Шрифт:
– Сигнал! – спокойно приказал Филеас Фогг.
На носу «Танкадеры» стояла маленькая бронзовая пушка. Она служила для подачи сигналов во время тумана.
Пушку зарядили по самое жерло, но когда лоцман уже готов был поджечь фитиль, мистер Фогг приказал:
– Спустить флаг!
Флаг был спущен до середины мачты. Это было сигналом бедствия, и можно было надеяться, что американский пакетбот, заметив сигнал, изменит курс, чтобы подойти к шхуне.
– Огонь! – скомандовал мистер Фогг.
И звук выстрела маленькой бронзовой пушки разнёсся в воздухе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.
Седьмого ноября в половине седьмого вечера «Карнатик» покинул Гонконг и на всех парах устремился к Японии. На нём был полный груз и множество пассажиров. Только, две каюты первого класса оставались свободными: те самые каюты, которые были заказаны мистером Фоггом.
На другой день утром пассажиры второго класса не без некоторого удивления могли увидеть растрёпанного шатающегося человека с тусклым взглядом, который нетвёрдыми шагами вышел из каюты и тяжело опустился на палубную скамью.
Это был Паспарту. Вот что с ним произошло.
Через несколько мгновений после того, как Фикс покинул курильню, двое слуг подняли крепко спавшего Паспарту и положили его на кровать, предназначенную для курильщиков. Часа через три Паспарту, преследуемый даже во сне навязчивой идеей, поборол одуряющее действие наркотика и очнулся. Мысль о невыполненном долге вывела его из оцепенения. Он покинул ложе пьяниц и, шатаясь, держась за стены, падая и поднимаясь, но всё время неудержимо стремясь вперёд, словно под властью какого-то инстинкта, вышел из курильни, крича словно во сне: «Карнатик»! «Карнатик»!"
Пароход уже дымил, готовый к отплытию. Паспарту оставалось сделать лишь несколько шагов. Он устремился через, трап, ступил на борт и свалился без сознания на баке в ту самую минуту, когда «Карнатик» поднимал якоря.
Матросы, привыкшие к подобным сценам, перетащили бедного малого в одну из кают второго класса, и Паспарту проснулся только на другой день в полуторастах милях от китайского берега.
Вот почему Паспарту оказался в это утро на палубе «Карнатика» и вдыхал полной грудью свежий морской воздух. Этот чистый воздух его окончательно протрезвил. Он с трудом стал собирать свои мысли и, наконец, припомнил всё, что случилось накануне: признание Фикса, курильню и т.д.
«Очевидно, – подумал он, – я здорово нализался! Что-то скажет мистер Фогг? Во всяком случае, я не опоздал на пароход, а это самое главное!»
Затем он подумал о Фиксе.
«Надеюсь, – сказал он себе, – что теперь мы от него избавились: после такого предложения он не посмеет последовать за нами на „Карнатике“. Полицейский инспектор, сыщик гонится по пятам за моим господином, подозревая его в том, что он ограбил банк! Этого ещё не хватало! Мистер Фогг такой же вор, как я – убийца!»
Должен ли Паспарту рассказать всё это своему господину? Следует ли мистеру Фоггу знать о той роли, какую играет в этом деле Фикс? Может быть, лучше подождать возвращения в Лондон и лишь тогда рассказать ему о том, как полицейский агент из столицы гнался за ним вокруг света, и вместе с Филеасом Фоггом посмеяться над этим молодчиком? Да, конечно, так будет лучше. Во всяком случае, над этим стоит подумать. А теперь он немедленно отправится к мистеру Фоггу и извинится перед ним за своё неприличное поведение.
Паспарту поднялся с места. По морю ходили волны, и пакетбот сильно качало. Честный малый, ещё не совсем твёрдо держась на ногах, кое-как добрался до кормы, где помещались каюты первого класса.
На палубе он не встретил никого, кто походил бы на его господина или миссис Ауду.
«Ага, – сказал сам себе Паспарту, – миссис Ауда ещё спит в этот час. А мистер Фогг, видно, нашёл себе партнёров для виста и по своему обыкновению…»
Рассуждая таким образом, Паспарту спустился в салон. Мистера Фогга там не было. Паспарту оставалось только одно: спросить у судового казначея, какую каюту занимает мистер Фогг. Тот ответил, что не знает пассажира с такой фамилией.
– Простите меня, – настаивал Паспарту, – но я говорю о высоком, спокойном, малообщительном джентльмене и о молодой женщине…
– На пакетботе нет ни одной молодой женщины, – ответил казначей. – Да вот вам список пассажиров, посмотрите сами.
Паспарту пробежал глазами список. Фамилии его господина там не было.
У Паспарту потемнело в глазах. Но потом у него мелькнула новая мысль.
– Чёрт возьми, ведь я нахожусь на «Карнатике»? – воскликнул он.
– Да, – ответил казначей.