— Что делать! Надо покориться судьбе, — вымолвил, наконец, Клоубонни.

— Признаюсь, — пробормотал Джонсон так тихо, что его не мог слышать Альтамонт, — прогуляться до полюса и найти место занятым…

— Да, — ответил Бэлл, — теперь уже в этом не приходится сомневаться.

— Увы! это так, — сказал доктор. — Как я ни ломаю голову, как ни стараюсь убедить себя, что это невероятно, невозможно, но в конце концов приходится признать факс. Ведь не сам же башмак оттиснулся на снегу. Он был на ноге, а нога прикреплена к человеческому туловищу. Эскимосы — это бы еще куда ни шло, но европейцы!..

— В самом деле, — ответил Джонсон, — если все постели в гостинице на краю света окажутся занятыми, — вот будет обидно!

— До смерти обидно, — согласился Альтамонт.

— А впрочем, еще посмотрим, — добавил Клоубонни.

И отряд тронулся в путь.

За этот день им больше не встретилось никаких следов пребывания других путешественников в этой области Новой Америки. К вечеру сделали привал.

Поднялся сильный северный ветер, и для палатки пришлось искать безопасное место в глубине оврага. Надвигалось ненастье. Длинные вереницы облаков с головокружительной быстротой неслись низко над землей; глаз с трудом мог следить за их бешеным полетом. По временам клочья облаков задевали за скалы; палатка еле держалась под натиском урагана.

— Ночь, видать, будет скверная, — сказал после ужина Джонсон.

— Правда, не холодная, зато бурная, — добавил доктор. — Надо как следует укрепить палатку камнями.

— Правильно, доктор. Если ее снесет ураганом, то нам, пожалуй, не поймать беглянку.

Палатку укрепили как можно прочнее, после чего утомленные путешественники расположились на ночлег.

Однако им так и не удалось уснуть. Разыгралась буря; с бешеной яростью неслась она с юга на север. Облака летели над равниной, как клубы пара из лопнувшего котла. Лавины под порывами урагана скатывались в овраги, эхо глухими перекатами вторило их грохоту. Казалось, разыгрывалась неистовая битва воздуха с водой — этих грозных в своем гневе стихий; недоставало только огня.

Настороженный слух улавливал в хаосе звуков особого рода шум; это не был грохот падающих тяжелых масс, но скорее треск ломающихся тел. Среди грохота и воя бури можно было ясно различить четкий, звонкий треск, похожий на треск лопающейся стали.

Грохот легко можно было объяснить падением лавин; но доктор решительно не знал, чему приписать этот странный треск.

Пользуясь мгновениями жуткого затишья, когда ураган, казалось, переводил дух, чтобы разразиться с еще большей силой, путешественники обменивались догадками.

— Такой грохот обыкновенно производят айсберги, сталкиваясь с ледяными полями, — сказал доктор.

— Да, — ответил Альтамонт. — Можно подумать, что лопается земная кора. Слышите?

— Если бы мы находились невдалеке от моря, — сказал Клоубонни, — я подумал бы, что тронулся лед.

— В самом деле, — ответил Джонсон, — иначе и не объяснишь этот треск.

— Неужели же мы подошли к морю? — воскликнул Гаттерас.

— Это вполне возможно, — ответил доктор. — Слушайте, — прибавил он, когда раздался оглушительный треск, — разве это вам не напоминает грохот сталкивающихся льдин? Весьма вероятно, что мы совсем близко от океана.

— Если так, — заявил Гаттерас, — то я готов хоть сейчас пуститься на разведку по ледяным полям.

— Что вы! — воскликнул доктор. — Да ведь буря их наверняка изломает. Посмотрим, что будет завтра. Во всяком случае, я от души жалею тех, кто путешествует в такую ночь.

Ураган длился десять часов без перерыва, и приютившиеся в палатке путешественники в сильной тревоге не могли ни на минуту уснуть.

Действительно, в их положении всякое происшествие, будь то буря или обвал, грозило задержкой, которая могла иметь серьезные последствия. Доктору очень хотелось посмотреть, что делается снаружи, но как выйти на такой свирепый ветер?

К счастью, на рассвете буря улеглась. Наконец, можно было выйти из палатки, которая отлично выдержала ураган. Невдалеке находился холм высотою около трехсот футов, и доктор, Гаттерас и Джонсон без труда поднялись на его вершину.

Местность преобразилась до неузнаваемости: крутые скалы, острые хребты, взлетающие к небу пики. Снега не осталось и в помине. Буря прогнала зиму, и внезапно наступило лето. Снег словно острым ножом счистило с поверхности земли, и она предстала во всей своей первобытной наготе.

Гаттерас пристально смотрел на север. Завеса темных паров скрывала горизонт.

— Весьма вероятно, что эти пары поднимаются над океаном, — сказал доктор.

— Вы правы, — ответил Гаттерас, — там непременно должно находиться море.

— Такие тучи бывают как раз над свободным морем, — мы называем этот цвет морским отсветом, — сказал Джонсон.

— Вот именно, — подтвердил Клоубонни.

— Идемте же к саням! — воскликнул Гаттерас. — Надо скорей добраться до этого неизвестного океана.