— И теперь он мертв, — вставил я. Слиделл холодно улыбнулся:

— В третий раз.

— Говорю вам… — начал я. Но был ли смысл продолжать? И тут мне в голову пришла одна мысль.

— Послушайте, — начал я. — Рейган, по всей вероятности, где-то спрятал эти доллары…

— Конечно спрятал. Кроме тех двадцати трех тысяч, которые ему были нужны, чтобы скрыться.

— Значит, вам просто не везет. Неужели вам это не понятно? Вы знаете, что женщина его сейчас в больнице в Саутпорте. И если она жива, полиция найдет способ вытянуть из нее информацию.

— Вряд ли она многое знает.

— А вам известно, зачем она прилетела в Саутпорт? — спросил я. — Она хотела встретиться со мной, потому что у нее не было никаких вестей от Рейгана. Неужели вы не понимаете, что я говорю правду? Будь Рейган жив, он написал бы ей.

— Да. Если только он не собирался с ней расстаться.

Я в изнеможении откинулся на спинку кресла. Безнадежно. Какой смысл убеждать их в том, что в говорю правду?.. Они все равно нас убьют.

— Однако в последнем предположении есть один существенный изъян, — заметил Слиделл. — Если он намеревался с ней расстаться, зачем ему было посылать ей это письмо из Кристобаля?

— Значит, вы допускаете, что Рейган умер?

— Допускаем. Однако в этом деле, Роджерс, есть одна закавыка. Но мы разрешим ее в ближайшие часы. Смерть Рейгана могла быть вызвана несколькими причинами. Например, его убили вы с Кифером.

— О, ради всего святого…

— Ты, Роджерс, безголовый парень. Начать с того, что придуманная тобой история — сплошное вранье. И чем дальше, тем ты завираешься все больше. Ну, взять хотя бы эффектное описание сердечного приступа у Рейгана, которое ты представил начальнику полиции в Саутпорте. Вначале все тебе поверили… Однако, если я догадался, как ты его сфабриковал, почему это не под силу ФБР? Возможно, они платят своим информаторам меньше, чем я, зато у них больше специалистов. Внешне получилось все гладко. Любой непрофессионал, вроде тебя, описывая сердечный приступ, обычно сгущает краски и немного переигрывает. Ты написал, что Рейган выполнял работу, требовавшую больших физических усилий, в результате чего и случился этот приступ. Ведь все думают, что именно перенапряжение приводит больного с коронарной недостаточностью к фатальному исходу. Только медикам известно, что от такого приступа можно умереть в собственной постели, пока тебе чистят грейпфрут. Но тебе это тоже должно быть известно. Когда тебе шел пятнадцатый год, подобным образом скончался твой дядя…

— Я при этом не присутствовал. Приступ случился у него в офисе в Норфолке, в штате Вирджиния.

— Знаю. Но ты присутствовал при предыдущем приступе — примерно за год до этого. Вы вместе с отцом и дядей ловили рыбу на взятом напрокат паруснике у берегов Майами-Бич. Твой дядя преспокойно сидел в кресле и тянул пиво… И вдруг его хватил удар. Так что, Роджерс, твое положение становится все хуже. Все безнадежнее…

По правде говоря, за долгие годы мне впервые напомнили об этой истории. Я хотел сказать это Слиделлу, но, обернувшись, встретился глазами с Патрицией. Она смотрела на меня немигающим взглядом. В этом взгляде были сомнение и ужас. Разумеется, версия Слиделла кого угодно могла вывести из равновесия. Так в чем было винить девушку?..

Открылась дверь. В комнату вошли Боннер и пучеглазый коротышка, который нес черный металлический ящик размером с портативный магнитофон.

— Стойте! — приказал им Слиделл. Затем он встал и приказал Боннеру:

— Принеси Флауэрсу стол и стул. Боннер пересек холл и вернулся с небольшим прикроватным столиком. Он поставил его возле кресла, в котором сидел я, и придвинул к нему стул. Затем развернул меня вместе с креслом лицом к окну, так что столик оказался у меня по правую руку. Выполнив все эти действия, Боннер закурил и со скучающим видом прислонился спиной к двери.

— С этой штукой мы только время теряем, — сказал он.

— А я думаю иначе, — отрезал Слиделл. Боннер пожал плечами. Я посмотрел на Патрицию, но она избегала моего взгляда. Флауэрс ее явно заинтересовал. Видимо, ее озадачило его появление не меньше моего. Флауэрс был тщедушный человек лет тридцати с небольшим. Лицо его было как бы сплющено с боков, лысая голова блестела. Глаза его были чуть навыкате, что придавало всему его облику довольно уродливый вид.

Флауэрс поставил на столик черный ящик и снял с него крышку. Это оказался какой-то прибор, на панели виднелось несколько рукояток и тумблеров. Из широкого прямоугольного отверстия торчал край линованной бумаги и нацеленные на него три самописца на небольших подставках.

Я ощутил холодок внутри и взглянул на Слиделла.

— Мы готовимся достигнуть великой цели, к которой стремились все выдающиеся философы мира, Роджерс, — начал Слиделл. — Эта цель — узнать истину!

— Что вы хотите сказать?

— Перед тобой детектор лжи.

— Да ну!.. Где вам удалось его раздобыть?

— В детекторе лжи нет ничего особенного. Любой может его смастерить. А вот управлять им — другое дело… Но нам крупно повезло. Флауэрс просто гений! Он умеет обращаться с этим прибором.

Флауэрс не слушал Слиделла. Он подключил прибор к электрической розетке и щелкнул выключателем. Затем спокойно, методически принялся подсоединять прибор к моему телу. Мне на мгновение показалось, что я в полицейском участке. Флауэрс спокойно занимался своим делом. Для него существовала только техника. На мое правое предплечье он надел манжетку для измерения кровяного давления и накачал ее воздухом. Грудь обмотал какой-то гибкой трубкой. Затем тронул один из тумблеров — пришла в движение линованная бумага. Самописцы начали рисовать изогнутые линии, регистрируя мой пульс, давление крови и частоту дыхания. В комнате сделалось очень тихо. Флауэрс что-то подрегулировал, затем подтащил поближе свой стул и уселся на него. Он благоговейно склонился над прибором, словно пастор над Священным Писанием. Затем кивнул Слиделлу: все, мол, готово.