Шрифт:
– Думаю, ты выполнишь все инструкции достойно, – выпрямившись во весь свой внушительный рост, произнесла торжественно Люлита, блестя глазами. – Так ты идешь? Да, кстати, не мешало бы и выпить немножко... Ты как?
– Согласна. Может, тогда мой организм придет в норму и перестанут дрожать колени... Но что делать с Юргеном?
– Главное – не торопиться и все хорошенько обдумать. Одна голова – хорошо, а две лучше. Пойдем.
Они спустились в кухню, Ульрика подогрела капусту.
– Скажи, что ты сейчас испытываешь? – спросила Люлита, всматриваясь в лицо подруги.
– Ответственность, – тихо ответила Ульрика.
– А страх? Тебе не страшно?
– Мне теперь всегда будет страшно... И вообще, не представляю, что бы я делала без тебя? – вздохнула она.
– Жила бы, как и все живут.
– Знаешь, мне кажется, что мне все это приснилось: и тот день... и Мюнхен, и этот малиновый чемодан... Главное, чтобы сердце выдержало. Надо бы доктору показаться, а то придешь как-нибудь, а я не смогу тебе открыть дверь.
– Тебе всего-то пятьдесят с хвостиком. Ты еще совсем молодая для таких разговоров, – возмутилась Люлита. – Да мы с тобой еще замуж выйдем, почему бы и нет? Где твое вино?
– У меня только твое вино, помнишь, ты приносила? Оно стоит нетронутое...
Ульрика поставила на стол два бокала тонкого стекла, принесла бутылку красного вина, разлила.
– За нас, Люлита.
– За тебя, Ульрика.
9
Мюнхен встретил их мелким густым дождем, скорее напоминавшим осень, чем декабрь. Валя с Ольгой вышли из самолета, получили багаж и долго стояли в сверкающем зале аэропорта, разглядывая встречающих. Но никого с плакатом «Туманова» не оказалось. Только темноволосая миниатюрная девушка с помятым плакатом «Штраубинг».
– Может, это она и есть? Смотри, уже все пассажиры из нашего самолета разошлись, одни мы остались. Да и она как-то странно на нас посматривает. Оля, подойди, спроси, кого она встречает.
– Ты же сама сказала, что тетка тебе написала – «Туманова». Стой спокойно и жди...
Валентина так нервничала, что уже и не знала, в какую сторону смотреть. Ей хотелось поскорее определиться и понять, зачем же и к кому они приехали сюда, в эту чужую страну. И почему сама тетка не смогла их встретить?
– Да потому, что она мертвая, – словно прочтя ее мысли, бросила через плечо взвинченная до предела Ольга.
– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– А о чем еще может думать такая впечатлительная и склонная к панике, но в то же самое время и к авантюрам особа вроде тебя, оказавшись в аэропорту чужой страны, вечером и спрашивая себя – зачем она вообще притащилась сюда и почему собственная тетка, заманившая ее в Германию, не смогла сама, лично, ее встретить?
– Да, все правильно. Именно так я и думаю. Почему?
– Повторяю, – Ольга ухмыльнулась, – она умерла, понимаешь? А наша поездка сюда – не что иное, как опасное приключение, каким-то невероятным образом связанное с ее смертью, вот и все. Хотя, – она махнула рукой, – чего только не бывает на свете...
Девушка с помятым плакатом «Штраубинг» подошла к ним сама и, обратившись к девушкам по-немецки, спросила, не русские ли они и не ждут ли их в Штраубинге. Ольга с облегчением вздохнула и ответила, что они русские и их в Штраубинге наверняка ждут, просто заждались. Валентина таращилась на обеих, не в силах понять, о чем идет речь, но по выражению их лиц вдруг поняла, что их все-таки встретили.
– Пойдем, это она, девушка, которая отвезет нас в Штраубинг.
Они сели в старенький припаркованный совсем близко от выхода из аэропорта «Опель» и поехали. Валя с Олей предпочли не расставаться и сесть на заднее сиденье. Хотя сразу же пожалели об этом – задние стекла машины были тонированные.
Девушка за рулем оказалась настолько неразговорчивой, и в машине, плавно скользившей по улицам Мюнхена, установилась такая глубокая, вязкая тишина, что Валентину потянуло в сон.
– Да не спи ты, все проспишь, – толкнула Ольга ее в бок локтем, – смотри, мы ведь все-таки в Мюнхене! Видишь, какая красота? Какие дома, какая архитектура... Я, конечно, не гид, но все равно, можно просто ехать и смотреть, получая огромное удовольствие... Это же столица Баварии, дурында!
– Сама такая, – обиделась Валентина. Она немного расслабилась после того, как поняла, что тетка все-таки сдержала слово и отправила в аэропорт девушку. – Здесь стекла темные, почти ничего не видно.
– Все равно что-то можно увидеть.
– Подожди... – вдруг спохватилась Валентина. – А ты спросила, как ее зовут?
– Кого?
– Да девицу эту, которая встретила нас?
– Нет. А что, надо было?
– Да, конечно! Там же в письме было ее имя. Такое сложное, непонятное... Вот черт, я забыла. Может, спросишь?