Шрифт:
…Они провели в постели три часа. Саша, вялая и расслабленная после любви, предложила Георгию перекусить. Она была уверена, что он откажется, сошлется на нехватку времени или сытость, но он, казалось, даже обрадовался ее предложению. Надел трусы и, чуть ли не пританцовывая, отправился на кухню, откуда громко и весело возвестил о том, что мясной пирог восхитителен, а салат – просто шедевр… Потом позвал ее пообедать за компанию, сказал, что не может есть один… Она была готова плакать от счастья. И понимала, что ей, в сущности, было бы достаточно и таких вот неофициальных любовных свиданий – без детей, без регистрации брака, без объяснения со строгой и непредсказуемой сестрицей…
Ее удивлению не было предела: вместо того чтобы поспешить домой, Георгий вдруг предложил ей отправиться на Волгу, покупаться, позагорать… И это ближе к вечеру!
«Ты будешь лежать на песке, а я буду целовать тебя… Мы подождем, когда солнце начнет садиться, и тогда твое тело, такое бледное сейчас, окрасится в золотисто-красный цвет…»
Она не узнавала своего зятя. Они быстро собрались, Саша надела новый купальник, и они поехали на Шумейку…
«Там же неподалеку ваша дача…» – робко заметила Саша уже в машине. «Мы поедем в такое место, где нас никто не увидит… К тому же Тамара в парикмахерской, и дача пустая…» – «А ваша домработница, вдруг она там?» – «Зося? Нет, она сегодня устроила банный день растениям… У нас дома – настоящая оранжерея…»
Все было так просто. Они приехали на берег Волги, сначала долго, до головной боли, купались, потом под ивами занимались любовью. И только когда стемнело и песок под ногами показался неприятно холодным, а зубы отчего-то начали стучать, Георгий спокойно, как если бы они были женаты, привез Сашу к себе на дачу. Они ели треску в масле прямо из банки, спелые, только что сорванные с грядки сладкие помидоры, пили чай с мятой и целовались на веранде…
– Гоша, ты морочишь мне голову или на самом деле испытываешь ко мне какие-то чувства? – не выдержав, спросила его Саша, когда они, обнявшись, лежали под одеялом и разглядывали синий прямоугольник дачного окна. Оно было распахнуто, и в спальне пахло прохладными травами, цветами и близкой речной водой.
– Мне надо было жениться на тебе… – сказал он, целуя ее в висок и прижимая к себе.
– Но ты никогда прежде не оказывал мне знаки внимания.
– Боялся, что ты будешь смеяться надо мной.
– А я думала, что ты любишь Тамару.
Вопросов было много, но она решила, что расспрашивать его и дальше о том, не планирует ли он с ее помощью завести детей, какие у него планы относительно нее на будущее, опасно: она может все только испортить. Мужчины не любят сложностей. Она положила свою голову ему на плечо, обняла его и закрыла глаза. Хотела сказать ему, что и она тоже любит его, но почему-то не смогла… Она и сама еще не поняла, что с ней происходит и как могло такое случиться, что она так легко впустила в свою жизнь мужчину. К тому же своего зятя…
– Знаешь, а тебе очень идет новый купальник, – вдруг услышала она и улыбнулась. – Ты в нем такая стройненькая…
– Так это же ты его подарил…
– Завтра поедем на Волгу? Я место одно присмотрел… идеальное…
– А Тамара?…
– Поедем? – Он ласково ущипнул ее за бедро.
Она прижалась щекой к его плечу:
– Поедем.
Глава 9
– Ты одна? А где же Марк?
Вероника остановилась на пороге, словно не решаясь войти. Ее трясло, и Рита вдруг поняла, какую ответственность она взвалила на себя, пригласив к себе находящуюся в таком нервном, перевозбужденном состоянии подругу. Но, с другой стороны, она чувствовала, что поступить иначе просто не может: она даже себе боялась признаться в том, что испытывает вину перед Вероникой за ту ночь, когда они вместе с Марком привезли ее домой, где ее и задержали. И пусть эта вина была косвенная, все равно их присутствие не спасло подругу – она попала в число подозреваемых номер один.
– Марк у себя, у него много работы, поэтому расслабься. Вероника, сейчас ты примешь ванну, придешь в себя, и я покормлю тебя. Ты и дрожишь, как мне кажется, от голода. У меня всегда так: хочу есть, и у меня руки дрожат…
– Делай со мной все, что хочешь, только не оставляй одну… У меня перед глазами Михаил… И эта кровь… Думаю, что мой ковер так пропитался кровью, что до сих пор мокрый… Не знаю почему, но я постоянно думаю об этом ковре… Как ты понимаешь, дело не в самом ковре, а в том, что на нем нашли убитого Рубина… Ему выстрелили в живот…
– Послушай, ты должна поработать над собой и постараться не думать о том, что произошло. Я понимаю, это трудно, но время все лечит… К тому же я помогу тебе. Если хочешь, мы завтра вместе поедем к тебе, и я помогу тебе прибраться…
– Ковер выбросим сразу…
Рита наполнила ванну теплой водой, растворила в ней морскую соль.
– Раздевайся и ложись. Расслабься и представь себя на море… Понимаю, звучит глупо, быть может, но ты все равно представляй… Знаешь, когда я бывала в Москве, мне было трудно привыкнуть к метро, я остановки считала… А потом стала сама с собой играть в такую вот «морскую» игру: представляю себе море, тихое, волны набегают одна за другой, под ногами песок… Крики чаек. И знаешь, помогло. Не знаю, как тебе еще объяснить, но все дело только в тебе самой.
– Ты не уходи только, хорошо? Очень тебя прошу… Я понимаю: то, что со мной происходит, – явление временное, но пока я не готова оставаться одна… Посиди со мной…
Рита принесла в ванную комнату маленький стул, села. Вероника, которой пришлось помимо воли просидеть сутки в камере и испытать все мерзости тюремного дискомфорта, торопливо, даже с каким-то видимым облегчением разделась и залезла в воду.
– Там, в камере, ко мне приставала какая-то тетка… От нее так пахло… Она сразу спросила меня: ты что, мол, убила любовника? Откуда она знает…