Шрифт:
– Я готов. Мне важно знать, что произошло тогда, год назад… И еще… я очень, очень жалею, что не встретился с вами раньше…
– Вы не должны так говорить и не должны обольщаться на мой счет. Не скрою, мне многое уже удалось за то недолгое время, что я работаю у Крымова, но повторяю: никаких гарантий… Если понадобится, я отчитаюсь перед вами потом за каждый потраченный рубль. Крымов научил нас считать и экономить… В одном можете не сомневаться: если только существует что-то, за что можно уцепиться в вашем деле, я непременно буду идти до конца, сколько бы времени и сил мне для этого ни понадобилось. В конце концов, это моя работа, и она мне нравится. А теперь нам надо уходить отсюда. Вот только позвоню Сазонову и доложу, что мы уходим… Да, еще квартиру опечатать надо…
Перед тем как поехать на квартиру Орешиных, Юля заехала в летнее кафе на бульваре Мичурина. Посетителей было немного, все городские бездельники стеклись к этому часу на Набережную, где через каждый метр были натыканы десятки подобных кафе, преимущество которых заключалось в их расположении на семи ветрах и криках чаек буквально над головой. Зато здесь, в самом центре города, можно было в отличие от временных кафе на Набережной прилично поесть и даже подремать в тени больших полотняных зонтов, не боясь, что тебя унесет ветром и бросит в теплые волны предгрозовой реки.
– Гроза будет… – донеслось над ухом Юли, едва она присела за столик с подносом, заставленным невесомыми пластмассовыми тарелочками с легкой закуской и бутылкой колы.
– Привет, Земцова! – Над ней завис огромный и толстый Серега Иноземцев, приятель ее бывшего мужа, хирург и просто веселый парень лет тридцати пяти. Он был во всем белом, и от него хорошо пахло лимоном. Все знали, что у Иноземцева дома целая коллекция дорогого парфюма. Быть может, поэтому у него, такого пухлого и тяжелого, всегда было много женщин, которые его просто обожали и не давали ему возможности жениться и обзавестись семьей. «От него всегда хорошо пахнет, а еще он умеет делать деньги…» – вспомнила Юля, как говорил Земцов о своем друге Иноземцеве. Их еще путали из-за похожего звучания фамилий.
– Привет, Иноземцев! – Юля придвинула к себе поднос, тем самым давая понять, что не возражает против соседства Сережи. – Как дела?
– Лучше всех, как всегда.
– Мне нравится твой ответ. Я уж думала, что и ты сейчас начнешь ныть по поводу… и без повода. Ты еще не женился?
– Сейчас я возьму себе немного салатика и вернусь к тебе, идет? – И Иноземцев чуть ли не вприпрыжку бросился к буфету, где на глазах посетителей в прозрачных грилях жарились цыплята, а чистенький повар в белом фартуке, обтягивающем толстый живот, готовил хрестоматийный салат из огурцов и помидоров, орудуя большим и острым ножом… Трудно было пройти мимо такой живой и дивно пахнущей кухни на свежем воздухе.
Иноземцев вернулся через минуту с подносом и подмигнул Юле.
– Хорошо выглядишь… Худенькая, стройненькая, красивенькая… Ты еще не соскучилась по своему Земцову?
– Давай лучше поговорим о твоих делах… Земцов – это для меня пройденный этап.
– А кто же не пройденный?
– Мне никто не нужен… во всяком случае, пока. Работы много…
– Это твоя машина стоит тут, за углом? Это правда, что Крымов купил тебе новенький «Форд»?
– Правда. Только я заработала, а он купил. Я ведь благодаря ему превратила в груду металлолома свой старый «Форд», пришлось его продать за гроши…
– Не прибедняйся, ты выглядишь как шикарная, нигде не работающая девица, мающаяся от скуки… Разве это не комплимент?
– Спасибо, Сережа, ты настоящий друг.
– Помнишь, мы с тобой вот так же однажды встретились в городе, и ты обещала мне дать возможность подзаработать… ну там, перевязать кого, вправить челюсть, да что угодно, вплоть до криминальных абортов…
– У меня пока для тебя работы не было, но я все помню, как и номера твоего рабочего и домашнего телефонов… Как только – так сразу. А ты все там же?
Иноземцев работал в городской больнице в гнойном отделении и постоянно жаловался всем на свою «лошадиную работу и безденежье». Чтобы пресечь разговоры о работе, Юля вновь спросила его о женитьбе.
– Нет, я еще не нагулялся. А чтобы гулять, нужны деньги. А денег нет. Я вот смотрю на тебя, ты не подумай, что я тебе завидую, но мне, мужику, стыдно, что я езжу на трамвае, а ты раскатываешь на такой шикарной машине…
– Ты неисправим, Иноземцев… Ты же хороший хирург, почему бы тебе не повысить свою квалификацию и не перейти из твоего гнойного в настоящую операционную… – Юля вздохнула и уже пожалела о том, что пригласила его за свой столик.
– Я тебя раздражаю? – Заплывшие жиром глазки Сережи Иноземцева смотрели на нее жалобно. – Хорошо, я больше не буду… Давай тогда лучше поговорим о деле… Мне вот бабушка оставила наследство, а ходить по комиссионкам что-то не хочется…
– Ты что, Сережа, решил предложить мне бабушкино старое пальто с карманами, набитыми нафталиновыми шариками? – Юля отодвинула от себя тарелку и прикинула: если сейчас он не уймется, то остатки салата полетят в круглое лицо хирурга-неудачника.
– Не совсем пальто… – С этими словами Сережа достал из недр своих необъятных шелковых белоснежных брюк кольцо, при виде которого у Юли сильно забилось сердце.