– Да я целый день не ел, так имею я право быть голодным?!
– проворчал Гарри.

Профессор махнул рукой.

– Вы должны сообщать обо всем. Обо всем, - добавил он с нажимом.
– А вы, ребята, - повернулся он к инженерам, - подбросьте-ка тысчонку вольт на трансформатор, а то как бы бедняга не потерял сознания с голодухи.

Инженеры и лаборанты захохотали, что возмутило Гарри до глубины души. Гнев нарастал в нем очень быстро, через минуту он готов был подойти к самому толстому дылде и, несмотря ни на что, дать ему урок хорошего тона.

– Там кому-то смешно?
– он взглянул на лаборантов.
– Ну, так я могу испортить вам настроение. А ты, бородач, повежливее, а то я тебя быстренько научу...

– Простите, - поклонился профессор.
– Я не собирался вас обижать.

Бородач взглянул на Крофта и покачал головой.

– Такого эффекта мы не предвидели, - шепнул Крофт.
– Кажется, это действует двусторонне. Каждое усиление токовой нагрузки заостряет кривую, так что ощущение силы тоже возрастает...

– Тихо, - профессор приложил палец к губам и с любезной улыбкой обратился к Гарри.
– Вы все еще хотите есть?

– Нет, благодарю, - буркнул Гарри.
– Ваши насмешки отбили у меня аппетит. Я привык есть в культурном обществе.

Собравшиеся зашумели.

– Гарри, закрой глаза и говори, что ты чувствуешь, - попросил обеспокоенный Крофт.

– Хорошо, хорошо, - проворчал Гарри и опустил веки. Он сделал это не ради Джеймса: просто у него не было никакого желания рассматривать этих неинтересных людей, сидевших за пультами и таблицами. Его привлекал иной мир - внутренний, который неопределенным и непонятным образом разрастался в нем самом, с каждой секундой он все больше рос и зрел, заполнял его неизвестными, смутными чувствами, которые как-то перекликались с ощущением силы и уверенности в себе. В следующий момент Гарри отметил, что мир этот вышел за пределы его тела, что он продолжает разрастаться, охватывает все более широкие круги, словно расталкивает пласты окружающего его мрака...

– Что ты чувствуешь, Гарри?
– услышал он настойчивый голос Джеймса.

– Тихо, - прошипел он в ответ.
– Я вслушиваюсь в себя. Такое порой бывает с разумными существами. Между прочим, я никогда не предполагал, что у меня такой богатый внутренний мир. Теперь я начинаю заполнять им весь ваш зал.

– Что?

– Отстань, мне надо сосредоточиться, чтобы познать самого себя.

Внутренний мир, а точнее, странное ощущение распространяющегося вширь естества постепенно менялось, упорядочивалось, переходило в покой, истому отдыхающего гиганта, который греется на песке, наслаждается собственным здоровьем и дремлющей в нем силой. "Что такое, черт побери?
– подумал Гарри.
– Что-то здесь не так. Нет слов, состояние приятное, но, пожалуй, хм, неестественное. Правда, я всегда подозревал существование в себе скрытых сил гения и мысли, однако что-то мне сдается, они должны проявляться в творческой активности, а не в лени. Пожалуй, это не вдохновение, а фокусы Крофта. Самое скверное во всем этом то, что я совершенно не знаю, где кончается мое "я", а где начинаются явления, вызванные этими почитателями шестеренок и рычагов. Ну что ж, надо спросить", - Гарри неохотно открыл глаза.

– Эй, Джеймс, что у тебя за эксперимент? Я чувствую себя так, словно превратился в этот зал вместе с машинами и твоим щитом управления.

Крофт потер руки, а профессор с удовлетворением поглаживал остренькую бородку. Инженеры и лаборанты быстро записывали результаты замеров.

– Ты образуешь единую электрическую схему с этими устройствами, объяснил Крофт.
– Твое тело является как бы продолжением этой механической части, или, если тебя это больше устраивает, механическая часть есть продолжение тебя. Вы живете не в симбиозе, но представляете собой интегрированные части единого технико-биологического комплекса.

– Что-то вроде механического кентавра?

– Вот именно. Ты - его голова и нервная система, усиленная компьютером, выполняющим роль второго мозга. Разумеется, в данный момент работой всего комплекса управляем мы, но придет время, когда управлять такими агрегатами будут люди, с ними соединенные.

– Любопытно, любопытно, - буркнул Гарри.
– Но сейчас я, вероятно, еще не работаю, Джеймс?

– Ты этого не чувствуешь?

– Чувствую, что отдыхаю. Лежу на солнечном пляже.

– Это потому, что ты под током, но на холостом ходу, - объяснил Джеймс.
– Начнешь работать, когда мы переключим тебя на активный режим.

– А какая, я, собственно, машина? Токарный станок, фрезерный?

– Ты космическая ракета, комплекс двигателей на химическом топливе. У тебя есть топливные насосы, компрессоры, система охлаждения, дюзы, корректирующие шибера тяги...

– О, рай!
– вздохнул Гарри.
– Как бы ненароком не улететь на Луну.

Крофт рассмеялся.

– Не бойся. До этого еще далеко. Лишь через несколько десятков лет стартуют первые ракеты, управляемые таким образом. А теперь немного поработай, чтобы не растягивать этот срок. Передаю его в ваши руки, профессор. Дайте ему работу.

Бородач кивнул головой и передвинул какой-то рычаг на пульте. Гарри ахнул.

– Что случилось?
– с любопытством спросил профессор.

– Кто-то пнул меня, - простонал Гарри, массируя рукой ягодицу.

– Интересно, - профессор вернул рычаг в исходное положение и снова быстро передвинул его.

– Ох!
– крикнул Гарри.

– Простите, это из-за быстрого включения стартера, - пробормотал бородатый член Кибернетической академии.
– Надо было проверить реакцию. Вся наука зиждется на опыте и изучении результатов.