Целых две недели путешественники усиленно охотились; свежего мяса было вдоволь. Били куропаток и ортоланов — очень вкусную дичь. Однако охотники не отходили далеко от форта Провидения. Мелкая дичь, так сказать, сама напрашивалась на выстрелы. Стаи птиц оживляли безмолвный берег, и залив Виктории принял необычный, приветливый вид.

Так прошло полмесяца после победы над медведями. Весна брала свои права. Термометр поднялся до +32°F (0°C); по оврагам гремели ручьи, и бесчисленные потоки сбегали каскадами по склонам холмов.

Доктор расчистил один акр земли и засеял его кресом, щавелем и ложечной травой — антицинготными растениями. Из земли уже выползли маленькие зеленые листочки, как вдруг снова ударил мороз.

За ночь, при жестоком северном ветре, термометр опустился почти на сорок градусов и показывал — 8°F (-22°C). Все замерзло; птицы, четвероногие, земноводные исчезли как по мановению волшебного жезла; тюленьи отдушины затянулись льдом, трещины на ледяных полях сомкнулись; лед по-прежнему стал твердым, как гранит, а струи каскадов, схваченные морозами, застыли прозрачными хрустальными лентами.

Эта внезапная перемена произошла в ночь с одиннадцатого на двенадцатое мая. Бэлл чуть не отморозил нос, выставив его на жестокую стужу.

— Ах, полярная природа! — воскликнул слегка озадаченный Клоубонни, — что за штуки ты выкидываешь! Что делать, придется мне снова заняться посевами.

Гаттерас отнесся к этой перемене не так философски, как доктор, — ему не сиделось на месте. Но волей-неволей приходилось выжидать.

— Морозы зарядили надолго? — спросил Джонсон.

— Нет, друг мой, — ответил Клоубонни. — Это последний натиск зимы. Мороз здесь полновластный хозяин и не уйдет без сопротивления.

— Однако здорово он защищается, — заметил Бэлл, потирая себе нос.

— Да! Но я должен был это предвидеть, — сказал доктор, — и не тратить попусту семян, как какой-нибудь неуч, тем более что можно было бы дать им прорасти на кухне у плиты.

— Как, — спросил Альтамонт, — вы могли предвидеть это похолодание?

— Конечно, хоть я и не пророк. Надо было поручить мои посевы покровительству святых Мамерта, Панкратия и Сервазия, память которых празднуется одиннадцатого, двенадцатого и тринадцатого числа текущего месяца.

— Скажите на милость, — воскликнул Альтамонт, — какое влияние могут оказать эти три святых мужа на погоду?

— Очень даже большое, если верить садоводам: они их называют «тремя студеными святыми».

— По какой же это причине, позвольте спросить?

— Потому что в мае месяце периодически наступают холода, и заметьте: наибольшее понижение температуры наблюдается между одиннадцатым и тринадцатым числом.

— Факт действительно любопытный, но как его объясняют? — спросил Альтамонт.

— Его объясняют двояко: или прохождением в эту пору года большого числа астероидов между землею и солнцем, или просто-напросто таянием снегов, которые при этом поглощают огромное количество тепла. И то и другое объяснение правдоподобно. Но следует ли их принимать безусловно? Ответить на это я не берусь. Как бы то ни было, я не могу сомневаться в самом факте. Я упустил все это из виду и… погубил посевы.

Клоубонни оказался прав. По той или другой причине, но до конца мая стояли сильные холода. Пришлось отказаться от охоты не столько из-за морозов, сколько из-за отсутствия дичи. К счастью, запасы свежего мяса еще далеко не истощились.

Жители ледяного дома снова были обречены на бездействие. В течение двух недель, с 11 по 25 мая, их монотонная жизнь ознаменовалась лишь одним событием: плотник неожиданно заболел тяжелой, злокачественной ангиной.

Доктор сразу же определил эту страшную болезнь по его сильно распухшим, покрытым налетом миндалинам.

Но тут Клоубонни был уже в своей стихии, и болезнь, застигнутая врасплох его искусной тактикой, должна была быстро отступить. Лечение было очень простое, а аптека — под рукой. Доктор клал в рот пациенту небольшие кусочки льда; через несколько часов опухоль начала спадать, налеты исчезли. Сутки спустя Бэлл уже был на ногах.

Всех удивлял этот простой способ лечения.

— Это — страна ангин, — поучал Клоубонни, — поэтому необходимо, чтобы рядом с болезнью находилось и лекарство.

— Лекарство-то лекарством, но главное лекарь! — добавил Джонсон, в глазах которого доктор поднялся на недосягаемую высоту.

Клоубонни решил на досуге серьезно поговорить с Гаттерасом. Необходимо было отговорить капитана от его намерения подняться к северу, не захватив с собой ни шлюпки, ни лодки, ни куска дерева, на которых можно было бы переправиться через залив или пролив. Как всегда, верный своим принципам, капитан ни за что не соглашался плыть в шлюпке, сделанной из остатков американского судна.