— Да, это все очень серьезно, — кивнул Иванцов, — но вы ведь представляете, что может произойти с вашим сыном, если у нас расстроятся отношения? Ведь эти бандиты, которые его удерживают, на все пойти могут.

— Представляю, и поэтому настоятельно прошу, чтоб вы им передали, если у вас есть такая возможность, чтоб они с ним обращались аккуратно. Пусть взвесят, прикинут, что найдут, что потеряют… У вас дочка в каком вузе учится? В Российском гуманитарном университете, кажется? Вы, кстати, давно с ней виделись?

— Не очень… — Иванцов уже понял многое.

— Мне тут знакомый офицер из милиции сообщил, что ей по телефону угрожают. Москва нынче жуткая стала. То один маньяк бродит, то другой. Насилуют и убивают. Побеспокойтесь, позвоните ей на квартиру. А то мало ли что…

— Понятно, — вздохнул Иванцов, — значит, наше сотрудничество выходит на уровень товарного обмена?

— Конечно. Законы рынка везде действуют. Ты мне, я тебе.

— Не очень эквивалентный этот обмен получается. Вы-то сына домой увезете, а моя девочка в Москве останется. Не бросать же университет! А потом ей угрожать начнут, если вы вдруг захотите еще какие-то условия выдвинуть…

— Не преувеличивайте. Я же меру знаю. И потом Я ведь помню, что вы вполне благородно предоставили мне в городе режим наибольшего благоприятствования. Кроме шуток, мне это очень выгодно. Правда, не очень ясно, что вы там сделали с моим миллионом, но то, что он в поле зрения налоговой инспекции не попал, меня очень устраивает. Да и объяснить его происхождение мне было бы трудно…

— Рад, что вам хоть чем-то помогло сотрудничество с нами, — проворчал Иванцов.

— Знаете, Виктор Семенович, я вовсе не против этого сотрудничества. Просто зачем нам его строить в режиме экстремальных ситуаций? Мы познакомились, оценили деловую хватку, немного пощекотали друг другу нервы — и довольно. Пора выработать и другой режим взаимодействия. Вот, например, привез я к вам сюда мистера Сноукрофта с милейшим Левой, у которых имеется ряд очень интересных предложений. Я знаю, что в прошлом году у вас по разным причинам контакты прекратились, но ведь все течет, все изменяется…

— Да, — мрачновато согласился прокурор, — многое поменялось, но вот насчет возобновления контактов у меня по-прежнему сохраняются сомнения.

— Всякая личность имеет право сомневаться, — улыбнулся Соловьев. — Другой вопрос — пойдут ли ей на пользу сомнения? А уж тем более — категорический отказ, если он, не дай Бог, последует?

— Совершенно верно. Поэтому выслушать и обсудить предложения ваших американских друзей я не откажусь, хотя и гарантировать, что приму их сразу же, без оговорок, не могу.

— А этого никто и не требует, — вступил в разговор Резник. — Мистер Сноукрофт реалист, он уже неплохо ориентируется в русских делах, и все здешние сложности для него секрета не составляют. Конечно, продолжать работу по прошлогодним направлениям мы уже не будем. Я имею в виду икону и участие в строительстве винзавода в Лутохино. Это пройденный этап. Насчет машиностроительного завода от вас потребуется одно — невмешательство. То есть вам и товарищу Рындину следует избегать повторения прошлогодних финтов. Не надо нас хватать, не надо прослушивать наши разговоры с главным технологом машзавода. Не надо делать абсолютно ничего — и за это абсолютное бездействие можно получить приличные деньги.

— Конкретнее?

— Начальная стоимость этой услуги — двадцать тысяч баксов. Можем рассмотреть встречное предложение.

— Это на двоих? — прищурился Иванцов.

— Нет, разумеется, каждому. Вам и Рындину.

— Мне лично больше нравится двойная сумма, а что скажет Рындин, просто не могу себе представить. Знаете ли, господин резник, понятие «преступное бездействие» из уголовного права никуда не делось. Мне с моим аппаратом несколько проще работать, чем Рындину. Вы, как бывший советский гражданин, должны понимать, что такое наши спецслужбы, какая у них серьезная система внутреннего контроля и насколько внимательно у нас работают с иностранцами. А вы в прошлом году элементарно засветились. Очень может быть, что вас ведет непосредственно Лубянка, а заодно, кстати сказать, проверяет на вшивость областное управление. У меня, между прочим, в прошлом году даже были сомнения насчет того, что вы настоящие американцы…

— Вы что, считали нас чекистами? — расплылся в улыбке Лева.

— А почему бы и нет? Например, мне на сто процентов ясно, что мистер Сноукрофт скрывает свое знание русского языка. Ну а что касается вас. Лев Моисеевич, то тут и вовсе…

— Но теперь у вас нет таких сомнений?

— Сомнения всегда остаются. Хотя Рындин вас хорошо отработал, и вы действительно представляете «Джемини-Брендан корпорейшн». Однако значительно сложнее определить, не является ли «Джемини-Брендан» дочерней фирмой бывшего КГБ. Догадываюсь, что таких контор по всему миру немало работает. Может, вас уже сняли с прямого финансирования, на хозрасчет, так сказать, перевели…

— Давайте все-таки не будем лишними подозрениями отягощаться, — сказал Соловьев. — Вы прекрасно знаете, что Сноукрофт и Резник на ФСБ не пашут. Если б вас собрались утопить, то не стали бы слишком мудрить. Компромата на вас и на Рындина больше чем достаточно. Пару недель назад я еще об этом мало что знал. Зато теперь знаю, что сковырнуть вас отсюда ничего не стоит. Мне уже известны почти все люди, которые по каким-то своим соображениям не дают этого сделать. Они высоко сидят, и подружиться с ними мне лично будет трудно. И Дорого в чисто денежном выражении. Но, если надо, я на эти затраты пойду.