– И эти хорошие люди поощряют твои уходы с уроков?

– Никто меня не поощряет!

– Тогда объясни мне, почему за один только месяц ты сбежал с двенадцати уроков?

– Я искал...
– начал Андрей и умолк.

– Что?

– Ты этого не поймешь, - сказал Андрей тихо.

– Вот как? Значит, я не могу тебя понять? Какая сложная, утонченная натура! Какой высокоорганизованный интеллект!

– Папа!

– Молчи! Где ты проболтался до девяти часов вечера? Ну?!

– Нигде я не болтался.

– Будешь ты отвечать?!

– Что? Что я должен отвечать?
– с отчаяньем закричал Андрей.
– Ну что? Чего вы от меня хотите?

– Мы хотим знать, что у тебя за компания, - ровным иезуитским голосом сказал отец.
– Почему ты все время уходишь с уроков? Почему меня сегодня по телефону вызвали на педагогический совет? Что ты опять натворил?

Андрей опустил голову.

– Говори!

– Мне нечего говорить, - пробормотал Андрей.

– Вот-вот. Теперь ему нечего говорить. Ему всегда нечего говорить, когда он нахулиганит в школе, - сказала мать, появляясь в дверях.

Андрей почувствовал, как в груди начала подниматься мутная нехорошая злость.

– Помолчи, пожалуйста, если ничего не знаешь!
– обернулся он к матери.

– Ах ты свинья!
– закричала мать.
– Мало того, что ты в школе с преподавателями препираешься, так ты грубишь дома, когда с тобой разговаривают!

– Если бы вы по-человечески разговаривали, - сказал Андрей, совсем не помня себя от злости.
– Я бы все... все рассказывал вам... А вы... вы сразу ругаться... чуть только войдешь в дом. Ни разу вы не сказали ничего хорошего... Ни разу... Вы думаете, если у меня своя комната... Надоело все. Скучища смертная! И еще пристаете! Ничего я не скажу больше. Ничего! Поняли? Ничего!

У матери вдруг затряслись руки, губы, подбородок...

– Алексей!
– вскрикнула она.
– Ты слышишь? Чего же ты сидишь? Он совсем распоясался!

– Ну и пусть! Пусть распоясался!
– крикнул Андрей.
– Я вам ничего не скажу! И ничего вы не сделаете!

Отец поднялся из-за стола и шагнул к нему.

– Ты что же это делаешь с матерью, негодяй?
– сказал он очень тихо.
– Ты что таким тоном стал разговаривать?

– Ничего я с ней не делаю! Она сама! Сама! Не знает, а говорит!

– Ты еще спроси, чего он нагородил на чердаке, - сказала мать.
– Он хочет весь дом на воздух поднять. Я там сегодня весь день разбиралась. Трубы какие-то выбрасывала.

"Космос"!
– холодом прошло по спине.
– Она нашла "Космос"!

– Телескоп! Мой телескоп!
– закричал Андрей, рванувшись к матери.
– Что ты с ним сделала?

– Алексей!
– снова вскрикнула мать.

И в ту же секунду тяжелая, обжигающая пощечина отбросила Андрея к стене.

* * *

...Ракета уходила в Пространство.

Серебряный шар Луны, разорванный трещинами, пересеченный зубчатыми тенями хребтов, опаленный дыханьем Большого Космоса, тускнел за иллюминатором. Правее и выше него влажно голубела Земля. Облачные поля застилали большую часть ее лица. Только южная оконечность Африки и остров Мадагаскар просматривались сквозь дымку.

А еще выше, в безмерной черной глубине, горела золотым огнем прекрасная звезда Альбирео.

Двигатели, разогнав ракету, кончили свою работу, и великая тишина охватила космонавта. Утонув в амортизационном кресле, он смотрел на неподвижные точки звезд и думал о счастье.

1 Парсек - мера расстояний в звездной астрономии, равная тридцати триллионам километров.