Однажды в поезде я познакомился с молодым художником из Восточной Сибири. Пока мы вместе ехали, я рассказывал ему о Христе. "Теперь я понимаю, - сказал он.
– Я знал только то, чему нас учили в школе, что религия - это оружие империализма и тому подобное. Недалеко от нашего дома находилось старое кладбище. Часто я гулял там, чтобы побыть одному. Я заходил в небольшой покинутый домик, стоявший посреди могил (я предполагаю, что это была старая православная кладбищенская часовня). На стене был изображен мужчина, распятый на кресте. Я предполагал, что он должен был быть крупным преступником, зачем его изображение висело на почетном месте, будто это был Маркс или Ленин? Так мало-помалу я пришел к убеждению, что Его вначале приняли за преступника, а потом выяснилось, что Он невиновен, и, раскаявшись, повесили Его

образ". Я сказал художнику: "Вы уже на полпути к истине!" Когда через несколько часов мы приблизились к цели нашего путешествия, он уже знал все, что я мог рассказать ему об Иисусе.

Когда мы расстались, он сказал мне: "Сегодня вечером я хотел кое-что украсть, ведь все так поступают. Но разве я смогу это сделать теперь? Я верю в Христа".

Фронты упорствуют

Поскольку партийный билет мог означать разницу между сытым существованием и голодом, то число румынских коммунистов стремительно росло. Вскоре партия, еще недавно вмещающая несколько тысяч, возросла до нескольких миллионов. Партийный билет избавил от голода и обеспечивал сытое существование. Сталин ввел правительство Единого фронта. Гроца, прежде возглавлявший крестьянский фронт, был назначен в руководители самим Сталиным. Пренебрегая Анной Паукер, которая, как утверждали "выдумала" Гроцу, русские осуществляли свою власть с помощью трех ветеранов партии: Лукретий Патраскану был назначен министром юстиции, Теохари Георгеску, будучи министром внутренних дел подчинил себе полицию и органы безопасности, а Георгий Георгиу-Деж, железнодорожный рабочий, стал первым секретарем партии.

В неофициальных выступлениях Георгиу-Деж совершенно откровенно говорил о своем атеистическом мировоззрении и о своей уверенности, что коммунизм распространится по всему миру. Одновременно он мог со снисходительностью отзываться о своей старой матери, наполнившей его дом иконами и воспитавшей своих дочерей в православной вере. В течение одиннадцати лет, проведенных Дежем в тюрьме при старом режиме, он не нашел времени для изучения Библии. Среди заключенных, с которыми его свела тюрьма, были верующие, принадлежащие к разным конфессиям. С ними у Дежа были хорошие отношения. Он спорил с ними по вопросам веры. Но задолго до того, как в Румынию пришли русские, ему удалось совершить побег из тюрьмы. Антонеску непременно дал бы санкцию на его арест и убийство, если бы Дежа не спрятал один благосклонно настроенный к нему священник. Когда Георгиу-Деж находился в центре борьбы, религия имела какое-то влияние на него. Но с тех пор как он стал занимать высокую должность, в его жизни уже не нашлось места для подобных вещей. Он расстался со своей женой, которая все эти годы ждала его. Ее место заняла киноактриса. Дом его был полон прислуги и просителей. Деж стал богатым, знаменитым и никому уже не позволял давать ему советы.

Когда на одной конференции, где присутствовали священники, кто-то начал разговор о религии, то Георгиу-Деж отвечал теми формулировками, которые были предписаны партией. Он обещал нам, что в Новой Румынии мы будем иметь полную свободу совести. В ответ на это мои коллеги пообещали ему не создавать трудностей для нового правительства. Я слушал их, но предпочел свои мысли по этому поводу оставить при себе. На конференции многие священники добровольно заявили о своей готовности к сотрудничеству с коммунистическим движением. Но впоследствии, рано или поздно приходилось вступать в конфликт с какой-либо партийной доктриной и отправляться в тюрьму.

Вскоре борьба против религии приняла серьезные формы. Все церковное имущество и земельная собственность были национализированы. Коммунистическое министерство по делам религии контролировало все духовенство, платило жалование и руководило назначениями. Дряхлый патриарх Никодим, по сути дела находившийся под стражей, мог только представительствовать. Чтобы управлять церковью, партии нужен был более податливый человек, чем Никодим, и Деж уже знал, кто подойдет для этой должности: священник, прятавший его около года, когда Дежа разыскивали фашисты. Так отец Юстиниан Марина, неизвестный преподаватель семинарии из Рымникул-Вилча,стал епископом, и вскоре четырнадцать миллионов членов православной церкви в Румынии узнали, что он станет их патриархом.

Следующей задачей было поссорить римских и греческих католиков, которых насчитывалось около 2,5 миллионов. Греческие католики, называемые униатами, признавали папу, хотя сохранили свой восточный обряд (в том числе, право священника вступать в брак). Теперь они были насильно соединены с послушной правительству православной церковью. Многие священники и все епископы, противившиеся этому принудительному браку, были арестованы, приходы их разогнаны, а имущество - конфисковано. Римским католикам было приказано отделиться от Ватикана. Они отказывались и должны были дорого заплатить за свое сопротивление. Тюрьмы были заполнены священниками, а среди населения распространялись мерзкие истории о их поведении. Лишь конфессии, под сенью которых находилось небольшое количество прихожан, подчинились правительству, ожидая своей участи.

Один против всех

Им пришлось ждать недолго, в 1945 году в здании румынского парламента был созван "религиозный конгресс". В нем принимали участие четыре тысячи представителей духовного сословия. Епископы, священники, пасторы, раввины и муфтии аплодировали, когда стало известно, что тов. Сталин (портрет которого висел на стене) будет почетным председателем конгресса. При этом они сочли за лучшее не думать о том факте, что этот человек одновременно возглавлял в качестве президента Всемирный союз атеистического движения. Патриарх Никодим дрожащей рукой благословил собрание. Премьер-министр Гроца произнес вступительную речь. Он сказал, что отец его был священником. Многократные обещания поддержки, данные премьер-министром, были повторены другими высокими персонами, выступавшими вслед за ним. Они были встречены аплодисментами благодарных участников конгресса.

Один из православных епископов ответил, что представители многих политических течений смогут найти себе место в его церкви. Политические движения, которые он приглашал, были отмечены разными цветами: зеленым, голубым и трехцветным, он не исключал возможности, что к ним присоединится и красный цвет. Руководители приходов - реформаторы, лютеране, верховный раввин - поднимались на трибуну один за другим для того, чтобы говорить. Все они выражали свое согласие работать вместе с коммунистами. Моя жена, сидевшая рядом со мной, не могла дальше этого выдержать. Она сказала: "Иди, и смой позор с лица Христа".