По площадкам, соединявшим вагоны, непрестанно сновали газетчики, продавцы книг, напитков, сигар, съестных припасов и прочих товаров; в покупателях недостатка не было.

Поезд отошёл от станции Окленд в шесть часов вечера. Наступила ночь – тёмная, холодная ночь, небо заволокло тучами, которые угрожали каждую минуту прорваться снежной метелью. Поезд шёл со средней скоростью. Принимая в расчёт остановки, он двигался не быстрее двадцати миль в час; тем не менее, идя таким ходом, он мог пересечь территорию Соединённых Штатов в установленный срок.

Пассажиры в вагоне разговаривали мало. Все начинали понемногу дремать. Паспарту сидел рядом с полицейским инспектором, но оба они молчали. После описанных выше событий их отношения заметно охладели. Не чувствовалось ни прежней симпатии, ни дружбы. Фикс ни в чём не изменил своего поведения, но зато Паспарту держался крайне сдержанно и при малейшем подозрении готов был задушить своего бывшего друга.

Через час после отхода поезда пошёл снег, но, к счастью, мелкий, не мешавший движению состава. Из окон вагона виднелась теперь лишь бескрайняя белая пелена, на фоне которой клубы выбрасываемого локомотивом пара казались сероватыми.

В восемь часов в вагон вошёл проводник и объявил пассажирам, что наступило время ложиться спать. То был «спальный» вагон, и через несколько минут он действительно превратился в Дортуар. Спинки кресел откидывались с помощью остроумных приспособлений, появлялись прекрасно набитые тюфяки, в несколько секунд возникли кабинки, и каждый пассажир вскоре получил в своё распоряжение удобную постель, защищённую плотной занавеской от нескромных взглядов. Простыни были белоснежные, подушки мягкие. Оставалось только лечь спать, что все и сделали, чувствуя себя, словно в каюте комфортабельного пакетбота, а поезд в это время на всех парах мчался через штат Калифорния.

На территории между Сан-Франциско и Сакраменто рельеф местности довольно ровный. Эта часть железнодорожного пути носит название Центральной Тихоокеанской дороги; она начинается от Сакраменто и направляется на восток, где пересекается с линией, идущей от Омахи. От Сан-Франциско до столицы Калифорнии дорога идёт прямо на север, вдоль реки Америкэн-ривер, впадающей в залив Сан-Пабло. Расстояние в сто двадцать миль между этими большими городами было покрыто за шесть часов, и к полуночи, когда пассажиры ещё видели первый сон, поезд прибыл в Сакраменто. Таким образом, им ничем не удалось полюбоваться в этом большом городе, столице штата Калифорния; не увидели они ни его прекрасных набережных, ни широких улиц, ни великолепных отелей, ни скверов, ни церквей.

Покинув Сакраменто и миновав станции Джанкшен, Роклин, Оберн, Колфакс, поезд углубился в горный массив Сьерра-Невада. В семь часов утра он прошёл через станцию Сиско. Час спустя спальня вновь превратилась в обыкновенный вагон, и путешественники могли любоваться из окон прекрасной панорамой этого гористого края. Железнодорожный путь, подчиняясь капризам Сьерры, то полз по склону гор, то словно повисал над пропастью, то прихотливо извивался, избегая крутых поворотов, то устремлялся в узкие ущелья, откуда, казалось, не было никакого выхода. Паровоз с высеребренным колоколом, большим фонарём, бросавшим по сторонам желтоватый свет, и особым предохранительным выступом, торчащим впереди, как огромная шпора, сверкал, словно оправа очков; его свистки и гудки смешивались с рёвом потоков и водопадов, а столбы дыма вились среди тёмных ветвей сосен и елей.

На пути почти не попадалось ни мостов, ни туннелей. Железнодорожное полотно шло вдоль склонов гор, не всегда придерживаясь кратчайшего пути и не вступая в борьбу с природой.

К девяти часам, через долину Карсон, поезд вступил в пределы штата Невада, следуя всё время в северо-восточном направлении. В полдень он отошёл от Рено, где была двадцатиминутная остановка, во время которой пассажиры успели позавтракать.

Начиная от этого пункта, железнодорожный путь, следуя вдоль берега реки Гумбольдт-ривер, несколько миль идёт к северу. Затем он поворачивает на восток и не покидает берегов реки вплоть до гор Гумбольдта, расположенных почти у самой восточной оконечности штата Невада, где река берёт своё начало.

Позавтракав, мистер Фогг, миссис Ауда и их спутники вновь заняли места в вагоне. Филеас Фогг, молодая женщина, Фикс и Паспарту, удобно усевшись, любовались разнообразными видами, проносившимися мимо окон: обширной прерией, на горизонте которой вырисовывались горы, и пенистыми, бурными ручьями. По временам большие стада бизонов, словно живая плотина, появлялись вдали. Эти нескончаемые армии жвачных часто являются непреодолимым препятствием для движения поездов. Бывают случаи, когда несколько тысяч бизонов плотными рядами тянутся поперёк железнодорожного полотна много часов подряд. Паровозу приходится тогда останавливаться и ждать, пока путь вновь освободится.

Так случилось и на этот раз. Около трех часов дня стадо в десять или двенадцать тысяч голов преградило дорогу. Паровоз, замедлив скорость, попытался было при помощи своей шпоры разбить с фланга эту громадную колонну, но был в конце концов вынужден остановиться перед плотной массой животных.

Бизоны, которых американцы неправильно называют буйволами, двигались спокойным шагом, издавая по временам громкое мычанье. Ростом они выше европейских быков; хвост и ноги у них короткие, загривок выдаётся, образуя мускульный горб; рога этих животных широко расставлены, с головы, шеи и плеч свисает длинная грива. Нечего было и думать о том, чтобы остановить их шествие. Приняв то или другое направление, бизоны следуют ему, не обращая внимания на препятствия. Никакая плотина не смогла бы сдержать этот живой поток.