1 января 1855 года Ливингстон со своими спутниками покидает Пунго-Андонго; полковник обеспечил его на дорогу маслом и сыром. Несколько дней спустя они снова вышли на свой путь и больше уже не отклонялись от намеченного маршрута. Время от времени его мучила лихорадка, а иногда муравьи предпринимали такие атаки, что живого места не оставалось на теле. Но Ливингстон не прекращал вести наблюдения над природой и жизнью людей, делал записи в дневнике, картографические наброски местности, устанавливал географические координаты отдельных пунктов.

Страну чибокве на сей раз Ливингстон пересекал в обществе местных торговых агентов, называемых португальцами помбейруш; они должны были доставить подарки и товары португальских купцов легендарному повелителю царства Лунда. Ливингстон охотно побывал бы вместе с помбейруш в главном городе этого государства, но оно находилось далеко в стороне, а припасов оставалось мало. Длительные приступы лихорадки и необходимость пополнять продовольственные запасы замедляли движение.

Ливингстон отказывается платить пошлину чибокве за проход через их страну, а от вождей отделывается мелкими подарками; помбейруш же платят боеприпасами, ситцем, водкой. Они объясняют это тем, что сопровождающие их люди - рабы; если им не удастся добиться благосклонности вождей, то они могут потерять все при стычках с местным населением в глухих лесах, а ждать поддержки от рабов не приходится.

Спутники Ливингстона никак не походили на людей, сопровождающих помбейруш. "В то время как мои люди все наши припасы рассматривали как общее достояние и оберегали их, те же, напротив, лишь радовались, когда, например, волы работорговца не могли идти дальше: в таких случаях их забивали на мясо; для владельца - это потеря, а для рабов - желанная пища". В глухих местах помбейруш побаивались даже уличать провинившихся рабов, ибо в результате те могли сбежать.

Один помбейруш вел с собой прикованных к цепи восемь красивых девушек, которых намеревался продать в царстве Лунда. "Они всякий раз смущались, когда я проходил мимо них, - пишет Ливингстон, - и, по-видимому, болезненно переживали свое несчастье и унижение". А его спутники возмущались работорговцами: "Помбейруш бессердечны". Но свободные макололо не понимали и рабов: "Почему же невольники мирятся с этим?" "Они думают, - пишет Ливингстон, - будто рабы имеют возможность избавиться от столь жестокого обращения".

Когда экспедиция приблизилась к границе страны чибокве, ливни стали ежедневными. Равнина оказалась затопленной.

Ливингстона снова свалила лихорадка; приступ был очень сильный, как никогда прежде. Наконец, почувствовав себя немного лучше, он выразил желание продолжить путь, но спутники стали уговаривать его повременить: они считали его слишком слабым для путешествия.

Как только экспедиция покинула земли чибокве и сошла с дороги работорговцев, поведение населения заметно изменилось. Жители встречают путников дружелюбно, приносят им продукты и сами вызываются быть проводниками.

Ливингстон зачастую останавливается у знакомых, вручает им обещанные в свое время подарки и вместе со своими спутниками пользуется их щедрым угощением. Он навестил и старого вождя Шинте, который принял его очень дружелюбно и щедро снабдил продуктами. Кроме того, Шинте посылает человека к своей сестре Нямоане, чтобы та предоставила участникам экспедиции лодки для проезда вниз по течению рек Либа и Лиамбай.

27 июля Ливингстон со своими спутниками прибывает в Либонту - первое поселение в царстве макололо. "Нас встретили с такой радостью, какая не проявлялась еще нигде. Женщины вышли нам навстречу в своеобразном танце, издавая громкие возгласы восторга. Некоторые тащили циновки и шесты, которые должны были изображать щиты и копья. Другие восторженно целовали своих знакомых. На нас смотрели так, будто мы прибыли с того света, а искуснейшие прорицатели давно уже объявили нас погибшими. После того как были излиты чувства дружбы, я поднялся, поблагодарил всех и объяснил им, почему мы так долго отсутствовали, затем предложил их землякам самим рассказать о нашем путешествии. Первым из макололо выступал Пицане. Он говорил более часа и картину всех наших приключений в пути нарисовал в очень приукрашенном виде... Свой рассказ он закончил словами, что я своим путешествием, дескать, сделал больше, чем макололо могли ожидать: открыл им путь к другим белым людям, а также наладил дружеские отношения со всеми вождями племен, встречавшихся в пути...

Мои спутники принарядились в европейское платье. Правда, часть приобретенных ими в Луанде вещей была использована для обмена на продукты во время пути, но у них еще остались красные шапки и кое-какие другие предметы европейской одежды. Теперь они выделялись среди земляков и попытались даже важно промаршировать перед ними, как солдаты, которых им приходилось видеть в Луанде. Мои спутники сами именовали себя "храбрецами". Во время богослужения они не расставались с ружьями, висевшими у них за плечами, и были предметом восхищения женщин и детей. Макололо привели нам двух хорошо упитанных быков для убоя; женщины принесли молоко, муку и масло. Все это было преподнесено нам в качестве подарков; и я очень сожалел, что не мог предложить им ничего взамен. Мои люди объяснили им, что у нас все на исходе, и жители вежливо отвечали: "Это неважно. Ведь вы открыли нам путь к морю и наладили дружбу с другими племенами". Толпами прибывали люди издалека, чтобы повидать нас, и редко с пустыми руками. Полученные подарки я распределял среди своих людей.

То же повторялось на всем нашем пути по долине бароце. Каждая деревня давала нам быка, а нередко и двух. Люди здесь исключительно любезны. Я чувствовал да и сейчас чувствую себя обязанным им... Покидая Луанду, мы взяли с собой немало вещей и надеялись, что этого хватит, чтобы расплатиться с чибокве при проходе через их земли, и, кроме того, думали преподнести подарки дружественным балунда, и еще больше великодушным макололо. Но из-за частых болезней ушло так много времени на стоянки в пути, что пришлось использовать все запасы, как мои личные, так и приобретенные моими людьми в Луанде на свой заработок; в результате к макололо мы вернулись такими же бедными, как и при отъезде отсюда".

В последний день июля Ливингстон и его спутники прощаются со своими друзьями в Либонте и продолжают путь.

"22 августа. Зима подходит к концу. Деревья вдоль реки начали пускать почки... Оранжевые молодые листья так ярки, что я принял их за распустившиеся цветы. Листва переливается всевозможными оттенками: желтым, пурпурным, медно-красным, коричневато-красным и даже черным, как чернила".

Удивительно богат мир птиц, наполняющий жизнью эти берега. "Песчаные отмели днем выглядят совершенно белыми от пеликанов - однажды я насчитал их три сотни; другие отмели кажутся сплошь коричневыми от уток - одним выстрелом мне удалось убить четырнадцать штук... Чайки и другие птицы стаями парят над водной гладью".