Шрифт:
– Это точно. Самолет в шестнадцать тридцать.
– А чья компания?
– Ты же знаешь, на наших я не летаю.
– Так на каком ты теперь летишь – на финском или на немецком?
– На этот раз на швейцарском.
– В Цюрихе, что ли, посадка будет?
– Да, целую ночь в Цюрихе.
– Классно!
– Чего же хорошего?
– По Цюриху погуляешь…
– Да в гробу я его видел! Бабы повсюду одинаковые, особенно, если их раздеть.
– А вот не скажи… Ладно, пошли. Вон твои цифры горят, – Чесноков ткнул пальцем в мерцающий экран компьютера.
– Точно, они, – подойдя чуть ближе, принялся всматриваться в экран Александр Чесноков. – Я так и знал! – он потер ладонь о ладонь.
– Что ты так и знал?
– Пятьдесят баксов выиграл, вот что я узнал!
– Так пойдем пропьем их. Ты же, небось, получил денежки на отпуск?
– Получил конверт, как положено, и даже не один конверт получил.
– А ты смотрел сколько там внутри?
– Да не было времени, дома посмотрю. Но конверт толстый.
– Опять, наверное, двадцатками выдали?
– Не знаю, не знаю, не проверял. Бросил в дипломат, пусть себе там и лежат.
– Так идем или нет?
– Идем, – решился Чесноков.
– Не нравится мне твой блеск в глазах.
Чесноков еще раз оглядел свой стол, затем смахнул с уголка невидимую пыль, погасил компьютер.
– Ну, наконец-то три недели всех вас не увижу.
И мужчины покинули банк, у двери которого уже суетились несколько человек охраны в пятнистой камуфляжной форме с маленькими рациями в нагрудных карманах.
– Привет, ребята!
– Добрый вечер, – чувствуя дистанцию между собой и двумя банкирами, ответил бригадир охраны.
– Проще надо быть, Паша, проще.
Сотрудники покидали банк. Повсюду гас свет и становилось тихо.
На улице, как и водится в середине октября, тем более, в Санкт-Петербурге, шел надоедливый мелкий холодный дождь, который, как казалось, никогда не начинался и никогда не кончится – шел и будет идти вечно – от Сотворения мира до Страшного Суда.
– Такая погода здесь будет стоять до самого снега, – мрачно сказал Рублев, щелкая зонтиком.
– Именно что здесь, но не на Средиземном море.
– Сволочь ты, в доме повешенного не говорят о веревке или я не прав.
– Ты свое отгулял.
Над Андреем тут же раскрылся черный купол, по которому зашуршали водяные капли.
Щелкнул своим зонтиком и Александр Чесноков.
– Ну, куда пойдем?
– Пока не знаю, – признался Чесноков. – Куда ты хочешь?
– Куда ты пригласишь, тебе же платить.
– Тогда пойдем, где будет подешевле.
– Опять в итальянский ресторан? Спагетти жрать я уже не могу!
– А чего хочешь?
– Я бы выпил немного, скромно и со вкусом посидел, да и все. Завтра у меня тяжелый день.
Приедет управляющий одного из филиалов, а там у них куча проблем, особенно с векселями.
Придется разбираться, поэтому надо, чтобы голова на утро была свежей.
– Да хватит тебе о работе! Я на все дела уже болт забил. По мне так можете разориться, прогореть, пусть вас всех арестуют, а управляющий вместе с бабками дернет куда-нибудь подальше да поглубже. А я обо всем узнаю из заграничных газет.
– Ну ты даешь, Саша! Типун тебе на язык!
Если не будет банка, то что нам с тобой делать?
– Сядем на панели возле Исакия и станем, жалостно подвывая, просить милостыню.
– Тоже дело – бизнес.
– Тебе, может, и дадут, а вот мне…
– Да, выглядишь ты, Саша, шикарно. Придется тебе пару дней в мусорном контейнере переночевать, тогда и тебе давать начнут. Пооботрешься, костюмчик засалится, золотые пуговицы потускнеют, часы кто-нибудь отберет. И будешь ты грязным, небритым и вонючим. Только пару зубов тебе еще выбить…
– Мои зубы не трогай, я за них целое состояние отдал, машину можно было купить.
– Подержанную, – подколол приятеля Андрей Рублев.
– Подержанную или нет, а ездить можно.
– Вот и зубы у тебя такие же, как и машина, которую за них можно было купить.
– Что, тебе не нравятся мои зубы? – улыбка исчезла с лица Чеснокова, словно бы по нему провели грязной половой тряпкой.
– Да ладно, я пошутил, – заулыбался Андрей, – зубы у тебя что надо. Но мне бы больше понравилось и вообще было бы стильно, если бы они у тебя были золотые, как пуговицы на пиджаке и оправа на твоих очках. То есть, ты стал бы сразу стильным парнем, цельной личностью…