Юсиф Везиров
Домашнее задание
С возвращением.
Пасмурное утро. Грязный город в оплёванном асфальте и загнивающих лужах встречает меня злыми лицами измученных обитателей. Утомлённых быстрой ходьбой в никуда. Ещё один день начался. И он пройдёт. Пройдёт также глупо и нудно, как и сотни предыдущих дней. Далёких от прелестей жизни, которые у жизни всё-таки есть.
Есть. Теперь я это точно знаю. Я видел. Да, видел. И вижу. И улыбки прохожих, и доброту соседей, и красоту порядка. И покой в успокоенных глазах. Когда все равны. И равны только перед законом. В чём сила слабого. И слабость сильного. Отчего не плачут дети и не лают собаки. И мужчины дарят женщинам цветы. Просто, а не из похоти. Не обязывая на взаимность творения ребра. Адамова.
Однако я задремал. Я вновь открываю глаза и хочу пожелать себе доброго утра. По обыкновению. Но нахожу, что утро всё то же пасмурное. И добрым оно уже не будет. Стало быть, никогда. Пока?
Я вернулся. В прошлое. И с этим придётся смириться.
Ну, здравствуй, Вчера! Ты совсем не изменилось. И это совсем не комплимент.
26 января 2001-го года.
Мёртвый сезон.
Зима наступила зимой. После продолжительного лета сразу же. И переместила меня из географического измерения. В географическое измерение. Изменения. В другой часовой пояс. Отняв от жизни целых девять часов, приобретённых в покое. Там. Где блуждает ночами душа по сей день. Украшая сны, от которых не хочется пробуждаться. После которых не желается жить. Но надо. Не мне. А тем, кто всё ещё верит в излечение той же души. От глубокой депрессии. Апатии. А ещё верит в то, что ошибка - не всегда ошибка. А всего лишь ошибка. Особенно тогда, когда она очевидна. И уже совершена.
Зима наступила зимой. Давно. Но весною не пахнет. Впереди ужасающие заморозки. Морозы. И жизни почти половина.
Не простудиться бы.
6 февраля 2001-го года.
Летучий голландец.
А мозг мне говорит, что у меня всё нормально. Правильно и ровно. Как должно быть. И многие мне просто завидуют. И злятся моему равновесию. Которое так заметно внешне. Когда по утру я спешу на работу. А вечерами домой. Где ждёт меня вкусная пища. Забота домашних и тёплая постель. В которой ночуют сомнения. И терзания мучают сердце, что так не ладит с мозгом, для которого всё нормально.
И сердце подсказывает совсем иное. Показывая правду. Указывая на абсурдность мышления. Мозга. Отчего и ноги идут, и руки делают, и язык говорит. Да всё то, что не хочется. Что умещается в мозгу, чему нет места в сердце. И я дрейфую по жизни, мечтая пристать к заветной пристани. Которая так далека от горизонта. А горизонт лишь отдаляется от приближения. И конца этому не видно.
И я кушаю этот жирный Восток. Разбавленный водкой. Разбавленной водкой. Большими порциями холестерина. Вдыхая никотина дым. Оскверняя очищенные временем лёгкие. Свои лёгкие. Нелёгкие лёгкие. В которых рентгенов луч просматривал некогда затемнение. Затмение. Чему подвержена нынче душа. В которой потёмки круглые сутки. И ещё весь следующий день. А потом ещё.
У меня всё нормально. Правильно и ровно. Как должно быть. А мне просто хочется помирить свои мозг и сердце. И приютить бесприютную душу. И быть счастливым.
Разве ж мне так многого хочется?
12 февраля 2001-го года.
Расовая дискриминация.
Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И, что самое интересное, она, эта самая мечта, у него действительно была. И он, этот самый негр, её не молчал. Тая во глубине своей чёрной души. А доводил до масс. Пробуждая в них, в этих самых массах, сознание собственного достоинства. Нивелированного вековым воздействием рабского мышления. Внедрённого в разум.
Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И эта мечта превратилась в идею. С флагом, гимном и конституцией для падших почти человеков. Людей. Потерявших своё лицо. И корни. Которых продавали и покупали, как лошадей. Коней. Заглядывая в зубы. Не души. Мечта перевернула их действительность. Жизни. Оздоровив не просто нацию. И не просто народ. А целую расу.
Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта". И эта правда пронеслась по всему свету. Дойдя до наших краёв. И до меня. У которого есть мечта. Быть этническим негром. Или не негром. Чёрным, белым, жёлтым. Или даже красным, то бишь индейцем. Но с идеей, которая есть. И жить среди этнических умных. Которые верят в завтрашний день. И созидают его каждый час. Уже сегодня.
Жил один этнический негр. Который сказал первым: "У меня есть мечта".
Его за это убили.
14 февраля 2001-го года.
Риторика.
Я устал, не успев утомиться. Отдохнул не поспав, не доспав. И поев, потому, что так надо, занялся. Нелюбимым делом. А вокруг суета людская. И вечная радость тех, кто грешным делом спускает грешные деньги. На новые грехи. Толкая праведных на неправильный путь своим примером. Безнаказанного.
И каждый верит в своё деяние. У каждого правда своя. И отсутствует совесть. Которую несложно просмотреть постороннему. Что упрекает каждого во всём. Легко определяя ошибки его. Не свои. И восхищается собственной правотой опять же во всём. От чего и счастлив в своём представлении.
А между тем, я уже был однажды счастлив. И даже настолько, что поверил: это навсегда. И обманулся. Жизнь оказалась намного проще. И гораздо сложнее. Окунув меня в простоту с головой. Где хлебаются сложности той самой жизни. В которой я был однажды счастлив. По-настоящему. Без дураков.
Мир сходит с ума. Мир сводит с ума. И даже в пустыне идут дожди.
В чём счастье жизни? Её философия?
19 февраля 2001-го года.
Собака на сене.
Как сладок плод, когда он разрешён. Но недосягаем. И его можно. Только не сразу. И к этому "можно" стремиться нужно. Через сложно. Тогда "нужно" становится важно. Несмотря на "сложно". Приобретая иное значение. Предназначение. И достижение "важно" становится важным. Иначе дрожно страшно. Жутко мрачно.