Минут через двадцать раздался первый настойчивый звонок.

– Сиди, комбат, я сам открою, – Андрей заспешил к двери.

На пороге появилось двое здоровенных парней с кучей свертков в руках. Они сразу же бросили свертки прямо в коридоре на руки Андрею и двинулись, даже не снимая пальто, в гостиную, где раскинувшись в кресле сидел с сигаретой в зубах Борис Иванович Рублев.

– Комбат, Батяня! – закричали мужчины и кинулись обнимать комбата.

На их лицах сияли такие искренние и наивные улыбки, что комбат, видавший виды, тысячи раз рисковавший жизнью, готов был за это мгновение отдать полжизни. Это были лица настоящих друзей, проверенных в деле, это было то, что всю жизнь согревало душу комбата, что делало его неуязвимым для пуль и для неискренних слов. Мужчины жали друг другу руки, ощупывали один другого.

– Батяня, Батяня… – шептали ввалившиеся в квартиру, пахнущие свежим воздухом и дорогим одеколоном молодые респектабельные бизнесмены. – Ты живой! Живой!

Они дотрагивались до комбата так, словно все еще не могли поверить в то, что перед ними, действительно, целый и невредимый их комбат, их идеал мужчины. Он словно пришел из волшебного мира, который уже исчез, растворился в сумасшедшем сегодняшнем времени. Вернее, время попыталось растворить всех их в себе. И каждый из них сомневался – удалось ли? Но вот он сидит здесь – комбат, а значит, их время еще не прошло. И попробуй пойми, что есть игра: сегодняшние сумасшедшие по прежним меркам деньги или вчерашняя бесшабашная смелость, за которую никто даже не обещал им золотых гор?

– Я не могу в это поверить, – шептал Коля Крылов, – не могу. Думал, честно говоря, что никогда больше, товарищ майор, вас не увижу.

– Да какой, Коля, я тебе сейчас товарищ майор!

– Нет, комбат, вы для меня всегда командир и начальник. Вы из меня человека сделали, благодаря вам я в этой жизни чего-то стою.

– Да ничего я, Коля, не делал, ничего.

– Этого вы не знаете. Смотри, смотри, Андрюха, а Иваныч даже не постарел! Как был бравым мужиком, так и остался. А ведь сколько лет прошло! Ну, комбат, рассказали бы нам секрет молодости?

– И вы, парни, выглядите что надо.

– Это что, это всего лишь одежда делает нас такими.

– Солидными?

– К черту солидность, я просто переодеться не успел.

Вновь раздался звонок. На этот раз с ящиком водки «Абсолют» и двумя упаковками пива в квартиру вошел еще один мужчина в длинном кожаном пальто. Правда, ящики с водкой и пиво держал в руках не он, а его водитель.

Костя тут же бросился к комбату и крепко обнял, прижал его к себе.

– Что тут у вас такое творится? – сказал Борис Рублев. – Что вы все на меня бросаетесь, как грудные дети на мать родную?

– Нет, нет…

Парни переглядывались друг с другом, их глаза были влажные, и казалось, все эти высокие плотные мужчины вот-вот расплачутся.

– А что это с вами, товарищ майор? Кто это вас так? – глядя на синяки и ссадины отставного майора, спросил Костя.

– Было дело… Мы тут с сержантом пытались навести порядок.

– И что, навели?

– Вроде навели.

– А чего нас не позвали? Думаю, мы не помешали бы.

Может, и помогли бы.

– Некогда было, – махнул рукой майор, – мы и сами с усами, разобрались, как положено.

– Уж не сомневаемся, – хором заговорили мужчины. Андрей суетился, расставляя и расставляя на столе бутылки и разворачивая на кухне свертки со всевозможной едой, принесенной ребятами.

– Кого еще ждем?

– Кого, кого, товарищ майор, всех наших ждем. Кого могли – всех позвали. Сейчас будут.

И действительно, еще целый час дверь квартиры раскрывалась, и входили новые гости. И все бросались на комбата и сжимали его в объятиях.

– Ну, ребята, не ожидал я, конечно… Рад, рад, слов нет. Рад вас всех видеть живыми и здоровыми и такими красивыми.

– Товарищ майор, давайте к нам! Нам такие люди нужны. Я возьму вас своим замом, – говорил Костя, хватая комбата за руку.

– Подожди, Костя, и я возьму. И у нас в фирме комбат лишним не будет.

– Да перестаньте вы! Я сам найду себе дело.

– Товарищ майор, вы, наверное, стеснены в средствах?

Только честно.

– Не понял… – комбат напрягся и посмотрел на Николая, – что значит стеснен?

– Ну, жизнь сейчас, товарищ майор, такая дорогая, что я думаю, на свое жалованье…

– А у меня, мужики, нет никакого жалованья, я написал рапорт и уволился.

– Как! Вы… – парни заговорили, перебивая друг друга. – Вы больше не служите?

– Нет, не служу. Не могу я выполнять идиотские приказы, не могу в своих стрелять.

– Как это – в своих?

– Не захотел я в Чечню ехать. Там же наши парни. Не могу я. Они служили вместе со мной, мы же дрались плечом к плечу, а сейчас, получается, сказали, что они мне враги? А я и поверил? Нет, я так не могу. Идиоты! Идиоты те, кто придумал такую войну! Нельзя против своих, нельзя ни в коем случае! И я не смог. Думал, долго думал, а потом решил – нет.