– А сколько? – ничуть не смутившись, спросил Борис Иванович.

– Сколько надо, – огрызнулся Подберезский.

– Вот это уже разговор, – сказал Борис Иванович. – А то я думал, ты сейчас заплачешь. Ты мне лучше скажи, латифундист, мы жрать сегодня будем?

Подберезский застыл, моргая глазами.

– Однако, – сказал он. – Расширяем кругозор, Иваныч? Где это ты таких ругательств нахватался?

Латифундист… В уставе строевой службы таких слов, насколько я помню, нету.

Комбат ухмыльнулся в усы и подошел к машине, чтобы помочь Подберезскому с разгрузкой.

– Гипнопедия, – щегольнул он еще одним иностранным словом и на всякий случай перевел:

– Обучение во сне.

Андрей сделал удивленное лицо: имея дело с Борисом Ивановичем, порой трудно было понять, шутит тот или говорит серьезно.

– Это как же понимать? – осторожно поинтересовался он.

– Очень просто, – ответил Комбат, поднимая с земли кастрюлю и оттопыривая локоть, чтобы Андрей засунул ему под мышку бренчащую связку шампуров. – Как включу вечером телевизор, так, считай, сразу и засыпаю. Я сплю, а он бормочет, бормочет…

Подберезский фыркнул и вынул из багажника охапку дров.

Дрова были какие-то странные: темные, лакированные, местами красиво изогнутые, но все без исключения треснувшие и расщепленные, словно Подберезский, не найдя другого топлива, ломал об колено мебель. «Ох, странные дрова… Знакомые какие-то», – подумал Борис Иванович.

– Откуда дровишки? – бодрым голосом спросил он, уже догадываясь, каким будет ответ.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Андрей, поудобнее пристраивая расползающуюся охапку под мышкой. – За мебель все равно пришлось платить. Вот я и подумал: зачем добру пропадать? Да и хозяину проще: все-таки меньше мусора выбрасывать…

Борис Иванович смущенно пошевелил усами, старательно любуясь закатом, и спросил:

– И что хозяин? Обрадовался?

– А черт его разберет, – честно признался Андрей. – У него сейчас такая морда, что не поймешь, плачет он или смеется. Не морда, а подушка в цветастой наволочке.

– Н-да, – сказал Борис Иванович.

Они подошли к месту, где в траве чернело пятно кострища, и избавились от своей ноши, Подберезский сбегал к кунгу и принес несколько закопченных кирпичей, которые должны были играть роль мангала.

Это заняло у него не больше минуты, но, когда он вернулся, костер уже горел, с аппетитом пожирая сухое, пропитанное лаком дерево. Андрей снова вернулся к кунгу и выволок из-под него несколько припасенных заранее толстых сучьев.

– Да, – сказал Борис Иванович, когда он вернулся, волоча сучья за собой, – все здесь хорошо, но вот с дровами проблема.

– Да разве это проблема? – весело ответил Подберезский, сваливая свою ношу на землю и хватая топор. – Если что, сходим еще разок в ресторан, и все проблемы решатся.

– Да ладно тебе, – проворчал Борис Иванович. – Хватит уже! Как вспомню – тошно становится. Вроде и выпили всего ничего, а ты посмотри, что натворили…

– Это тебе теперь кажется, что выпили мало, – откликнулся Андрей. Он рубил сучья на куски, и речь его из-за этого стала отрывистой. – На самом деле, как известно, после первого стакана ориентироваться сложно, особенно если обстановка располагает. А в том кабаке такая обстановка, что лучше не придумаешь.

И водка, между прочим, дешевле, чем везде.

– Так может, она паленая? – предположил Борис Иванович, подбрасывая в огонь ножку от стула. – Может, я из-за этого и озверел? Повод-то был пустяковый. Ну подумаешь, голубым обозвали. Он ведь не со зла. – Он смешно хмыкнул в усы. – Нежности человеку захотелось, а я его – по шее… Точно, все дело в водке!

Подберезский закончил рубить дрова, подсел к костру и, открыв кастрюлю с мясом, принялся неторопливо нанизывать его на шампуры.

– Конечно в водке, – согласился он. – Только не в качестве водки, а в ее количестве. С качеством все нормально, я проверял.

– Как это ты проверял, позволь тебя спросить? – насторожился Борис Иванович.

– Сейчас объясню. Только ты давай насаживай мясо на эти штуки.

Борис Иванович придвинул к себе кастрюлю и взялся за дело, а Подберезский, вытерев руки о траву, расстегнул свою сумку и вынул из нее бутылку водки.

– Не удержался, – объяснил он. – Дешевая она у них до безобразия. Грех было не прихватить пару-тройку бутылочек. Так вот, Иваныч, смотри и учись, в жизни пригодится. – Он напустил на себя важный вид и продемонстрировал Комбату бутылку, держа ее, как в рекламном ролике: указательным пальцем левой руки за пробку, а указательным пальцем правой – под донышко. – Итак, мы имеем бутылку водки. Как определить, настоящая в ней водка или «левая»? Существует несколько простых тестов… Ты записывай, Иваныч, записывай. Бумажку тебе дать?