украiни!» Нилу очень хотелось спросить, что все эти надписи значат, но шофер крутил баранку с таким сосредоточенным видом, что отвлекать его было страшновато.