Но то место, где Киргиз назначил наконец встречу великому жрецу, главарю загадочной ассирийской группировки, в одночасье уничтожившей верхушку остальных криминальных кланов города, то место, где должна была состояться «сделка века», обмен самой крупной партии наркотиков за последние годы на деньги, — это место пока не приглянулось никому из застройщиков.

Этот пустырь был расположен слишком далеко от действующей станции метро, к нему не подходили основные транспортные артерии.

Когда-то, еще в эпоху «развитого социализма», на краю этого пустыря начали строить какое-то огромное здание. Жители окрестных районов спорили, что это будет — то ли новый корпус железнодорожного института, то ли завод лакокрасочных изделий, но постепенно эти споры затихли, потому что затихла сама стройка, превратившись в традиционный советский долгострой.

Несколько лет среди недостроенных бетонных конструкций копошились унылые работяги, изображая трудовой процесс и закапывая в землю очередные миллионы рублей. Потом и эта вялая активность сошла на нет, а еще через несколько лет завертелось колесо перестройки, и те же жители окрестных домов, выгуливая на пустыре собак и поглядывая на мрачную бетонную громаду, стали говорить друг другу, что этот недострой — дело рук новой власти, причем, что удивительно, сами в это поверили.

Вот на этом-то пустыре ранним утром, точнее еще на исходе ночи, около половины пятого, появился зеленый «форд».

Подъехав к бетонному чудищу, «форд» остановился, и из него вышли три человека.

Один из них — высокий, длинноволосый, был великий жрец, двое других — молодые парни, в которых по черным как смоль волосам и ярким, выразительным глазам можно было узнать ассирийцев. Один из молодых айсоров держал в руках винтовку с оптическим прицелом, второй — легкий гранатомет-базуку.

Великий жрец отдавал последние распоряжения.

— Подниметесь на верхний этаж этого дома, — он указал на бетонную махину, — выберете себе позиции в разных местах, подальше друг от друга, чтобы хорошо просматривался весь пустырь. Киргиз подъедет около девяти, с ним должна приехать грузовая фура с товаром. Мы появимся сразу после них, и начнутся переговоры. Пока мы разговариваем, тщательно цельтесь и готовьтесь к стрельбе. Стреляете по моему сигналу: когда я достану белый платок. Ты, — жрец кивнул на более молодого из двоих, вооруженного винтовкой, — берешь Киргиза. Целься в корпус, это надежнее, в голову больше вероятность промаха. Ты должен свалить его с первого выстрела. Ты, — жрец повернулся ко второму снайперу, коренастому и широкоплечему, вооруженному гранатометом, — стреляешь по джипу. Бей на поражение, постарайся одной гранатой уложить всех, кто в машине. Как только увидите, что цели поражены — действуйте по обстоятельствам, но старайтесь стрелять по тем целям, которые будут дальше от основной схватки, чтобы не попасть в своих. Но главная ваша задача — первыми выстрелами положить Киргиза и взорвать джип. Все ясно?

Снайперы кивнули.

— Вот возьмите термосы, в них горячий кофе. Надо, чтобы к началу разборки вы были в хорошей форме, чтобы руки не застыли и не затекли от неподвижности. Позиции для стрельбы выбирайте поудобнее.

Жрец вернулся в машину и уехал. Снайперы, зябко ежась от предутреннего холода, отправились на свою позицию.

Ровно в девять утра на пустырь лихо вырулил армейский джип Киргиза. Дверцы распахнулись, и джип ощетинился стволами винтовок Следом за джипом на пустырь выехала грузовая фура, за которой вплотную следовал мотоциклист в свободной куртке, под которой вполне можно было поместить десантный автомат.

Моторы машин затихли, и на пустыре наступила тишина. Только ветер уныло пел в траве ту же песню, которую поет он, должно быть, в киргизских степях.

Наконец снова послышался шум моторов, и на пустырь въехали черный «мерседес» и зеленый «форд». Машины остановились напротив армейского джипа, заглушили моторы. Дверцы «мерседеса» открылись, из него выбрались сначала двое молодых айсоров с автоматами, а затем — высокий длинноволосый человек средних лет, великий жрец богини Ламашту.

Из джипа вышел невысокий худой человек с обвислыми монгольскими усами и кривыми ногами прирожденного кавалериста.

Жрец и Киргиз неторопливо пошли навстречу друг другу.

— Ну что, — проговорил жрец с легкой усмешкой, — все-таки решил отдать мне свой товар?

— Не везти же его обратно, — холодно ответил Киргиз, блеснув узкими глазами, острыми, как два штыка. — Гыде деньги?

Жрец махнул рукой, и из «мерседеса» выбрался еще один человек — лысый толстяк лет пятидесяти, с желтым кожаным чемоданом в руках.

— Зыдесь пять миллионов? — недоверчиво спросил Киргиз.

— Считай. — Жрец пожал плечами.

— А как же! Обязательно посычитаю.

Толстяк положил чемодан на землю у ног Киргиза, откинул крышку и поспешно отошел, оказавшись за спиной жреца.

Киргиз внимательно посмотрел на суетливого толстяка, потом перевел взгляд на чемодан с деньгами. Слегка наклонившись, он поднял одну из пачек. Только сверху лежала стододларовая купюра, под ней была нарезанная бумага.

Жрец достал из кармана белый платок и вытер лоб. Ничего не произошло, и он невольно бросил взгляд в сторону возвышающегося на краю пустыря бетонного недостроя.