Быстро расчистили место, и Бэлл нашел еще тело человека лет сорока. Он еще не успел окоченеть, как остальные, и не походил на мертвеца. Доктор наклонился над незнакомцем, и ему показалось, что тот еще подает признаки жизни.

— Он жив! он жив! — воскликнул Клоубонни.

Бэлл и доктор перенесли тело в снежный домик, между тем как неподвижно стоявший Гаттерас смотрел на обломки рухнувшего жилья.

Доктор раздел донага выкопанного из-подо льда человека. На его теле не было ни малейших признаков ушибов. С помощью Бэлла Клоубонни стал растирать несчастного пропитанной спиртом ватой и вскоре заметил, что жизнь начала к нему возвращаться. Он находился в полном изнеможении и не мог говорить; его язык пристал, точно примерз, к небу.

Доктор обыскал его карманы. Они были пусты. Никаких документов! Он попросил Бэлла продолжать растирание, а сам вернулся к Гаттерасу.

Капитан уже успел исследовать развалины домика, тщательно осмотрев его пол, и шел навстречу Клоубонни, держа в руке обгорелый клочок конверта, на котором можно было прочесть следующие слова.

— Альтамонт! — воскликнул доктор. — С корабля «Порпойз»! Из Нью-Йорка!

Гаттерас невольно вздрогнул:

— Американец!

— Я спасу его! — заявил доктор. — Ручаюсь вам! И мы добудем ключ к этой ужасной загадке.

Он вернулся к неподвижно лежавшему Альтамонту, а Гаттерас, погруженный в раздумье, остался на развалинах снежного домика. Благодаря заботам доктора к злополучному американцу вернулась жизнь, но не сознание; он ничего не видел, ничего не слышал и не говорил, но, во всяком случае, был жив.

На следующий день утром Гаттерас сказал доктору:

— Однако пора в путь!

— Я готов, Гаттерас. В санях много свободного места, мы положим на них этого беднягу и повезем его на бриг.

— Можете это делать, — отвечал Гаттерас. — Но давайте сперва похороним мертвых.

Трупы двух неизвестных матросов положили под развалинами снежного домика; труп Симпсона занял место, на котором нашли Альтамонта. Все трое в краткой молитве помянули своего товарища и в семь часов утра тронулись в путь.

Так как две упряжные собаки околели, то Дэк добровольно впрягся в сани и исполнял новые обязанности с усердием и выносливостью гренландской собаки.

В течение двадцати дней, с 31 января до 19 февраля, обратный путь сопровождался такими же трудностями и препятствиями, как и продвижение вперед. Путешественники невероятно страдали от стужи, но, на счастье, не было ни метелей, ни ветров.

Солнце выглянуло в первый раз 31 января и с каждым днем все дольше задерживалось над горизонтом. Бэлл и доктор окончательно выбились из сил; они почти ослепли и к тому же охромели; плотник не мог идти без костылей.

Хотя Альтамонт был жив, но по-прежнему без сознания. Приходилось опасаться за его жизнь. Однако разумный уход и крепкая натура одержали победу над смертью. Достойный доктор и сам нуждался в лечении, так как здоровье его пострадало от непомерных трудов.

Гаттерас все думал о «Форварде», о своем бриге. В каком состоянии он его найдет? Что произошло за это время на судне? Справился ли Джонсон с Шандоном и его единомышленниками? Стояли жестокие холода. Неужели уже сожгли злополучное судно? Хоть бы пощадили его корпус и мачты.

Размышляя об этом, Гаттерас шел во главе отряда, словно желая еще издали первым увидеть свой «Форвард».

24 февраля, утром, он вдруг остановился. В трехстах шагах пред ним показался красноватый отблеск, над которым колыхался громадный столб черного дыма, растекавшегося в сером туманном небе.

— Дым! — воскликнул Гаттерас.

Сердце у него забилось с такой силой, что, казалось, готово было разорваться.

— Посмотрите! Вон там! Дым! — сказал он подошедшим товарищам. — Мой корабль горит!

— Но мы находимся еще в трех милях от брига, — ответил Бэлл. — Это горит не «Форвард».

— Нет, «Форвард», — возразил доктор. — Скрадывая расстояния, рефракция приближает к нам судно.

— Бежим! — крикнул Гаттерас, обгоняя своих товарищей.

Его спутники, оставив сани под охраной Дэка, бросились вслед за ним.

Через час они были в виду брига. Ужасное зрелище! Горящий бриг плавал среди растаявших вокруг него льдов. Пламя охватило весь корпус; южный ветер доносил до слуха Гаттераса зловещий треск.

В пятистах шагах от пылавшего судна какой-то человек с отчаянием поднимал к небу руки; он стоял беспомощный перед пожаром, в пламени которого погибал «Форвард».

Этот одинокий человек был старый боцман. Гаттерас подбежал к нему.

— Мой бриг! Мой бриг! — не своим голосом кричал он.

— Это вы, капитан! — отозвался Джонсон. — Остановитесь! Ни шагу дальше!

— Что такое? — спросил Гаттерас с угрозой в голосе.

— Ах, эти мерзавцы! — воскликнул Джонсон. — Они подожгли бриг и ушли два дня назад.