Предположим, Алик купил пистолет, чтобы застрелить Ольгу. Хотя почему ее? Он мог желать смерти своему сопернику… Пусть так. Но убиты – трое. И убийства эти тщательно спланированы.

Стоп! Спланированы. Но тела-то обнаружили в лесу. Значит, если Алик убил сначала Ольгу, а потом как свидетеля того мужчину со странной фамилией Нежный… Но почему как свидетеля? А что, если он как раз и был любовником Лели? Хорошо. Предположим. Но почему он их не застрелил? А удушил! Ее Алик и… душитель?! В это она поверить не могла. К тому же, чтобы задушить человека, по ее мнению, необходима была физическая сила, Алик должен превосходить свою жертву физически… А что она знает об этом Нежном? Ничего.

И еще. Трупы нашли в лесу. Значит ли это, что Алик воспользовался своей машиной, чтобы вывезти их из города в лес?.. Не мог же он их убивать в лесу…

В прокуратуре еще не заинтересовались всерьез Аликом. Значит, машину его еще никто не осматривал. Но о ней могут спросить в любой момент.

– Вы работайте тут, а мне надо ненадолго отлучиться, – сказала она как можно спокойнее, обращаясь к одному из работающих в квартире экспертов. Человек, которому она посмотрела в глаза, кивнул головой. – Я приду… Я скоро приду. Мне только в аптеку и обратно. Если задержусь, опоздаю, захлопните дверь, пожалуйста. Все-таки здесь вещи моего сына… А я вернусь и продолжу собираться…

Машины в гараже не оказалось. Вариантов было несколько. Машиной могла пользоваться Оля, поэтому она могла быть где угодно. Машину могли угнать. Машина могла быть в ремонте…

Лариса покрылась холодным потом. Она решила позвонить мужу. Не дозвонилась. Позвонила сыну.

– Алик! Где твоя машина?

Она услышала в трубке пространственный гул и обрывки той характерной для музыкальных учреждений какофонии, состоявшей из самостоятельных фортепьянных арпеджио и аккордов, странноватых, лишенных всяких эмоций вокальных пассажей, уханья духовых инструментов и множества суетливых человеческих голосов. Услышала, и сердце ее наполнилось невыразимой жалостью к сыну: она только что подумала о том, что его будущее сейчас может зависеть от какой-нибудь мелочи, детали, вроде женского чулка (чем не удавка?) или пуговицы от кофточки убитой девушки на сиденье машины…

– Алик, сынок, сейчас обыскивают вашу квартиру… Что-то ищут. Алик, я опередила их и нашла кое-что, в шкафу, под твоей одеждой. Ты не переживай, все это у меня в сумке, а я стою на улице и разговариваю с тобой… Алик, я вот тут подумала: трупы обнаружили в лесу… Только, пожалуйста, не перебивай меня, у нас с тобой осталось слишком мало времени. Где машина? В ней где-нибудь на полу или сиденьях могли оставаться следы… пуговицы, ну, я не знаю… Ты понимаешь меня? Где машина? Ее нет в гараже, возле дома… Она возле консерватории? Если это так, то…

– Мам, не истери. Я ни при чем. А машина была у нее. И я понятия не имею, где она… Если ее даже найдут…

– Конечно, найдут, – Лариса готова была разрыдаться. – Ты многого не понимаешь, сынок. Ведь ты – главный подозреваемый! У тебя был мотив! И даже если ты ни при чем, но в твоей машине найдут что-то, имеющее отношение к убийству, то этой улики для них окажется достаточно… Все слишком серьезно, понимаешь?

– Понимаю. Но ты-то мне веришь?

– Алик… А как же пистолет?

– Я не успел им воспользоваться…

– Ты так спокойно говоришь, у вас что, перерыв?

– Да. Я на улице, курю.

– Алик, мне жаль, что все так получилось, что ты оказался втянутым в это дело…

– Нет, я не втянут. Я вообще ни при чем. Но если хочешь знать мое мнение, то я даже рад, что все завершилось… потому что еще немного, и я сам бы сдался… Мам, не плачь, успокойся.

– Целую тебя, сынок. Держись! А мне, если, конечно, спросят, придется рассказать про машину, назвать номера и прочее… Не дай бог, если трупы возили в ней… Господи, спаси и сохрани!

В эту минуту у нее зазвонил телефон. Услышала мужской голос, и ей стало нехорошо.

– Да… Слушаю… Да, Марк Александрович… Хорошо, давайте встретимся…

Слезы уже катились по ее щекам.

Рита стояла в стороне и молча наблюдала за толпившимися возле двери холодильной камеры людьми. Дача Валентина Нежного представляла собой двухэтажный, красного кирпича дом, с башенками, слуховыми оконцами, витражами, французскими, до пола, решетчатыми окнами. Вокруг дома – сад, ухоженный, с дорожками, мраморными фигурками животных в маленьком круглом бассейне, дно которого сейчас усыпали желтые мокрые после дождя листья…

Она видела девушку, лежавшую на полу в камере. По периметру помещения, на массивных крюках, висели замороженные туши баранов и рыба. В центре же, на деревянном настиле, лежала девушка в красивом черном платье. Ниже подбородка – тонкая нитка жемчуга. Волосы рыжеватые, завитые, в полном порядке. На лице – косметика. Даже в камере сохранился едва ощутимый аромат духов. Девушка собиралась в театр и оказалась замороженной в камере. Понятно было, что ее принесли и уложили на пол камеры уже мертвую. Маленький нос, выдающиеся скулы и слегка раскрытый рот. Губы накрашены помадой и пугают своим ярким цветом… Да, она была похожа на Катю Масленникову. Но уверенности не было… Все ждали приезда Леонида Масленникова для опознания.