Капитан, чуть улыбаясь, Бросил только: "Молодцы!" Тем, кто с жизнью расставаясь, Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи и порт Кюрасао, И еще черта в ступе, и бог знает что, И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун, Все, куда я ногой не ступал, но зато

Пришвартуетесь вы на таити И прокрутите запись мою, Через самый большой усилитель Я про вас на таити спою.

Скажет мастер, улыбаясь Мне и песне: "Молодцы!" Так, на суше оставаясь, Я везде креплю концы.

И опять продвигается словно на ринге По воде осторожная тень корабля. В напряженьи матросы. Ослаблены шпринги. Руль полборта налево и - в прошлом земля.

***

Всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы возьмите меня в море, моряки, Поднесите рюмку водки на весле.

Любая тварь по морю знай плывет, Попасть под винт не каждый норовит. А здесь на суше встречный пешеход Наступит, оттолкнет и убежит.

Известно вам: мир не на трех китах, Но вам известно: он не на троих. Вам вольничать нельзя в чужих портах, А я забыл, как вольничать в своих.

И всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы пришлите за мной шлюпку, моряки, Поднесите кружку рома на весле, Я все вахты отстою на корабле.

Человек за бортом

– ---------------

Был шторм. Канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чертом. Пел ветер песню грубую, и вдруг Раздался голос: "Человек за бортом!"

И сразу: "Полный назад! Стоп машина! На воду шлюпки! Помочь! Вытащить сукина сына Или, там, сукину дочь!"

Я пожалел, что обречен шагать По суше, значит, мне не ждать подмоги. Никто меня не бросится спасать И не объявит шлюпочной тревоги.

А скажут: "Полный вперед! Ветер в спину. Будем в порту по часам. Так ему, сукину сыну, Пусть выбирается сам!"

И мой корабль от меня уйдет. На нем, быть может, люди выше сортом. Впередсмотрящий смотрит только вперед, Ему плевать, что человек за бортом.

Я вижу: мимо суда проплывают, Ждет их приветливый порт. Мало ли кто выпадает С главной дороги за борт.

Пусть в море меня вынесет, а там Гуляет ветер вверх и вниз по гамме. За мною спустит шлюпку капитан, И обрету я почву под ногами.

Они зацепят меня за одежду ( Значит, падать одетому - плюс ). В шлюпочный борт, как в надежду, Мертвою хваткой вцеплюсь.

Я на борту, курс прежний, прежний путь. Мне тянут руки, души, папиросы, И я уверен, если что-нибудь, Мне бросят круг спасательный матросы.

Правда с качкой у них перебои там, Штормы, от вахт не вздохнуть, Но человеку за бортом Здесь не дадут утонуть.

***

Я стою. Стою спиною к строю. - Только добровольцы, шаг вперед! Нужно провести разведку боем. - Для чего?
– Да кто ж сейчас разберет... - Так, с кем идти? Так, Борисов, так, Леонов, Да еще этот тип из второго батальона.

Мы ползем, к ромашкам припадая. - Ну-ка, старшина, не отставай, Ведь на фронте два передних края Наш, а вот он, их передний край. - Так, кто со мной, с кем идти? Так, Борисов, так, Леонов, Да, еще этот тип из второго батальона.

Проволоку грызли без опаски, Ночь, темно и не видать ни зги. В двадцати шагах - чужие каски С той же целью - защищать мозги. - Кто со мной? С кем ползти? Так, Борисов, так, Леонов, Ой, еще этот тип из второго батальона.

Скоро будет надя с шоколадом. В шесть они подавят нас огнем. Хорошо, нам этого и надо. С богом! Потихонечку начнем. - Так. С кем обратно ползти? Так, Борисов, где, Леонов? Эй, ты жив? Эй, ты, тип из второго батальона!

Пулю для себя не оставляю, Дзот накрыт, и не рассекречен дот, А этот тип, которого не знаю, Очень хорошо себя ведет. - Так, с кем обратно ползти? Где Борисов, где Леонов? Правда, жив этот тип из второго батальона.

Я стою спокойно перед строем, В этот раз стою к нему лицом. Кажется, чего-то удостоен, Награжден и назван молодцом. С кем в другой раз идти? Где Борисов, где Леонов? И парнишка затих Из второго батальона....

***

Сказал себе я: брось писать, но руки сами просятся. Ох, мама моя родная, друзья любимые, Лежу в палате, косятся, боюсь, сейчас набросятся, Ведь рядом психи тихие, неизвлечимые.

Бывают психи разные, не буйные, но грязные. Их лечат, морят голодом, их санитары бьют. И вот что удивительно,- все ходят без смирительных, И все, что мне приносится, все психи эти жрут.

Куда там достоевскому с записками известными! Увидел бы покойничек, как бьют об двери лбы! И рассказать бы гоголю про нашу жизнь убогую, Ей-богу, этот гоголь бы нам не поверил бы!

Я не желаю славы, и пока я в полном здравии, Рассудок не померк еще, но это впереди. Вот главврачиха, женщина, пусть тихо, но помешана. Я говорю: Сойду с ума!- Она мне:- Подожди -.