"Как же может быть, чтобы королева не выслушала меня, если я явлюсь к ней?" - "Она, конечно, выслушала бы тебя; трудность состоит в другом - как до нее добраться". Но это не испугало вождя: "Ведь я проделал уже такой далекий путь!.."

Позже Ливингстон узнал, что вождю удалось добраться до Кейптауна. Там у него иссякли средства, и он вынужден был возвратиться, ничего не добившись.

Расставшись с Сечеле, Ливингстон продвигается далее на север по краю пустыни Калахари, местами немного углубляясь в нее и тщательно избегая встречи с бурами.

В последний день 1852 года экспедиция достигла нового города Сечеле, расположенного на холмах. Никогда еще Ливингстон не видел баквена такими жалкими, как на этот раз: буры угнали у них большую часть скота, сожгли все зерно, одежду и утварь.

Отправляясь в Англию к королеве, Сечеле строго наказал своим подданным не мстить бурам. Но вопреки наказу группа молодых баквена, встретившись с небольшим отрядом буров, идущих с охоты, преградила им путь и, когда перепуганные охотники бежали в беспорядке, захватила их волов и повозки. Этот налет буры сочли, по-видимому, за начало мелкой войны; они тут же выслали посредников, чтобы предложить баквена мир. Те в свою очередь потребовали выдачи захваченных жен и детей. Одновременно они выставили сильные вооруженные отряды у проходов на холмах, а также во всех ущельях. Прибыв на переговоры, представители буров чувствовали себя во власти баквена и со страху, как позже выяснилось, приняли все условия баквена. Ливингстон был свидетелем возвращения одного из сыновей Сечеле: растроганная мать обнимала его со слезами на глазах. Плакали также и многие другие женщины, дети которых так и не вернулись. Ливингстон записал имена невернувшихся юношей и девушек; многие из них посещали его миссионерскую школу. Он знал, что баквена очень любят детей, и хотел бы помочь рыдающим матерям, но дать твердое обещание, что ему удастся вернуть детей, не мог.

После возвращения из Кейптауна Сечеле вместе со всем своим народом отправляется дальше на север. Впоследствии ему пришлось создавать еще не один город, который потом забрасывался и быстро приходил в упадок. Неудачи Сечеле, однако, не уменьшили его влияния; напротив, многие бечуана, жившие ранее на территории Трансвааля, захваченной бурами, присоединились теперь к нему.

Во время более чем сорокалетнего правления Сечеле сумел сохранить независимость своей страны. Лишь когда немцы утвердились в Юго-Западной Африке, Великобритания объявила Бечуаналенд протекторатом (1884 год), создавая тем самым для себя мост между Южной и Центральной Африкой, а заодно препятствие для германской экспансии из Юго-Западной Африки в глубь материка.

Львы, слоны, буйволы, носороги...

Свое первое исследовательское путешествие Ливингстон описывает значительно ярче, чем прежние поездки, во время которых миссионерская работа была на первом плане. Теперь о религии заходит речь лишь изредка, хотя, как и прежде, он читает проповеди, устраивает богослужения. Его наблюдения над природой, жизнью животных и растений носят уже научный характер; он рассказывает о львах, слонах, буйволах, носорогах, птицах, рыбах, насекомых. Пишет о геологическом строении местности, о плодородии почв и системе водостока. Однако больше всего его интересуют люди. По собственным наблюдениям он описывает обряд обрезания у бечуана и упоминает, что на эти церемонии не допускаются иностранцы. Сообщает о распределении работ между членами общины, об обработке полей, где все делается при помощи мотыги, о прическах, украшениях, болезнях. Записи его носят деловой, объективный характер, нигде не поддается он искушению вызвать сенсацию.

Тогда еще не знали охоты с кинокамерой, и рисунки к книгам африканских путешественников давали читателям волю для буйной фантазии, особенно когда иллюстраторы показывали царя зверей. Поэтому довольно реалистично выглядит изображение льва Ливингстоном: "Встречаясь среди бела дня со львом, - что отнюдь не редко случается, - если ты не исходишь из заранее созданного представления о чем-то "благородном" или "величественном", ты видишь просто зверя, который немного крупнее самой большой собаки, когда-либо виденной тобою... Как правило, можно не опасаться льва: если его не трогать, то, день ли, лунная ли ночь, он не нападает на человека, за исключением периодов течки, ибо тогда они пренебрегают любой опасностью... На улицах Лондона, где снуют экипажи, подвергаешься большей опасности, чем в Африке при встрече с львом, если ты, конечно, не охотишься на него".

Страна бечуана была тогда невероятно богата дичью. Два английских охотника лишь за один выезд убили семьдесят восемь носорогов. "Но теперь, - пишет Ливингстон в 50-х годах прошлого столетия, - любитель охоты уже не найдет столько дичи, ибо с тех пор местное население обзавелось огнестрельным оружием и крупная дичь растаяла, как весенний снег".

Наиболее опасной считается охота на слонов - будешь ли ты верхом на лошади или пеший. Особенно опасно, когда всадник имеет дело с разъяренным слоном: лошадь, не приученная к такой охоте, при страшном реве лесного великана обычно останавливается как вкопанная и дрожит от испуга или бросается вскачь так, что всадник рискует быть растоптанным. Иной охотник уже при первом нападении слона погибает. И Ливингстон советует начинающим нимродам* заранее потренироваться: стать между железнодорожными рельсами и стоять до тех пор, пока не останется лишь несколько шагов до приближающегося поезда...

_______________

* Н и м р о д - легендарный библейский отважный охотник.
– Примеч. пер.

15 января 1853 года караван Ливингстона покидает город баквена и направляется дальше на север. По ту сторону темной базальтовой цепи гор Бамангвато экспедиция вынуждена придерживаться восточного края пустыни Калахари. Неделями путь идет почти по безводной местности. Пять дней вообще нечем было поить волов, половина из них пала от жажды. После полудня становится так жарко, что нельзя дотронуться до земли, и даже африканцы с затвердевшими, привычными к горячей земле ступнями вынуждены надеть кожаные сандалии. Путешественники без конца роют колодцы, но приходится очень долго ждать, пока там наберется хотя бы немного воды; иногда дня два уходит на то, чтобы напоить животных и дать им отдохнуть. Продвижение идет так медленно, что это внушает опасения. Вблизи редких естественных источников целыми днями топчутся стада зебр, антилоп гну и буйволов; тоскливо поглядывая на воду, ждут они ухода непрошеных гостей.

Вскоре все участники экспедиции, кроме Ливингстона и одного молодого баквена, стали поочередно заболевать неизвестным видом лихорадки. Продвижение теперь совсем застопорилось. Уход за волами лег всецело на плечи здорового юноши, а Ливингстон ухаживал за больными. Время от времени вместе с бушменами Ливингстон ходил на охоту. Ему не хотелось, чтобы они удалялись от экспедиции, поэтому он отдавал бушменам убитых зебру или буйволов, рассчитывая на их помощь в нужный момент. Вынужденная остановка дала ему возможность определить географические координаты местности, да и позже он непременно использует для таких целей остановки, если не мешает облачность.