— Хорошая собачка дома сидит, в море не ходит.

— Мехти-баба, она умрет, если мы ее оставим дома.

— Раньше не умирала, когда ты в море ходил, и теперь не сдохнет.

— Мехти-баба, — умоляюще сказал Юра. — Это очень, очень хорошая морская собачка…

— У тебя патефон — морской, собачка — морской, ты еще ишака приведи, скажи, он тоже морской! — рассердился Мехти. — Давай обратно!

Пришлось высадить Рекса. Валерка, давясь беззвучным смехом, отвязал носовой фалинь, и дружные удары весел погнали шлюпку к яхте.

Осмотр продолжался долго. Мехти придирчиво проверял каждый узел и каждый талреп.

— В море идешь, не на бульвар, — ворчал он. — Как сложил штормовой стаксель? Все три угла снаружи должны быть. Ночью штормовать будешь — не найдешь, время потеряешь. Складывай, как я учил!

Николай и Юра послушно развернули и переложили парус.

Потом оставили Валерку на «Меконге» и вернулись на яхт-клуб.

Мехти надел очки и развернул вахтенный журнал.

— Пиши, — сказал он Николаю и ткнул железным ногтем в чистую страницу. — Сколько человек, как зовут, куда, зачем, сколько дней. Распишись — получил разрешение порта, сводку, карту…

По случаю неожиданного отпуска наши друзья решили «учинить добрый морской вояж»: пройти на яхте к устью Куры, а если будет подходящий ветер, то и дальше на юг, к Ленкорани, чтобы осмотреть тамошний субтропический заповедник. По пути они собирались заглянуть на островки архипелага.

Валерка, недавно включенный в экипаж «Меконга», отнесся к экспедиции с неприличным восторгом. Он останавливал на улицах знакомых и, обильно оснащая речь морскими терминами, доказывал преимущества парусного спорта над всеми остальными. Он чуть ли не наизусть выучил учебник морской практики, взятый у Юры.

Валя тоже охотно согласилась участвовать в экспедиции. Правда, ей пришлось выдержать крупный разговор с матерью, которая не питала доверия к морю, этой коварной стихии.

Как-то вечером, за два дня до отплытия, друзья сидели у Юры — уточняли маршрут, составляли списки снаряжения и продовольствия. Вдруг Николай отодвинул карту и потянулся за сигаретой.

— Юрка, — сказал он закурив, — давай пригласим еще одного пассажира.

— Что ж, давай. — Юра сразу понял, о ком идет речь. — Звони.

— Лучше ты. У тебя убедительнее получится. Рита ответила сразу.

— Мне очень приятно, что вы меня не забыли, — сказала она, выслушав Юрино приглашение, — но я не могу надолго отлучаться из города.

— Всего на неделю, Рита. У тебя же начались каникулы…

— Юрочка, не настаивай. Не могу. Я очень рада, что ты позвонил. Передай привет Коле.

Она положила трубку. Села, поджав ноги, на любимое место — в уголке дивана, — раскрыла книжку. Глаза скользили по строчкам, но смысл их не доходил до Риты.

Опять она одна… Уже вторую неделю Анатолий Петрович не появлялся дома. Нет, они не поссорились. Она заботилась о нем, как только могла, не тревожила никакими расспросами. Готовила его любимые кушанья, но с ужасом убедилась, что он совершенно потерял аппетит. Она понимала, что Анатолию Петровичу стыдно пользоваться при ней своими убийственными снадобьями, но обходиться без них он уже не мог. Ему приходилось часто и надолго выезжать в какую-то специальную лабораторию. Что-то у него опять не ладилось с работой. Ночует он у Опрятина. Там ему никто не мешает…

Наутро она поехала в Институт физики моря. Ей пришлось довольно долго ждать в вестибюле, пока выясняли, где Бенедиктов.

— Вы к Анатолию Петровичу? — раздался вдруг чей-то голос у нее за спиной.

Рита обернулась. Перед ней стоял Вова.: — Да, — сухо ответила она.

— Сейчас вызову, — сказал он с готовностью, и Рита заметила, как на его физиономии появилось не то сочувственное, не то виноватое выражение.

Через десять минут Бенедиктов спустился в вестибюль.

— Умница, что пришла, — сказал он, забирая ее руку в свою потную ладонь. Глаза его потеплели.

Они вышли в институтский двор и сели на скамью возле газона.

— Придешь сегодня? — спросила Рита. Он помрачнел.

— Понимаешь, очень горячие дни… Главного мы добились, только вот — закрепить эффект… Еще несколько недель, Рита…

Его веки нервно подергивались, лоб блестел от пота. Рита вынула из сумки платочек, вытерла ему лоб.

— Хорошо, — сказала она грустно. — Я подожду.